Квантовая ночь
Шрифт:
Менно попробовал ещё кое-что, виденное по телевизору: резко хлопнул Джима по одной щеке, потом по другой.
– Давай, – сказал он. – Просыпайся. – Но Джим никак не отреагировал. Менно поднёс руку к носу Джима и ощутил его дыхание – тёплое и ровное – у себя на ладони.
– Что нам делать? – спросил Доминик.
– Давай спустим его с кресла на пол, пока он не упал.
Они уложили Джима на спину.
– Он не потеет, – сказал Менно. – Дыхание не затруднено. Он просто…
– Без сознания.
– Ага.
– Но остальные, кого мы тестировали, – сказал Дом, – те, у кого обычно нет внутреннего голоса, – с ними ничего не случалось.
– Верно.
– Так что, – продолжил Доминик с отчаянием в голосе, – какого же хрена он не просыпается?
– Я не знаю, – ответил Менно, – но нам придётся вызвать «Скорую».
– Нет, нельзя этого делать.
– Но он без сознания.
– Будет слишком много вопросов. «Ясность» – засекреченный проект.
– Да, но этот парень…
– Послушай, – сказал Доминик. – Он дышит. Пульс стабильный.
– А что, если он впал в кому? Ему нужно в больницу. Скоро ему понадобится вода. Еда. Туалет, в конце концов.
– Да, но как мы объясним…
– Да плевать! – рявкнул Менно. – Мы не можем за ним ухаживать.
– Мы связаны соглашением о неразглашении.
– Хватит, Доминик! – Менно сделал глубокий вдох. – Хорошо, ладно. Ладно. Давай вынесем его отсюда, из лаборатории. Отнесём вниз, ну, я не знаю… в туалет. Потом скажем, что споткнулись об него, нашли его без сознания. Новый год, всё такое – подумают, что ещё один упившийся студент.
– Пока не возьмут анализ крови.
– Слушай, я не собираюсь просто его бросить. Ты поможешь мне его отнести или нет?
Доминик на секунду задумался.
– Что, если нас увидят?
– Все уже ушли. Давай!
Доминик медлил.
– Да ради бога, Дом. Если я потащу его один, на одежде останется грязь, а след будет вести сюда.
Дом нахмурился, затем нагнулся и подхватил Джима за лодыжки. Менно кивком поблагодарил его и ухватил Джима за руки чуть ниже плеч. Они подняли его так, чтобы пятая точка оторвалась от пола на несколько дюймов, и понесли; Доминик пятился спиной вперёд. На пороге они на секунду опустили Джима на пол, и Доминик открыл дверь. Он убедился, что горизонт чист, затем снова подхватил лодыжки, и они быстро понесли Джима по коридору мимо закрытых дверей; маленькие окошки в них – не более чем тёмные квадраты.
Они как раз проходили мимо женского туалета – дверь в мужской была следующей, – когда Менно услышал стон. Он посмотрел вниз и увидел, что глаза Джима распахнуты и белки видны по всей окружности радужки.
Слух восстановился, и зрение тоже. Вверху двигались флуоресцентные трубки, спрятанные за матовыми панелями.
Мужской голос:
– Доминик, стой. – Потом тот же самый голос: – Джим, гмм, ты, э-э… отключился. Как ты себя чувствуешь?
Требовался ответ – ответ был дан:
– Я в порядке.
Руки освободились, ноги тоже. Давление на спину.
Другой голос:
– Ты можешь встать?
Колени согнулись; ладони упёрлись в пыльный пол. Слово «да» было произнесено, пока руки двигались, отряхивая пыль.
Первый голос:
– Ты нас насмерть перепугал.
Тишина. Затем, заполняя паузу:
– Со мной всё будет хорошо.
– Да, да, – быстро произнёс второй голос. – Конечно.
Через несколько часов после того, как Джим отправился на свое носочно-сырное мероприятие – что бы это ни было, – Доминик с Менно всё ещё были в лаборатории, пытаясь разобраться в том, что произошло. Дом сидел на трёхногом стуле, просматривая распечатки показаний осциллоскопа, демонстрирующие, как шум в слуховой коре Джима пропал в точности в тот момент, когда он потерял сознание. На стене у него за спиной удерживаемая двумя акриловыми скобами висела сувенирная бейсбольная бита – в память о победе «Торонто Блю Джейз» в двух мировых сериях подряд. Менно, прислонившись к противоположной стене, рассматривал её и лениво раздумывал о том, каково быть нетопырём [40] .
40
Труднопереводимая игра слов. «Каково быть нетопырём?» (What Is It Like to Be a Bat?) – книга Томаса Нагеля о субъективности восприятия. Слово «bat» в английском языке может означать как летучую мышь, так и дубину, палку и, в частности, бейсбольную биту.
Его раздумья были прерваны Домиником, который сказал, казалось, уже в сотый раз:
– Да чёрт возьми, мы ведь только пытались усилить фонемы, чтобы они стали различимыми на фоне внутреннего голоса. Что здесь могло пойти не так?
– Я не знаю.
– Значит, у нас есть люди вроде Джима, – сказал Дом, – у которых есть внутренний голос, и есть другие… как их назвать? Безмонологовые? Невнутриговорящие? – Он покачал головой. – Дурацкие названия.
– Да уж, – тихим голосом подтвердил Менно, но его сердце тревожно затрепыхалось. – Но вообще-то есть общепринятый термин для людей без внутреннего голоса по крайней мере в моей области…
Наши дни
– О’кей, – сказал я, осматривая своих первокурсников, – кто из вас приезжает по утрам в университет на машине?
Примерно треть студентов подняли руки.
– Не опускайте руки. Остальные: у кого из вас есть работа, на которую вы ездите на машине каждый день?
Ещё примерно треть подняли руки.
– Хорошо. Теперь не опускайте руки, если с вами хоть раз случалось следующее: вы прибывали в пункт назначения – на учёбу, на работу или ещё куда, – не имея никаких воспоминаний о том, как вы вели машину.
Большинство рук осталось поднятыми.
– Круто, – сказал я. – Опустите руки. Теперь подумайте вот о чём: вы выполняли сложную работу – вели машину весом более тонны, встраивались в транспортные потоки, избегали столкновений, выполняли требования дорожных знаков, соблюдали правила дорожного движения, – и всё это вы делали без участия сознания; то есть, когда вы делали это, ваш разум был занят другими вещами.
Рассмотрим другой пример: кто из вас когда-либо, читая книгу – не одну из моих, понятное дело, какую-то другую, – доходил до конца страницы и осознавал, что не имеет понятия, о чём была эта страница?