Квест
Шрифт:
Паша развернул сверток, пересчитал деньги и после этого вернул половину назад.
– Этого будет достаточно. Дед, твой заказ я понял и принял. Расскажи сейчас просто о себе: чем живешь; чем дышишь?
4.
Из банка Инкермана Наташа вышла не одна, а в сопровождении молодого человека смазливой внешности. На лице Наташи в это мгновение ярко отображалось неприкрытое выражение недовольства и покорности.
– Никита, я сейчас собираюсь встретиться с друзьями (ты можешь называть их компаньонами), для того чтобы начать подготовку к походу. Ты присоединишься?
– Конечно. С этого момента начинается и моя работа. А я очень ответственно подхожу к поручениям отца. Кстати, ты можешь чем-нибудь озадачить и меня. Я мог бы помочь с подготовкой.
– Спасибо, но не стоит. Если тебя отвлечь личным заданием, то ты не сможешь тщательно контролировать общий процесс, провалишь поручение своего отца и как следствие потеряешь его доверие. А ты ведь очень ответственно подходишь к поручениям отца! Кто знает, быть может если я сейчас дам тебе отдельное поручение, то впоследствии ты будешь винить меня, как человека разрушившего твою карьеру и личную жизнь.
Никита спокойно выслушал эту речь и по окончании захлопал в ладоши.
– Извини, не выдержал. Этот монолог просто требовал аплодисментов, а поскольку кроме меня рядом никого нет, то я позволил взять эту миссию на себя.
Мои отношения с отцом можно назвать: родственными, дружескими, доверительными и так далее. Я готов каждому пожелать, чтобы у него были такие же отношения с его предками. Я могу наворотить кучу проблем, что собственно говоря, некогда и практиковал, но при всем при этом - отец меня всегда простит.
Я понимаю твое сегодняшнее отношение ко мне. Наше прошлое оставило свой отпечаток, который стереть очень сложно, но прошлое осталось в прошлом. С тех пор прошло достаточно времени, достаточно для того, чтобы я изменился. Ты можешь в это поверить, а можешь не поверить. Пройдет время и все само станет на свои места.
А сейчас давай расставим все точки над "". Я тебе не нравлюсь - это понятно. Скорее всего, твоего мнения придержутся и твои друзья-компаньоны, основываясь только на заключениях подруги - это тоже понятно. Но, начиная с сегодняшнего дня и заканчивая днем возвращения, я буду находиться рядом с вами и только потом, вы сможете вздохнуть с облегчением, что наконец-то избавились от меня.
Никита закончил с расстановкой точек и дальше шагал молча.
Молчала и Наташа, но это не означало, что в ее голове не было никаких мыслей. Как раз наоборот. Там была целая какофония мыслей толкающихся друг с другом.
Неужели он действительно изменился? Неужели с ней только что говорил тот самый Никитка, который еще недавно и двух слов между собой связать не мог. А если и связывал, то в качестве связующих были: похабщина, колкость, едкость и весь остальной негатив, присутствовавший в богатом родном языке. Если бы она не знала его прежнего, то сейчас даже смогла бы проникнуться к нему симпатией.
От этих мыслей ее отвлек окрик Никиты.
– Осторожно.
И последовавший за ним всплеск. Завершающим аккордом стало осознание того, что она стоит посреди лужи, оставшейся после ночного ливня, и по ее ногам стекают грязные ручейки воды.
Начавшее было зарождаться зерно доверия к Инкерману Младшему, исчезло напрочь. Это о нем она думала, когда отвлеклась от окружающей действительности и села в лужу во всех смыслах этого слова. Это он виноват, что за долгий период отсутствия в поле ее зрения, стоило лишь на мгновение появиться, как сразу ей добавилось проблем. Ну и что, что пытался ее предупредить. Раз она сейчас в луже, значит, плохо пытался. И это только начало, а что будет дальше?
Никита, не произносил ни слова и не сводил взгляд с лица Наташи. На самом деле, ему очень хотелось рассмеяться. Если над проблемой расплакаться - она удваивается, а если рассмеяться - она исчезает. Но проблема была не у него, а судя по лицу Наташи, плакать она не собиралась, но и смеяться тоже не хотела. Поэтому, Никите удалось сдержать едва не сорвавшийся смешок и вместо этого он, со словами.
– Разреши составить тебе компанию?
– Зашел прямо к ней в середину лужи.
Наконец к Наташе дошла вся нелепость ситуации. Пожалеть себя можно и позже, после того, как она покинет эту проклятущую лужу, а то уже и немногочисленные прохожие стали останавливаться и с интересом рассматривать происходящее. Не раздумывая далее ни секунды, она покинула злосчастную лужу и, чавкая обувью, направилась в сторону собственного дома. О поступке Никиты и о том идет ли он следом за ней, Наташа не задумывалась.
Это он виноват, он ее отвлек. И вообще, она собиралась добраться к дому, вызвав извозчика, но в последний момент передумала. И снова из-за него, из-за Никиты. Во-первых, ей не хотелось находиться рядом с ним в ограниченном пространстве, а во-вторых, ей не хотелось выслушивать упреки о том, что не успела она получить деньги, как тут же начала тратить их на собственный комфорт. Мол, в банк добралась пешком, а обратно ее уже везти необходимо.
И что в итоге? А в итоге, она идет пешком, в размокшей, чавкающей обуви. А где-то там, позади за ней, плетется самый ненавистный ей человек.
И все-таки вызывать извозчика было нелогично, потому что присутствовало еще и в-третьих. В-третьих, ее дом находился не так далеко от банка.
Если точнее - то это был родительский дом. Долгое время он простоял нежилым. После гибели родителей, Наташу забрал к себе дед и только три месяца назад, в день своего восемнадцатилетия, она вернулась к родительскому очагу.
Дед был против. Он настаивал на том, чтобы внучка оставалась у него. Аргументировал запущенностью нежилого дома, но на самом деле, он не хотел оставаться один.
Наташа прекрасно понимала Деда, но в свою очередь, считала, что доросла до самостоятельности и собственное жилье - это первый шаг во взрослую жизнь.
Вскоре, в пределах видимости, появились знакомые очертания родного сооружения.
– Ну, наконец-то.
– Наташа с облегчением вздохнула. Несмотря на теплую погоду, промокшая насквозь обувь создавала ощутимый дискомфорт. А еще больший дискомфорт, создавали встреченные ей по пути люди. Наташе казалось, что каждый из них, рассматривает ее промокшие, грязные ноги. Хотя на самом деле, большинству из прохожих не было до нее никакого дела. Они шли по собственным нуждам, поглощенные своими проблемами и заботами.