Л 5
Шрифт:
А не особо получается с думами-то. И головная боль мешает, и гул моторов эту боль настолько усиливает, что не только думать, а вообще существовать не хочется. И вообще, что за жизнь у меня тут сложилась? Снова мысли побежали по кругу. Сколько раз за эти два года меня похищали, били по голове, пытались тем или иным способом лишить жизни? Много… Даже со счёта сбился, сколько раз…
А потому что нечего было высовываться! Сидел себе тихонько, ну и продолжал бы сидеть. Так ведь нет, о высоких материях задумался, о предначертании собственном… Вот и получаю заслуженное…
И тут же разозлился сам на себя. Это ещё что за метания? Слабости мне только здесь не хватало! Еще поплакать всем присутствующим на радость осталось! Делай, что должно, и будь,
Так и отключился незаметно для себя самого за всеми этими самокопаниями. И пришёл в себя или проснулся лишь на посадке от жёсткого удара колёсами о грунт. Да, посадка далеко не мастерская…
Из самолёта никто меня не выпустил. Даже в туалет пришлось сходить здесь же, в кабине, в подставленное ведро. Руки-ноги вот только перед этим всё-таки развязали, не стали позорить. И сразу же вновь связали после того, как. Ноги только оставили свободными. И за то спасибо. Ну а пока дело своё важное в жизнь претворял, хоть что-то успел в открытый дверной проём заметить. И в бортовые окна умудрился между прочим мельком заглянуть. И увиденная на людях чужая форма мне совершенно не по душе пришлась. Точно, правильно я догадался, в Германии мы сейчас. Ну а судя по резкому запаху бензина, нас сейчас дозаправят, и мы ещё куда-то перелетим. Куда? Берлин или что-то ещё? Не знаю. И посвящать в подробности меня никто не собирается. Да-а, дёргаться смысла не вижу. Чтобы до выхода добраться, мне нужно будет всех в грузовой кабине положить. Что совершенно нереально. Ну не Джеймс я, не Бонд…
А вот и заправщик нарисовался, судя по рокоту автомобильного мотора и по характерным металлическим лязгам обшивки снаружи. Заправочные лючки открывают. Пошёл процесс. И ещё одно, не менее интересное. Из пилотской кабины так никто и не показывался за всё это время. Ну если не считать мимолётное выныривание того самого моего сопровождающего. Бывшего, что ли? Потому что… Ну, судя по всему, продал он меня немцам за сколько-то серебренников. Сволочь…
Да, немцы, не ошибся я насчёт формы. Донёсшаяся до моих ушей лающая чужая речь никому другому не могла принадлежать. Да и этот язык я хорошо знаю. Потому и понял, о чём речь. Впрочем, никто там, снаружи, таиться и делать какого — то секрета из своих слов не собирался. А говорили о самолёте. Кто-то спрашивал, что за чудо, и кто его сделал. Да мы его и сделали… Вот только хвалиться этим по понятным причинам не стал. Да и не смог бы. Потому как руки мне быстренько спутали и на прежнее место определили. А позже уже вообще стало поздно куда-то дёргаться — двери закрыли и моторы запустили. Снова куда-то летим…
На этот раз перелёт был чуть дольше предыдущего по ощущениям. Зато в иллюминатор напротив удалось море увидеть на развороте. Море и море, какие-то выводы делать рано. Придётся ждать.
Сели, зарулили куда-то, остановились и выключили моторы. Из пилотской кабины сопровождающий мой показался, а за ним и пилоты. А ведь не ошибся я в своих воспоминаниях после удара по голове, это те самые мои знакомцы и есть. И ведь никто из них на меня никакого внимания не обращает, словно и нет меня здесь. У-у, суки-и…
Дверь открыли, лесенку установили. А внизу уже встречают. И разговоры идут на английском языке. Понято, где мы. Сбываются прогнозы Николая Степановича…
Развязывать меня не стали, пришлось из самолёта со связанными руками выходить. Притормозил на обрезе дверного проёма, осмотрелся быстренько. Тут же в спину толкнули — чуть было со ступенек вниз головой не навернулся. Хорошо, поддержали тут же сзади за воротник. Так и ступил на местную землю с задранной на лицо курткой.
