Квест империя. Трилогия
Шрифт:
Камни существовали долго. Тысячи, десятки, а возможно, и сотни тысяч лет они поддерживали созданную когда-то систему. И все, что находилось внутри системы, все, что являлось ее частью, было доступно воздействию и контролю Камней. Само время становилось частью этой вселенной внутри вселенной и, значит, было открыто для манипуляций Камней. Кто знает, было ли то, что видела Лика, просто «записью» событий, или Камни были способны разрывать не только Пространство, но и Время, открывая двери в прошлое так же легко, как и в иные Реальности? И то и другое могло оказаться правдой, но при этом оба объяснения были вполне «научны», хотя аханская наука на такое способна и не была.
Не наделенные собственным разумом, не обладая свободой воли, не преследуя собственных
Вообще, у Лики было немало вопросов, на которые пока не было ответов, но ни один из них не носил принципиального характера. Во всяком случае, к мистике это не имело отношения. Может быть, к эзотерике, но не к мистике. Ей интересно было бы узнать, в какой мере ее путешествие было создано ее собственной психикой, боровшейся с воздействием «Пленителя Душ», а в какой реальностью мира Камней? Действительно ли она говорила с принцессой и Ойном, и если да, то, как это возможно? С кем на самом деле она говорила? С Вером? Со своим воображением? Или с образом Вера, запечатленным и сохраненным на века в «памяти» Камней? Внутреннее ощущение было такое, что все – правда, хотя и воображение ее, судя по всему, поучаствовало в творении реальности сна тоже. И все-таки Лика чувствовала, все это происходило на самом деле, и, значит, вошедший во вселенную Камней продолжает в ней пребывать даже после того, как закончил свое физическое существование? Но если подумать, был ли этот вопрос более актуален и фантастичен, чем-то, что в ней самой проросла и стала ее неотъемлемой частью настоящая графиня Ай Гель Нор? Ведь, если верить Феде, которого она не раз расспрашивала о графине и ее памяти, матрица не содержала ничего личного. Только факты жизни, знания, но не эмоции. Но именно эмоции женщины-барса, едва ли не оборотня, так уютно устроились в Ликиной душе. И чьи же это были эмоции? Довольно заурядной, как выяснила Лика, «больной на голову» графини или ее собственными? Если кто-то и обладал таким характером, то уж скорее та, давно погибшая на Легатовых полях фурия, а не эта бледная немочь. Но тогда откуда это в Лике? Откуда?
«Узнается, – думала она. – Когда-нибудь узнается. Или нет».
Палач приблизился к контр-адмиралу на два шага, и тишина стала мертвой. Кажется, даже ветер утих, и морские волны затаились, боясь потревожить торжественную и страшную тишину. Прошелестел меч, вырванный уверенной рукой из ножен, и палач ударил. Казнимый был флотским офицером, он мужественно встретил первый удар и сдерживал себя, свою рвущуюся наружу суть, свое страдающее Я, сколько мог – три удара. Много больше, чем мог выдержать обычный человек. Но потом человеческая природа взяла свое, и он закричал. Контр-адмирал Сурайша кричал долго – пятьдесят один удар ритуальной казни – и умирал долго, платя за свое предательство всю цену сполна.
Собравшихся на площади людей его смерть ввергла в ужас. Даже ее гвардейцы побледнели – Лика отчетливо видела их лица – даже циничная, многое в жизни повидавшая Цо закусила губу, но ей самой все это уже было неинтересно. Вот сразу после воскрешения… Тогда да. Тогда она была готова сама рвать предателей на части, на мелкие куски. Своими руками. А теперь… Теперь все это было лишь формальностью, данью закону и политикой. Суд состоялся, приговор вынесен, преступники понесли наказание. Закон суров?
– Вероятно, ты знаешь, что делаешь, – сказала Йфф.
За окнами дворца стояла глухая ночь. Даже звезд не было видно на закрытом тяжелыми снежными тучами небе, и лишь далекое зарево ярких огней столицы чуть подсвечивало оцепеневший в зимней спячке парк и нижние кромки облаков. Ночное освещение было выключено. Лика любила смотреть на темные деревья. Раньше любила, а теперь… Она только что вернулась с короткого совещания с остающимися, с теми, кто будет хранить королевство в ее отсутствие. Конкретно она говорила с нелегалами. Им предстояло уйти в Тень, и то, что она говорила Фате и ее мужу, Саару и другим кагой, не предназначалось ни для чьих ушей, кроме их собственных. Другие, те, кто будет работать в королевстве легально, даже не будут знать о том, что эти люди остаются. Официально все они улетали вместе с королевой. Впрочем, у Фаты оставались два фрегата и королевская яхта «Чуу» и маршрут, защищенный невскрываемым кодом, ключи от которого хранились у Фаты и ее мужа под очень серьезными печатями. Если возникнет необходимость…
– Куда мы направляемся? – спросила Йффай, не дождавшись отклика на свое первое замечание.
Куда? И в самом деле, откладывать этот разговор и дальше было нельзя. Еще сутки, максимум двое, и они должны были покинуть Ойг и империю. Если не произойдет ничего экстраординарного, то через двое суток. Если произойдет – сразу же, как только возникнет необходимость. Но в любом случае Йфф должна знать. И не просто знать, ей предстоит понять и принять такое, что, несомненно, многое изменит в ней и для нее. Но и начать разговор было не просто, потому, вероятно, и тянула Лика до последнего. Гораздо легче было бы воспользоваться «Пленителем Душ», вот только не могла Лика этого сделать. Не с Йфф. С кем угодно, даже с Фатой – встань так вопрос, – но с Йфф нет. И теперь…
– Йфф, – сказала она как можно более мягко. – Мы не можем лететь в Тхолан. Молчи! – остановила она подругу, хотевшую что-то сказать, может быть, и возразить. – Я знаю Йфф! Я все знаю и все понимаю. Ё… Мой Ё тоже там.
Она осеклась, и впервые за долгие годы на ее глаза навернулись слезы. Один мертв, а другой… Она вспомнила двух мужчин, идущих через канализационный тоннель и последнее объятие.
– Они прорвутся! – решительно сказала она и ударила кулаком по столу. – Прорвутся!
И остановилась, удивленно глядя на осколки закаленного стекла, из которого был сделан стол.
«Я что, разбила его кулаком? – Она недоверчиво посмотрела на свои длинные изящные пальцы, все еще сжатые в кулак. – Это я так психую? Великие боги!»
Но додумать мысль она не успела; вскочившая из своего кресла Йфф сжала ее в объятиях и начала целовать, приговаривая таким голосом, каким, верно, говорила со своей дочерью:
– Не плачь! Не надо! Ты же сильная! Я с тобой… До конца… Я…
И Лика тоже обняла Йфф. Так они и стояли минуту или две, ничего не говоря, но сказав друг другу все, что нужно и можно сказать. Все, да не все, и невысказанное все равно предстояло сказать.
– Йфф, – Лика сказала это, не разжимая объятий, – есть одно место, о нем никто ничего не знает, и мы сможем там…
– Ты говоришь о земле Абеля? – тихо спросила Йфф.
– Что? – Лика не могла поверить в то, что услышала, но интуиция, ее интуиция, которая была уже сродни ведовству, сказала ей: «Да. Да, Йфф знает, как бы странно это ни было».
«А впрочем, что здесь странного? – спросила она себя, и сама же ответила. – Вполне нормальный ход с его стороны».
– Ты знаешь, – признала она.