Квест империя. Трилогия
Шрифт:
«Итак, это Светлое озеро, – о главном она думать пока не хотела. – Но если так…»
Если перед Ликой действительно лежало именно то озеро, о котором она подумала, то значит, горный склон, находившийся справа от нее, это Восточная Стена, на противоположной стороне которой стоит цитадель Сиршей. Лика попробовала вспомнить подробности своего сумасшедшего слалома сквозь атмосферу Той'йт, и ей показалось, что что-то такое действительно мелькнуло у нее в голове, когда, отстрелив над обширным лесным массивом контейнер с Мешем и Риан, она начала искать убежище для себя самой.
«Я…»
Подробности стерлись из памяти напрочь, однако то, что случилось потом, можно было вывести логически. О замке отца Меша она заранее не думала, иначе выбросила бы контейнер гораздо ближе к цитадели, а не над каким-то, богом – «Или правильнее сказать, богами?» – забытым лесом. Значит, идея с озером, в котором можно спрятаться от ищущих «глаз» инструментальной разведки, пришла ей в голову несколько позже, скорее всего, уже тогда, когда Лика начала узнавать местность, которую неоднократно видела на проекциях. Но, если так, ее положение было не таким уж безнадежным. Напротив, выходило,
Положение Меша и Риан в этом случае представлялось куда как более сложным. По очень приблизительным прикидкам Лики, они должны были находиться километрах в восьмистах-девятистах на восток, и добираться сюда им придется на своих двоих. Впрочем, если на крейсере не заметили ее маневра на что Лика очень надеялась, то Меш выпутается. Он великолепный боец, Риан – ведьма Сой Джи, у них есть все необходимое снаряжение – даже деньги, наверное, есть, – и они у себя дома. О судьбе остальных членов экипажа можно было только молиться. Лика не знала даже, уцелели ли при высадке на планету сброшенные ею шаттлы. Однако размышлять над всем этим было не время. Конечно, хорошо, что к Лике вернулась память – спасибо десантному рациону и аптечке, – и она вспомнила теперь, что с ней произошло, но, пока она не добралась до Сиршей, заботиться о своем выживании ей предстояло самой. Холод терзал Лику все сильнее. Самым лучшим было бы, конечно, разжечь костер. Впрочем, с тем же успехом можно было вызвать имперцев на их собственной рабочей волне: поди узнай, кто сейчас смотрит с небес на грешную землю и как он на нее смотрит. Лика подняла голову к холодному небу, как будто надеялась увидеть там чудовищную тень «Атра», но крейсера, естественно, не нашла. Зато, возвращая взгляд обратно вниз, она уперлась им в горный склон и вспомнила вдруг, что склоны окружавших озеро гор усеяны пещерами, через одну из которых ей и предстояло добираться до крепости Сирш.
«Пещера…»
Идея ей понравилась. Однако чтобы провести ее в жизнь, Лике предстояло выполнить сначала несколько отнюдь не простых в ее положении дел. Но глаза боятся, а руки делают, ведь так?
«Так». Она перебралась поближе к своим мертвым доспехам и внимательно осмотрела их в слабом лунном свете, вспоминая, что здесь, где и как.
На самом деле вещей, которые могли ей пригодиться и которые она смогла бы с собой унести, было не так уж и много: офицерский бластер, по-прежнему остававшийся в специальных зажимах на животе, два пенала с «пайком» и аптечкой, УРИ,[334] мобильный вычислитель с встроенным прибором связи – вот, собственно, и все. Остальное было или слишком тяжелым, или не обязательным, как, например, почти полная обойма гранат, которые она все равно не смогла бы сейчас не только бросать, но и просто нести. Тем не менее одну гранату – ребристый цилиндр из керамита – Лика на всякий случай все-таки сунула себе в карман. Теперь надо было решить, что делать со скафандром и окурком пахитосы. То ли камнями забросать, то ли в озере утопить? Оставлять все это на виду, даже если вчера ее так и не обнаружили, было опасно. Могли найти завтра.
Пока она раздумывала над этой проблемой, сама собой раскрылась одна из двух мрачных тайн, о которых она пока старалась не думать, полагая – и не без причин, – что на данный момент у нее имеются несколько более важные, и уж в любом случае первоочередные, дела. Однако думала Лика или нет, но подсознанию не прикажешь, держала где-то «за душой» и эти два вопроса тоже. И вот один из них, неожиданно, без всякого на то усилия с ее стороны, обрел ответ. Случайно в общем-то, ведь Лика вполне могла ничего и не заметить: ночь темная, усталость, да и в голове все еще «сумбур вместо музыки». Но что-то зацепило ее взгляд на заплечном горбе скафандра, в правой его части, чуть ниже того места, где крепился пенал с НЗ. Заинтересовавшись, Лика посветила туда выставленным на минимальную мощность лучом УРИ и в общем-то не удивилась, обнаружив большую, размером с ее кулак, дыру с оплавленными краями. Надо сказать, попадание оказалось весьма удачным. Во всех смыслах. Чей-то выстрел – и что же это такое было? – разнес главный энергоблок Ликиной брони, после чего все ее энергоемкое хозяйство функционировало уже только за счет резервных аккумуляторов, емкости которых, естественно, надолго хватить не могло. В пылу боя, занятая совсем другими делами – множеством дел, – Лика этот момент как-то пропустила. Но даже если бы и нет? Что она могла сделать там и тогда, где и когда получила это повреждение? Однако, с другой стороны… Да, у этой печальной истории, чуть не завершившейся для Лики летальным исходом, была, как водится, и другая сторона. Не будучи экспертом в вопросах вооружения, Лика не могла, естественно, сказать определенно, чем это таким ее приложили, но и невооруженным глазом было видно, что спасло ее тогда только чудо. Почему выстрел не пробил подкладочную – довольно тонкую в этом месте – броню? Об этом можно было только гадать. Впрочем, вопрос был не из актуальных. Не пробил, и слава богу, в противном случае и горевать о сдохшей броне было бы некому. Оставалось «плюнуть и растереть» и вернуться к злобе дня. А в реестре неотложных дел по-прежнему стояли все те же пункты: спрятать броню, найти пещеру, развести костер… и все связанные с ними подпункты.
