Лабиринт чародея. Вымыслы, грезы и химеры
Шрифт:
Посему, памятуя о том, что времени мало, я заперся в комнате с гримуарами и фолиантами и записал сии воспоминания. И я взял блестящую треугольную табличку, коей расшифровка привела нас к погибели, и выбросил ее из окна в море, уповая на то, что никто после нас ее не найдет. И теперь мне пора заканчивать, и запечатать мой рассказ в орихалковый цилиндр, и выбросить его, дабы он уплыл прочь по волнам. Ибо промежуток между моей тенью и тенью твари сокращается с каждым мгновением… и вот он уже не шире колдовского пера.
Плутониум
– Удивительно, – говорил доктор Мэннерс, – как расширилась наша фармакопея благодаря космическим исследованиям. За последние тридцать лет на различных планетах Солнечной системы были открыты сотни доселе неведомых субстанций, которые теперь используют как наркотики или лекарства. Весьма интересно будет взглянуть, что обнаружит на планетах альфы Центавра экспедиция Аллана Фаркуара, когда и если они туда доберутся и вернутся на Землю. Хотя сомневаюсь, что нас ожидают
– Боюсь, я в последнее время не следил за новыми открытиями, – чуть извиняющимся тоном откликнулся Руперт Бэлкот, скульптор, зашедший в гости к Мэннерсу. – Конечно, про селенин известно всем и каждому. Недавно много писали еще о минеральной воде с Ганимеда, действие которой можно сравнить с действием воды из легендарного источника вечной молодости.
– А, вы имеете в виду клитни, как это вещество называют жители Ганимеда. Это прозрачная жидкость изумрудно-зеленого цвета, которую выбрасывают на поверхность гейзеры в кратерах дремлющих вулканов. Ученые полагают, что именно клитни – причина почти сказочного долголетия ганимедцев. А еще ученые полагают, что на людей она, возможно, будет действовать так же.
– Но ведь некоторые инопланетные вещества оказались для нас вовсе не такими уж благотворными? – вспомнил Бэлкот. – Мне рассказывали о марсианском яде, который немало способствовал расцвету смертоносного искусства тайных убийств. А еще этот венерианский наркотик под названием мнофка, который действует на человеческий организм гораздо страшнее, чем любой земной алкалоид.
– Ваша правда, – кивнул доктор с философским видом, – многие из этих химических соединений можно использовать не по назначению и добиться тем самым весьма губительного эффекта. Но точно так же можно использовать и любые земные вещества. Как и всегда, человек может обратить что-то во зло или во благо… Марсианский яд – это, видимо, акпалоли, сок рыжевато-желтого растения, весьма распространенного в оазисах Марса. Он бесцветен и не обладает ни вкусом, ни запахом. Убивает почти мгновенно и не оставляет следов – жертва как будто умирает от инфаркта. Наверняка на тот свет отправилось уже немало бедолаг, которым тайно добавили капельку акпалоли в еду или в лекарство. Но даже акпалоли можно использовать в мизерных дозах, и тогда он превращается в весьма эффективный стимулятор, который помогает при обмороках, и не раз с его помощью чудодейственным образом возвращали способность двигаться паралитикам… Конечно, – продолжал он, – мы очень многого еще не знаем об этих инопланетных веществах. Нередко человек открывал их полезные свойства случайно, а кое о каких мы, несомненно, не ведаем до сих пор. Взять хоть ту же мнофку. Отчасти она похожа на земные наркотики, например на опиум или гашиш, но ее нельзя использовать как болеутоляющее или анестезирующее. Под воздействием мнофки человек ощущает время на немыслимой скорости, у него невероятно обостряются и усиливаются все чувства, как приятные, так и болезненные. Принявший этот наркотик как будто живет и движется с чудовищной, поистине ураганной скоростью, даже если в реальности просто неподвижно лежит на диване. Он погружается в стремительный поток сенсорных ощущений и за несколько минут «проживает» сразу несколько лет. Но физическое воздействие этой иллюзии весьма неприятно: истощение организма и старение тканей – те самые несколько минут и правда старят на несколько лет. Существуют и другие средства, сравнительно малоизученные, чьи свойства, хоть в это и трудно поверить, даже любопытнее свойств мнофки. Вы, вероятно, не слышали о плутониуме?
– Нет, не слышал, – ответил Бэлкот. – Расскажите.
– Я могу даже показать, хотя смотреть там особо не на что – просто мелкий белый порошок.
Мэннерс поднялся с кресла с пневматическими подушками и подошел к большому шкафу из синтетического черного дерева, где стояли пузырьки, пробирки и коробочки разнообразных форм и размеров. Доктор вытащил оттуда и протянул Бэлкоту крошечную квадратную бутылочку, на две трети заполненную каким-то порошком, похожим на крахмал.
