Квини
Шрифт:
У меня перехватило дыхание. Я не знала, что он все воспринимает именно так, и уж точно не ожидала, что он в этом признается.
– Ты никогда не рассказываешь, что не так, – продолжал он. – Никогда! Ты закрываешься, ты плачешь, запираешься в ванной, а я сижу на полу под дверью и твержу тебе, что со мной можно поговорить, если хочешь, но ты отмалчиваешься. Ты почти все время отталкиваешь меня.
– Но это мои заскоки!
– У нас у всех есть заскоки, Квини! – крикнул Том. – И я пытался жить с твоими, я честно пытался!
– Том, – ответила я тихо. – Каким бы говном я ни была, ты всегда прощал меня.
– Да,
Той ночью мы спали в одной постели, и я прижималась к спине Тома. Проснувшись на рассвете, я обнаружила, что он уже ушел. На столике стояла чашка остывшего чая, и с нее на меня жестоко смотрела буква «К».
Глава 2
Я не столько помогала с переноской вещей, сколько смотрела, как Ли с работы и Эрдли, друг моей семьи и самый миниатюрный в мире грузчик, таскают в мой новый дом сотни коробок и пакетов из IKEA, набитых книгами, одеждой и всякими безделушками.
Новое жилье было не идеальным. Семьсот пятьдесят фунтов в месяц, и это еще самый дешевый вариант, который я смогла найти в Брикстоне, в доме времен Викторианской эпохи и явно с тех пор не ремонтировавшемся. Когда я приехала смотреть комнату, то заметила, что кирпичи в стенах крошатся и осыпаются, а дверь оплетена плющом и сорняки заполонили весь сад. Я не знала и до сих пор не знаю, не завалялась ли там какая-то дохлятина, но там определенно пахло чем-то неведомым и невидимым.
Когда я вошла в дом, мне в нос ударил еще один запах, неприятный – что, впрочем, не удивительно. Несмотря на сырые пятна, бежево-коричневая старомодная кухня была очень даже ничего, хотя я и не могла представить, что стану там готовить. Также я не могла представить, что буду сидеть на горчично-желтых диванах в гостиной.
– Только это осталось, – сказал Эрдли с сильным йоркширским акцентом, так плохо сочетавшимся с его темной кожей и золотыми зубами, ставя на пол старый мамин туалетный столик. Это облупившееся и покрытое пятнами старье, самая странная мебель в моей жизни, превращало в головную боль каждый переезд, но я всегда таскала его за собой. Когда-то я часами могла наблюдать, как мама за ним прихорашивается. Я садилась на кровать у нее за спиной и подглядывала, как она вынимает из волос бигуди, умело собирает пряди маленькими нежными руками, а потом пересаживалась поближе и смотрела, как она мажется кремами и лосьонами, назначения которых я в детстве не понимала да и не очень понимаю до сих пор.
Лысая голова Эрдли блестела от пота, он упер руки в бока и потянулся, наклоняясь из стороны в сторону. Потом вытер лоб рукавом голубого комбинезона.
– Секундочку, спина просто отваливается! – Эрдли был как всегда жизнерадостен, несмотря на то, что я ставила его в жесткие условия и просила о помощи в последний момент, но у меня все внутри обрывалось каждый раз, когда он врезался этим столиком в стены.
– Мы можем как-то поторопиться и закончить, наконец, пожалуйста? – сказал Ли, приглаживая пальцами свои осветленные волосы. Он поглядел в небо, вытягивая шею и подставляя ее легкому ветерку. Его зеленые глаза сияли в солнечном свете. – У меня цвет кожи идеально совпадает с тональным кремом, а если я буду долго торчать на солнце, она потемнеет. И тон не
– Ладно, продолжаем, – сказал Эрдли, потягиваясь в разные стороны всем своим жилистым корпусом. – Спина переживет.
Я оставила Ли и Эрдли перетаскивать вещи, а сама поднялась в свою комнату. Она была темнее, мрачнее и меньше, чем мне запомнилось. Во всех четырех углах виднелись пятна плесени, окно в сад было маленьким и грязным, на полу лежали дешевые бежевые ковры, как и по всему дому, а желтые стены были в пятнах и трещинах.
Спустя три секунды в мою новую спальню вошел Ли, а я стояла и рассматривала пятна сырости. Они что, стали больше с прошлого моего визита?
– Ты завтра на вечеринку идешь? – спросил Ли, опираясь на гору коробок.
– О боги, какую еще вечеринку? – я встала на ящик, чтобы поближе подобраться к пятну. В последнее время все планы вылетали у меня из головы.
– К Джеймсу, – ответил Ли. Я уставилась на него. – Парень Фрэн. Фрэн, школьная подруга Дарси. Нас пригласили на прошлой неделе.
– Ненавижу эти вечеринки.
Когда Дарси только начала звать меня на эти тусовки, мне казалось, что это какой-то социальный эксперимент или шоу со скрытой камерой, типа «засунь черного человека в сериал „Золотая молодежь из Челси“ и посмотри, что будет», но на самом деле эти встречи упрощаются до формата «пафосные люди и я».
– Никто не ходит на вечеринки из любви к ним, – сказал Ли. – Мы на них ходим, чтобы показать всем присутствующим, что мы лучше их, или просто чтобы отвлечься.
– А твой вариант какой?
– Первый. А ты, дорогуша, должна предпочитать второе. Тебе надо отвлечься от Тома и вашего разрыва – прости, «перерыва», или как ты там это называешь.
– Логично, – ответила я, бросаясь рыскать по сумкам и искать, что бы такое надеть. – Ты же пойдешь, да? – меня передернуло от того, насколько глубока моя потребность в одобрении. Прошел всего день, как я съехала от Тома.
– Посмотрю, может, заскочу после выступления Дона, но ничего не обещаю, может я уже под кайфом буду, – сказал Ли, вставая и подмигивая своему отражению в грязном окне.
Я не меньше остальных удивилась, что переехала в найденный через интернет дом, полный незнакомых людей. Сама перспектива наполняла меня ужасом, страхом и здоровым количеством отвращения, но с доходом в двадцать одну тысячу фунтов в год я могла рассчитывать разве что на чей-нибудь гараж.
Сами по себе мои соседи по квартире не казались особо противными, но меня очень нервировала перспектива жить с белыми, потому что мои унаследованные карибские стандарты чистоты на самом деле граничили с клиническим ОКР.
Я с детства видела, как бабушка моет бутылки, коробки и все остальное, прежде чем убрать их в холодильник, а за хождение по дому в обуви она вообще готова была удавить.
Жизнь с Томом была не в счет, потому что я его приучила, и мы даже устраивали своеобразную «пробную уборку», приезжая в их семейный дом отдыха в Турции, что практически (но не совсем) нас и разлучило.
Экскурсию по дому мне устроили будущие соседи. Руперт – ему двадцать девять, он чуть ниже меня, и это его заметно раздражает, так что в глаза он не смотрит; по сути немногим серьезнее обычного мажора: борода и топсайдеры на босу ногу. Даже в конце сентября.