Поправить одежду не дали, заставили куда-то идти. Судя по звукам, к подъехавшему автомобилю. Усадили на сиденье, нажали сверху на затылок, заставляя пригнуть голову. Подчинился, ещё раз ударяться обо что-то не хочется. А тут хоть забота какая-то.
Развязали в машине. Первым делом куртку одёрнул, голову освободил. И осмотрелся. Сижу на заднем сиденье, по сторонам двое, не дёрнуться и не выпрыгнуть. Фиксируют жёстко, не то, что просто придерживают, а вцепились в связанные руки крепко. Вдобавок и на переднем сиденье ещё один. Сидит вполоборота ко мне, тоже глаз не сводит, отслеживает малейшее движение. Глаза ледяные. Не люди — волки. Псы цепные. Оружия на виду не держат, но точно знаю, что оно есть. И все в одинаковой одежде. Трое из ларца…
Батюшин оказался полностью прав. Им нужны были именно мои “способности”. В вероятность их потери после карпатской эпопеи никто не поверил, как я ни доказывал это. Впрочем, мне бы и так никто не поверил, если бы я им рассказал всю правду.
Как и следовало ожидать, все душевные разговоры и уговоры быстро закончились, и после пары недель непрерывных жёстких допросов меня перевели в местное узилище заключённых. Или плюнули на меня, махнули рукой и списали, или поверили в мою версию с потерей памяти, так выходит? Молчать-то я не молчал, пел на допросах, словно соловей. Только пел песенку на свой мотив и на свои слова. Ну а как иначе все эти побои выдержать? Никак. И молчать было нельзя, сломали бы меня. Уж эту-то избитую истину я точно знаю… Да какая разница, поверили или списали, если результат один…
Били… Не просто били, а обрабатывали мою тушку с выдумкой, с фантазией. До пыток дело не дошло, но что значит пытки? По мне так это и есть самые настоящие пытки. Когда вроде бы и кости целы, а шевельнуться не можешь, и каждый миллиметр моего измученного тела просто вопит от боли.
В местное узилище, в простонародье называемое тюрьмой, меня подсадили к уголовникам. А ведь я уже был на пределе, чудом держался. Даже собирался с умным видом начинать пророчествовать всякую чушь, лишь бы от меня отстали с этими допросами, но…
Думал, повезло. Как бы не так.
Тюрьмы и нравы в них везде одинаковые. Даже и говорить ничего не хочу. Прибавьте к этому весьма слабое знание языка и русское подданство. Представили? Теперь понимаете, каково мне там пришлось? Да ещё когда администрация скомандовала контингенту “Фас!”…
Вряд ли я выдержал бы этот кошмар, затянись он ещё хотя бы на несколько дней. Нет, не помер бы просто так, но убили бы точно. Отбивался по мере сил, но против толпы не попрёшь. Да и не Брюс я, Ли который. Хорошо хоть до самого дорогого и больного дело не дошло, иначе бы просто осталось только сдохнуть на завшивленном тюремном матрасе. Нет, у параши я не сидел и никаким извращениям не подвергался. Потому что, как я понял, команды такой не было. Иначе бы точно заломали меня. Была в первые же дни одна такая попытка, ночью, да этого попытчика свои же с меня и стянули весьма вовремя, тут же и отметелили крепко, не дали свершиться непоправимому. У меня-то своих сил уже к тому времени и не оставалось почти. Только, было, духом воспрянул, думал всё, передышку дали, как тут же и мне досталось. За компанию, похоже. Ну и началось после этого всё по-новой… То пугали насилием — поняли, чего я больше всего боюсь, то снова били. Жестоко. Всей камерой. Но не смертельно. Костей не ломали, ливер не портили, а вот мяску доставалось по полной программе. Сейчас думаю, что тогда я на попугая был похож. Расцветкой. Такой же сине-зелёно-жёлтый… Только без перьев…