– Плутониум, – объяснил он, – как можно догадаться по названию, происходит с ледяного Плутона, этого одинокого космического отшельника, куда пока успела высадиться только одна земная экспедиция: ее возглавляли братья Джон и Августин Корнеллы, стартовали они в девяностом, а домой возвратились лишь в девяносто шестом, когда уже почти все потеряли надежду снова их увидеть. Возможно, вы слыхали, что по пути назад погибла половина экипажа, в том числе и Джон Корнелл, а выжившие добрались до Земли на последнем кислородном баке… В этом пузырьке содержится где-то десятая часть всего плутониума, который сейчас есть на нашей планете. Три года назад Августин Корнелл, мой одноклассник и старинный друг, отдал его мне как раз перед тем, как отправиться к альфе Центавра с экспедицией Аллана Фаркуара. Мне очень повезло заполучить такую редкость. Геологи из экспедиции Корнеллов обнаружили это вещество, когда пытались выяснить, что находится под поверхностью этой мрачной, озаренной светом далеких звезд планеты, и в попытке исследовать ее историю и химический состав пробили слой затвердевших газов. В тех обстоятельствах они мало что могли – времени было в обрез, оборудования не хватало, – но некоторые весьма любопытные открытия им все же удалось совершить, и плутониум среди них отнюдь не последнее. Как и селенин, этот порошок – останки ископаемого растения. Его возраст, несомненно, насчитывает многие миллиарды лет – в те незапамятные времена Плутон еще излучал достаточно тепла и на его темной поверхности могла произрастать какая-то рудиментарная флора. Тогда там, по всей видимости, имелась и атмосфера, хоть экспедиция Корнеллов и не обнаружила никаких следов животной жизни. Помимо углерода, водорода, азота и кислорода в плутониуме в мизерных дозах содержатся и другие, до сих пор не распознанные элементы. Изначально он существовал в кристаллической форме, но под воздействием воздуха на борту ракеты тут же рассыпался мелким порошком. Плутониум прекрасно растворяется в воде и образует устойчивый коллоид, который даже по прошествии длительного времени не дает осадка.
– Вы сказали, это наркотик? – уточнил Бэлкот. – Как же он действует?
– Сейчас расскажу, хотя этот эффект достаточно трудно описать. Свойства плутониума обнаружились по чистой случайности: на обратном пути к Земле один из участников экспедиции, пребывая в полубреду из-за космической лихорадки, по ошибке взял пузырек без этикетки, полагая, что там бромид или калий, и принял небольшую дозу. Горячечные видения стали еще занимательнее, поскольку под действием порошка ему открылись доселе совершенно не известные концепции пространства и времени. С тех пор с плутониумом экспериментировали еще несколько исследователей. Эффект длится недолго – дольше получаса не бывало – и варьируется в зависимости от подопытного. И никаких последующих осложнений – ни ментальных, ни физических, ни неврологических; во всяком случае, обнаружить их пока никому не удалось. Я и сам пару раз принимал плутониум и могу подтвердить. Как именно он воздействует на человека, я не совсем понимаю. Может, просто вызывает некое расстройство, трансформацию чувств, как, например, тот же гашиш; а может, стимулирует какой-то рудиментарный орган, некий пока не задействованный участок в человеческом мозгу. Как бы то ни было, получается вот что: меняется восприятие времени – длительность воспринимаешь как пространство. Подопытный видит прошлое и будущее и себя в нем, и все это представляется в виде некоего места, простирающегося в двух направлениях. Конечно, далеко заглянуть не удастся – видны лишь несколько прошедших и предстоящих часов, – но переживание весьма любопытное, помогает по-новому взглянуть на загадку времени и пространства. Совершенно не похоже мнофку.
– Интересно, – признал Бэлкот. – Однако сам я никогда особенно не экспериментировал с наркотическими веществами; бывало, в годы романтической юности раз или два пробовал индийскую коноплю. Видимо, начитался Готье и Бодлера. Но результат меня разочаровал.
– Полагаю вы ее принимали недолго, и ваш организм не успел впитать достаточно вещества, – предположил Мэннерс. – А потому никаких особенных видений у вас не было – слишком мала доза. С плутонием все иначе: максимальный эффект после самого первого раза. Бэлкот, мне кажется, вам это будет очень интересно, вы же скульптор: вы увидите необыкновенные формы, которые сложно описать в терминах евклидовой геометрии. Я с удовольствием дам вам немножечко порошка прямо сейчас, если вы готовы поэкспериментировать.
– Не слишком ли щедро с вашей стороны? Это ведь такая редкая субстанция?
– Дело вовсе не в щедрости. Вот уже много лет я собираюсь написать книгу об инопланетных алкалоидах, а вы, возможно, предоставите мне бесценные сведения. У вас мозг художника и развитое чувство прекрасного – ваши плутониумные видения наверняка будут удивительными и необычайно четкими. Только потом опишите мне все как можно подробнее.
– Ну хорошо, – согласился Бэлкот. – Все надо когда-нибудь попробовать.
Своим рассказом о необычайном наркотическим веществе Мэннерсу удалось растравить любопытство скульптора и соблазнить его воображение.
Мэннерс принес старинный бокал для виски и налил в него золотисто-красную жидкость почти до краев. Потом вытащил пробку из бутылочки с плутонием, сыпанул щепотку в стакан, и белый порошок тут же растворился без всякого шипения и пузырьков.
– Эта жидкость – вино из марсианских сладких клубней под названием оввра, – объяснил доктор. – Вино совсем не крепкое и вполне безобидное, оно смягчит горький вкус плутониума. Выпейте побыстрее и откиньтесь в кресле.
Бэлкот медлил, разглядывая бокал.
– А вы уверены, что это ненадолго? – спросил он. – Сейчас четверть десятого, а в десять мне нужно будет уйти: у меня назначена встреча в клубе «Бельведер» с одним из моих покровителей – миллиардером Клодом Вишхейвеном: он хочет заказать мне барельеф из псевдонефрита и неояшмы для своего загородного поместья. Ему нужна по-настоящему футуристическая новаторская работа. Сегодня мы должны обговорить все детали: тему и прочее.
– Тогда у вас в распоряжении целых сорок пять минут, – кивнул доктор, – а самое большее через тридцать ваш мозг и все ваши чувства вернутся в норму. Насколько я знаю, дольше эффект никогда не длится. Останется еще четверть часа, чтобы рассказать мне подробно о ваших ощущениях.