После некоторых колебаний Лика решила притопить скафандр, чтобы не бросался в глаза. На большее у нее все равно не было сил. Но и это сделать оказалось не
Глава 8ЛАБИРИНТ СИРШЕЙ
Остаток ночи Лика, как и планировала, провела у горящего костра. Холод отступил, согревшееся тело оттаяло, и даже боль, приглушенная действием лекарств, утихла и таилась теперь лишь где-то в самой глубине костей. Впрочем, уснуть Лика, к сожалению, так и не смогла, хотя очень на это рассчитывала и тогда, когда искала пещеру, и потом, перетаскивая в нее – с охами и матюгами на двенадцати известных ей языках – собранный среди деревьев валежник. Вроде бы устала как собака и должна была свалиться как бревно, но в ее крови оказалось сейчас слишком много стимуляторов, которые щедро натолкала туда безмозглая, в сущности, аптечка, имевшая в виду совсем другие обстоятельства и другие цели. И вот Лика сидела в глубине пещеры, привалившись натруженной спиной к большому камню, смотрела на огонь, слушала успокоительное потрескивание сгоравших веток и, раз уж не шел сон, размышляла о главном. Если честно, то с того момента, когда она себя снова осознала, мысль о том, что с ней случилось, не оставляла Лику ни на мгновение, даже если думала о другом или была занята делом, отнимавшим, казалось, все силы души и тела. И мысли эти рано или поздно – и отнюдь не случайно – приходили к одному и тому же пункту: к Маске.
Что случилось с Маской?
А что с ней могло случиться? Но ведь случилось!
С тех пор как десять лет назад в Саркофаге на крейсере «Шаис» из сломанной куклы Лики возникла другая – нежданная и неожиданная – женщина, Лика привыкла, что Маска всегда с ней. Ну пусть не сразу привыкла, пусть это случилось только через время и каторжный труд души, но в конце концов ее волшебное Золото действительно стало неотъемлемой частью того человека, которого по-прежнему звали Ликой, или, по-новому, королевой Нор. Слияние человека и Маски было тем более полным, что со временем к Лике пришло осознание решительной бесповоротности случившегося. Она поняла, что союз этот – ну пусть даже не союз, а симбиоз! – навсегда. А «навсегда» – это было такое слово, которое не просто понять и принять, особенно когда речь идет не о двух любящих сердцах, соединившихся в счастливом браке, а о человеке и порождении чужой страшно древней цивилизации. Однако Лика честно проделала свою половину пути и в конце концов приняла реальность нового бытия такой, какая она есть, не скуля и не плача о том, чего нет и быть уже не может. И даже тогда, когда, следуя своему странному капризу, не до конца понятному даже ей самой, Лика начала учиться «быть сама по себе», это был всего лишь род лукавства или, возможно, самообмана, поскольку Маска Лику полностью не покидала никогда, просто потому что не могла этого сделать. Ее присутствие можно было обнаружить всегда, даже в самые кошмарные минуты беспощадных тренировок. Она оставалась с Ликой, лишь отступив в сторону, вот в чем дело.
Теперь, оглядываясь назад, можно было сколько угодно удивляться и доискиваться причин, побудивших Лику начать это самоистязание. Однако вел Лику не практический интерес, которого тогда просто не было и быть не могло. Суть дела была как раз в том, что к тому именно времени она окончательно поняла смысл слова «навсегда». В этом, если разобраться, и таился секрет ее безумного упорства, ее бешеной воли и безмерного терпения. Однако этими же причинами объяснялась и ее скрытность. Как объяснишь тем, кто этого не пережил, что для блистательной, наделенной нечеловеческими силами и возможностями королевы Нор самым важным – не вдруг и не случайно – стало это пресловутое «быть самой собой». Для себя, для Макса, для своих будущих детей, которые из далекой перспективы неожиданно превратились в стремительно реализующийся факт Ликиной жизни. Быть, стать, вернуть себе утраченную цельность… И вот вдруг Маска, чье присутствие, привычное, как собственное дыхание, Лика давно уже перестала замечать, действительно ушла, и сразу же выяснилось, что какими бы мотивами ни руководствовалась Лика раньше, но не будь тех изнурительных – да просто изуверских! – тренировок, сейчас она была бы просто мертва. Но даже если и нет, о каких планах на то, чтобы добраться до Сиршей, могла бы идти речь? Куда и как могла бы она дойти с парализованными рукой и ногой? Вот как дело обернулось.
И все-таки, все-таки… почему отказала Маска?
Впрочем, слово «отказала» было неправильным словом. Не подходило оно к тому, что произошло, что происходило с Ликой сейчас. Ведь Маска не вышла из строя, как случается иногда – или всегда – с механизмами любой степени сложности, будь то швейная машинка или звездолет класса «Шаис». Да и не была ее Золотая Маска простым механизмом, который мог взять вот так запросто и отказать. Лика не смогла бы объяснить, откуда она это взяла, почему так думает, но уверенность в том, что все именно так и обстоит, была настолько сильной, что вопрос этот даже не обсуждался. Не могла Маска испортиться, не могла, и все. Или все же могла?