Квадратное привидение
Шрифт:
–Люба-а-а-а! – завопила я, что было сил, закрывая глаза руками, – Люба-а-а!!!
–Стой, чего орешь? – дружелюбный Михаил Владимирович осветил меня своим ярким фонариком и миролюбиво улыбнулся, – Подглядывать пришла?
Видимо, совсем одурев от испуга, я отбежала в другую сторону и вышла к мужскому туалету, по другую сторону лагеря. Вот конфуз!
–Я заблудилась, – пролепетала я, едва слышно, и в порыве сиюминутного доверия, которое случается между двумя людьми посреди темноты, вдруг решилась признаться, – Там что-то было, ОНО смотрело на меня.
–Где?
–Там, – я поняла, что показать, где находилось нечто, что ТАК меня испугало, точно не смогу и пристыженно умолкла. Я была абсолютно дезориентирована, – Я не знаю.
–Понятно.
Мой переполненный впечатлениями мочевой пузырь вдруг напомнил о себе настойчивым, почти болезненным позывом.
–Михаил Владимирович, – тут уж точно не до стеснений, – Я, хм, в туалет так и не сходила.
–Ну, это, – физрук слегка смутился, – Ну, это, какая разница. Иди в мужской. Я, это, посторожу.
–Спасибо Вам большое.
Зря я ему рассказала, конечно. Взрослые дядьки не воспринимают слова малолетних соплюх, вроде меня, серьезно.
Минус один
Когда через некоторое время школьники и учителя снова собрались в нашей средневековой, освещенной чадящими свечами столовой, оказалось, что Никита потерялся.
Встревоженные училки негромко переговаривались за своим, стоящим чуть поодаль от наших, столом, пока сторож вместе с единственным мужчиной-педагогом Михаилом Владимировичем отправились на поиски рыжего Гущи. Я задумчиво размазала по тарелке остывшую, а оттого невкусную рисовую кашу и вдруг осознала, что толком не ела с самого утра. Мои безрадостные переживания по поводу отсутствия общения и поддержки среди сверстниц явно отступили на второй план. Благодаря перебоям с электричеством, все стали намного терпимее друг к другу, и я уже не чувствовала той разрушительной неуверенности в себе и своем статусе. Мы все были одинаково напуганы, а оттого равны.
–Ну, ты, мля, доедаешь или нет? – только сейчас я увидела сидевшую со мной за одним столом, уже казавшуюся родной, Вику, с аппетитом уплетающую свою порцию, – А то мне отдай, твою мать, – она без спроса взяла у меня с тарелки кусок сливочного масла и нагло намазала на свой кусок хлеба.
Что ж, пожалуй, нужно прекращать выделываться, а то, вашу мать (как сказала бы Вика), останусь без ужина. Я набрала полную ложку водянистой, мерзкой на вид, каши и с отвращением отправила ее к себе в рот. Гадость. Отставила тарелку в сторону. В желудке протяжно заурчало.
–Бери, если хочешь, – кивнула я Вике застенчиво.
–Вот еще, за тобой доедать.
–Ольга Петровна, – встала из-за стола Наташа Смирнова в решительном порыве, – А если кто-то ночью захочет в туалет? Кто нас проводит? Тут лес, самый настоящий лес, возможно даже волки, – она поежилась, – Не хватало еще заблудиться, как Никита. Мой папа будет очень Вами не доволен, – и Наташа, зло и удовлетворенно хмыкнув, села, всем своим высокомерным видом давая понять, что с ее отцом шутки плохи.
–Наташенька, – начала было Ольга Петровна елейным голоском, но ее тут же прервала боевая, немного взъерошенная Нина Артемовна.
–Отставить, – выкрикнула она с армейским задором, – Отставить эти малодушные мысли. Во-первых, волков здесь нет, – педагог слегка покосилась на затеявшую уборку Любу, отчего та заметно потупилась, – Во-вторых, мы сейчас будем дружно убирать за собой!
–А гадить-то нам куда? – оживился Андрюха Платонов, уже несколько месяцев безответно ухлестывающий за недоступной Смирновой и радостный от того, что представилась возможность выпендриться перед симпатичной девчонкой.
–В ведро, – выручила озадаченных неудобным вопросом учителей раскрасневшаяся от физического труда Люба, – Ведра с водой вам поставим, да и дело с концом, – подвела она утешительный итог.
–Фу, – презрительно скривила губы Смирнова, изображая крайнюю степень неудовольствия, и задумчиво почесала явно сгоревший сегодня нос.
–А по-мне, мля, сойдет, – вытянула длинные ноги сытая и румяная от проведенного на беспощадном солнце дня Вика, – Ваще нормально…
–А по-большому? – не унимался осмелевший Андрюха.
–А в ведро и сри! – рассмеялась бесстыжая Вика, посылая Платонову воздушный поцелуй.
–Потерпишь, – зло рявкнула Нина Артемовна, недовольно зыркнув на надоевших ей досужих школьников, – Давайте со столов убирайте, живо-живо!
Когда нас всех, наконец, развели по домам, облачность заметно поубавилась и на небе то тут, то там замаячили звезды. Из окна вагончика слегка забрезжило слабое свечение.
–Ну, че? Видела ЕГО? – повернулась ко мне Фарида, уютно устроившаяся под одеялом прямо в одежде. Мне показалось, я различаю ее пытливые черные глаза в темноте, уставившиеся на меня с немым вопросом.
–Кого ЕГО? – прошептала я растерянно.
–Мы тоже никого не видели, – равнодушно отвернулась разочарованная соседка, давая понять, что продолжать разговор не намерена.
–На дереве было что-то… с глазами, – мне бесконечно льстило внимание Фариды к моей скромной, никому не интересной, персоне и я приняла решение довериться хотя бы ей, более не в силах сдерживать накопившееся внутри напряжение. Девочка снова заинтересованно повернулась в мою сторону.
–С глазами? – она с сомнением хмыкнула, – Утром покажешь где.
Уставшая от непривычной работы и тягот прошедшего дня я, неожиданно для самой себя, довольно быстро уснула, не обращая внимания на приглушенные перешептывания и хихиканья хулиганок.
Проснулась я, будто от толчка в бок. Прямо в лицо из маленького окошка под самым потолком на меня светила огромная, оранжевая, слегка приплюснутая с одного бока луна. Я с испугом покосилась на дверь. Заперта на засов. Девчонки мирно сопели в своих теплых постелях. Я прислушалась. Возле вагончика кто-то негромко разговаривал. Повинуясь сжигавшему меня любопытству, я опустила ноги на пол и неслышно прошлепала босыми ногами к окну, прижавшись лбом к занавеске. К левой ноге что-то прилипло. Видимо, одна из изжеванных Викиных жвачек.
Конец ознакомительного фрагмента.