Kyrie
Шрифт:
— Не бойся (ласкал он ее). Я все понимаю. Мы выскочили в районе, где плазма особенно густа. Прежде чем вновь включили защитное поле, за тот момент, пока ваш главный генератор не был закрыт, произошло замыкание на корпус. Но вы в безопасности и можете заняться ремонтом. А я… я в океане энергии. Никогда я не жил такой полной жизнью. Идем, плыви вместе со мной по этим волнам.
Голос капитана Шили ударил ее в спину.
— Ваггонер! Скажи этому ауригейцу, чтобы брался за работу. Мы локализовали источник излучения на сходящейся орбите; он может быть слишком
— Что это?
Впервые Элоиза почувствовала в голосе Люцифера тревогу. Он заложил вираж и резко пошел в сторону от корабля.
Вскоре его мысли дошли до нее так же отчетливо, как и прежде. Ей не хватало слов, чтобы передать страшное великолепие, увиденное через Люцифера: шар ионизированного газа диаметром миллион километров, сверкающий вспышками электрических разрядов, которые ревели в тумане вокруг открытого ядра звезды; В окружающем пространстве по земным провинциальным стандартам царил вакуум, и потому это нечто не могло издавать звуков, но Элоиза слышала, как оно гремит и яростно плюется.
Люцифер заговорил через нее.
— Масса выброшенной материи. В результате трения и инерции потеряла угловую скорость. Ее затащило на кометную орбиту и держит в связанном виде благодаря внутренним потенциалам. Как будто солнце старается дать жизнь планете.
— Это ударит в нас, прежде чем мы успеем запустить двигатель, — сказал Шили. — Экран не выдержит. Если знаешь какую-нибудь молитву, молись.
— Люцифер! — закричала она, не желая умирать, если он должен уцелеть.
— …думаю, что смогу изменить ее маршрут, — сказал он с ожесточением, какого прежде она у него не встречала. — Соединить свои поля с полями шара; освободить энергию и зачерпнуть ее; нестабильная конфигурация; да, пожалуй: я смогу вам помочь. Но и ты помоги мне, Элоиза. Борись вместе со мной.
И его сияние двинулось к чудовищному шару.
Она чувствовала, как хаотический электромагнетизм шара сцепляется с электромагнитными полями Люцифера, чувствовала, как его дергает и швыряет в стороны. Это была ее боль. Он сражался, чтобы удержать свое единство, и это было ее сражение. Газовое облако и ауригеец сплелись в захвате. Формирующие его силы хватали так, словно были руками, энергия хлестала из него, когда он тащил огромную раскаленную массу по течению идущего от солнца магнитного потока. Люцифер глотал атомы и выбрасывал их обратно, пока пламя не разбрызгалось по всему небу.
Она сидела в своей кабине, отдавая ему столько воли к жизни, сколько могла, и до крови разбила кулаки о стол.
Наконец сражение кончилось. Девушка с трудом приняла сообщение изнуренного Люцифера:
— Победа.
— Твоя, — прорыдала она.
— Наша.
Благодаря приборам люди видели, как светящаяся смерть проходит рядом. Настроение поправилось.
— Возвращайся, — молила Элоиза.
— Не могу, я слишком истощен. Мы соединились — облако и я — и скатываемся в сторону звезды. (Словно раненая ладонь протянулась к ней, чтобы поднять ее дух.) Не бойся за меня. Когда мы приблизимся, я зачерпну новых сил от ее жара, новой материи из туманности. Мне понадобится время, чтобы спиральным движением пересилить ее притяжение. Но как может у меня не получиться? Я возвращаюсь к тебе, Элоиза. Жди меня. Отдыхай. Усни.
Товарищи по кораблю отвели ее в амбулаторию. Люцифер слал ей сны об огненных цветах, радости и солнцах, которые были его домом.
Но она все-таки проснулась и закричала. Врачу пришлось дать ей сильное успокаивающее.
Он не понимал до конца, чем будет столкновение с чем-то таким стремительным, с тем, что может закрутить само пространство и время.
Его скорость опасно возрастала, но то происходило по его собственным меркам; с «Ворона» видели, что он падает несколько дней. Менялись свойства материи, и он не мог оттолкнуться достаточно сильно и быстро, чтобы спастись.
Излучение, нагие атомные ядра, возникающие, распадающиеся и снова возникающие частицы пронзали его. Слой за слоем его лишали тела. Перед ним, словно белая горячка, виднелось ядро Сверхновой, по мере приближения становясь все меньше, все плотнее, такое яркое, что слово «яркость» утратило свое значение. Наконец силы притяжения крепко схватили его.
— Элоиза! — крикнул он в агонии распада. — О, Элоиза, помоги мне!
Звезда поглотила его, растащив до бесконечной длины, а потом сжав в бесконечно малую точку, и вместе с ней он погрузился в небытие.
Корабль находился на безопасном расстоянии: все еще можно было многое узнать.
Капитан Шили навестил Элоизу в амбулатории. К ней возвращались силы — физические.
— Я назвал бы его человеком, — сказал он, перекрывая шум машин, — но этого слишком мало. Мы даже не принадлежали к его виду, а он погиб, чтобы нас спасти.
Она смотрела на него такими сухими глазами, что это казалось невозможным.
— Он и есть человек. Разве у него нет бессмертной души?
— Что же, если верить в существование души, пожалуй, есть.
Она покачала головой.
— Но почему он не может обрести вечный покой?
Капитан осмотрелся в поисках врача и понял, что они одни в тесном, металлическом помещении.
— Что ты имеешь в виду? — Он заставил себя похлопать ее по руке. — Я знаю, что он был твоим хорошим другом, но это была легкая смерть. Быстрая и чистая. Я бы сам не имел ничего против того, чтобы уйти таким образом.
— Для него… да, наверное. Так должно быть. Но… она не могла говорить дальше. Потом вдруг закрыла руками уши. — Перестань! Пожалуйста, перестань!
Шили сказал что-то успокаивающее и вышел. В коридоре он встретил Мазундара.
— Как она себя чувствует? — спросил физик.
Капитан нахмурился.
— Плохо. Надеюсь, она не сорвется окончательно, пока мы не сможем передать ее психиатру.
— А что, с ней не в порядке?
— Она думает, что слышит его по-прежнему.
Мазундар ударил кулаком по открытой ладони.
— Я надеялся, что этого не произойдет, — прошептал он.
Шили ждал.
— Она слышит, — сказал Мазундар. — Конечно, слышит.