Квин в ударе
Шрифт:
Эллери все сильнее ощущал тревогу.
— Лучше пойдем вместе.
Они поспешили на площадку по другую сторону зала. Эллери постучал в дверь со звездой.
— Мистер Бенедикт!
Ответа не последовало.
— Мистер Бенедикт, вы задерживаете начало второго акта.
Молчание.
— Бенедикт!
Эллери распахнул дверь.
Фостер Бенедикт сидел за туалетным столом спиной к двери, уронив голову на стол среди париков и коробок с гримом.
Он успел частично облачиться в костюм Дон Жуана. На белой
АКТ ВТОРОЙ
Сцена 1
— Этот тип явно свихнулся, — заявил Даллмен, жуя свежую сигару. — Собирается появиться на сцене с намалеванным краской кровавым пятном и трюковым ножом. Как насчет того, чтобы играть соответственно вашему возрасту, Бенедикт? Фактически как насчет того, чтобы вообще играть? — Он прошел мимо Эллери. — Быстро снимайте эту ерунду/
— Не прикасайтесь к нему, — сказал Эллери.
Даллмен уставился на него:
— Вы шутите!
— Нет.
Даллмен разинул рот, и сигара упала на пол. Он наклонился и стал искать ее.
Эллери подошел к туалетному столу. Кожа Бенедикта была грязно-желтой, а губы посинели. Глаза были открыты. При виде лица Эллери они дрогнули и закатились.
Пятно быстро расплывалось.
— Где же Блуфилд? — заговорил Даллмен. — Я должен найти его.
— Бог с ним. Среди публики я видел знакомого врача — доктора Фарнема. Быстро разыщите его.
Даллмен повернулся к дверному проему, в котором толпились актеры и рабочие сцены. Никто, казалось, не понимал, что случилось. Джоан Траслоу детским жестом поднесла руку ко рту, глядя на кровь и нож. Пробившись сквозь толпу, Даллмен столкнулся с Роджером Фаулером.
— Что происходит? Где Джоан?
— С дороги, черт возьми! — Даллмен направился к сцене.
Эллери закрыл дверь и быстро подошел к туалетному столу.
— Бенедикт, вы можете говорить?
Губы слегка шевельнулись, рот открылся, а из горла вырвался нечленораздельный звук.
— Кто ударил вас ножом?
Челюсти актера шевелились, как у рыбы, вытащенной из воды. Но на сей раз не было никаких звуков.
— Вы слышите меня, Бенедикт?
Глаза оставались неподвижными.
— Если вы понимаете, о чем я говорю, моргните.
Веки опустились и поднялись.
— Теперь отдыхайте. С вами все будет в порядке. — «На том свете», — мысленно добавил Эллери. Где же Конклин Фарнем? Он боялся прикоснуться к ножу.
Дверь распахнулась, и в комнату ворвался доктор Фарнем. Даллмен вбежал следом, закрыл дверь и прислонился к ней, тяжело дыша.
— Привет, Конк, — поздоровался Эллери. — Все, что мне нужно от него, — это имя.
Доктор Фарнем посмотрел на рану, поджал губы и положил пальцы на запястье свисающей руки Бенедикта, не поднимая ее. Потом он нащупал
— Вызывайте «скорую».
— И полицию, — добавил Эллери.
Арч Даллмен открыл дверь. Актеры и рабочие все еще стояли снаружи, за исключением Джоан и Роджера. Даллмен отдал распоряжения и опять закрыл дверь.
— Вы не можете хотя бы остановить кровотечение, Конк?
— Оно почти остановилось само по себе.
Эллери увидел, что пятно больше не расплывается.
— Я могу поговорить с ним?
Доктор кивнул. Его губы беззвучно произнесли: «Конец наступит с минуты на минуту».
— Вы еще слышите меня, Бенедикт? — обратился к актеру Эллери. — Если да, снова просигнальте глазами.
Бенедикт моргнул.
— Вы сидели здесь и гримировались. Кто-то открыл дверь и подошел к вам. Вы могли видеть его в зеркале. Кто подошел к вам с ножом?
Синеватые губы раскрылись, язык затрепетал, как крылья маленькой птички, в горле послышалось бульканье. Доктор Фарнем снова пощупал пульс.
— Он уходит, Эллери, — произнес он вслух.
— Вы умираете, — сказал Эллери. — Кто убил вас?
Бенедикт из последних сил пытался заговорить. Он оторвал голову на два дюйма от стола и прошептал одно слово.
Затем голова с деревянным стуком упала на стол, тело напряглось в последней судороге, а изо рта вырвалось негромкое шипение, которое вскоре стихло.
— Он мертв, — сказал доктор Фарнем.
— Что он сказал? — странным тоном осведомился Даллмен.
— Он мертв, — повторил Эллери слова врача.
— Я имею в виду Бенедикта. Отсюда я не слышал, что он сказал.
— А вы слышали его, Конк?
— Да, — кивнул доктор. — «Героиня».
— Вот что он сказал. — Эллери отвернулся. Он ощущал пустоту внутри.
— Героиня! — Даллмен засмеялся. — Получили, что хотели, Квин? Чувствуете себя большим человеком?
— Бенедикт не знал ее имени, — отозвался Эллери, как будто это объясняло нечто важное. Он вытер вспотевшее лицо.
— Не понимаю, — сказал доктор Фарнем.
— Бенедикт прибыл сюда так поздно, что ему не успели никого представить. Он мог назвать ее только по роли в пьесе. — Эллери опять отвернулся.
— Но я удалял Джоан аппендикс, когда ей было пятнадцать, — пробормотал доктор Фарнем, словно это оправдывало ее. — Мой отец принимал роды у ее матери.
Кто-то постучал в дверь. Даллмен открыл ее.
— Мне сказали, что-то случилось с мистером Бенедиктом…
— Смотрите, кто пришел, — усмехнулся Даллмен. — Входите, Блуфилд.
Сцена 2
Туфли и манжеты брюк Скатни Блуфилда были мокрыми.
— Я бродил по переулку. Понимаете, я не мог выносить того, что он вытворял на сцене. Я чувствовал, что если еще минуту пробуду в зале…