Лабиринт Данимиры
Шрифт:
— Тебе не показалось его лицо знакомым?
По реакции отца я поняла, что он действительно ни о чём не подозревает.
— Так этот гад и есть Илгалеин сынок? — хмуро спросил папа. — То-то мне его рожа показалась знакомой. Но он своё получит, и Лея меня не остановит. Лучше надо было чадо воспитывать и вовремя к психологу сводить. Ты мне лучше расскажи, что происходит.
Я опять вздохнула.
— Пап… Мортен и твой сын тоже.
На несколько секунд он упёрся в меня отсутствующим взглядом, затем расхохотался.
— Кто тебе сказал
— Один некромант… ему можно верить… допросил мага, помогавшего Илгалее… посмертно допросил. Мортен не совсем человек. И не совсем призрак. Он что-то среднее. То есть кто-то. В ту ночь Илгалея создала Мортена с помощью магии, но притом смешав в Чаше Крови генный материал — твою кровь и свою. Он призрак, но не совсем обычный, плоть в нём тоже есть. Вспомни его лицо. Мортен ведь не только на Илгалею похож, но и на тебя. Вспомни себя в молодости. Если уж на то пошло, то он и на меня похож. Одна порода. Он… э-э-э… наш родственник… как бы это дико не звучало.
Отец снова замолчал. Он хмурился и играл желваками — я видела, что отец очень зол. Наконец он заговорил:
— Я довольно быстро сообразил, что Илгалея малость с приветом… ещё тогда, два десятка лет назад. Она была одержима магией, и для неё не существовало грани между светом и тьмой. Теперь понимаю, что сильно ошибся в определении. «Малость» — не то слово. Да она вообще свихнулась! — рявкнул он в бешенстве. — Украла мою кровь, идиотка! И насчёт «родственника», «сына»… Данька, ты этот индийский кинофильм, где родинки на боку показывают, брось. Леин выкормыш — ничто. Он нежить, призрак, фальшивка, каким бы настоящим с виду не казался. Не человек — имитация человека, понимаешь разницу?
Папа чуть ли не дословно повторил мнение Кайлеана относительно статуса создания, сотворённого Илгалеей. В мою голову невольно закралась мысль, что желание Мортена обрести человечность имело давние корни — ровно с того момента, когда ему первый раз дали понять, что считают его никем. Я не оправдывала злодеяния Мортена… но сожалела о движущей силе его поступков. Тогда, в магазине, он мог не показываться папе на глаза, но зачем-то допустил зрительный контакт… О чём он думал, глядя в глаза тому, кого мог считать отцом?
— Так что же, нежить здесь за главного? И он вот прям-прям здесь? Отлично! — тем временем продолжил папа. Его глаза заблестели. — И кто ещё — кроме Илгалеи — согласился с тем, что им командует призрак?
Видимо, папа тоже придерживался мысли, что лучшая постель для мужчины — попона боевого коня, а смертельная битва просто подарок судьбы и всё такое мужское прочее. Мне очень хотелось, чтобы отец оставался на острове в безопасности, но в нашей семье не было принято врать друг другу. Я и так умолчала о своём замужестве.
— Мама и тётя там, — я указала примерное направление, — вспоминают прошлое и отношения выясняют. Тебе туда лучше не ходить, а то ещё подольёшь масла в огонь. Остальные дерутся наверху, в тумане. За нас тот самый некромант и его брат, оба темноволосые.
— Понятно. Они чьи-то сёстры? — осведомился папа.
— Нет.
— Не может быть. Наверняка чья-то родня.
— Точно! — вспомнила я. — Та, что блондинка, она жена второго брата, того, что против нас.
— Я знал, — с удовлетворением сказал папа. — А некромант?
— А-а-а… а что — некромант?
— Некромант в джинсах, которому можно доверять, он кто?
Папа как всегда вычленил из потока информации самое важное. Всё-таки он знал меня как облупленную. Наверное, говоря о Кайлеане, я не смогла скрыть мечтательное выражение. Надо было сознаваться.
— А-а… ну-у… некромант… некромант у нас муж.
— Одной из ведьм, которые против нас? — удивился папа.
— Нет.
Мы длинно посмотрели друг на друга.
— Вот это поворот, доча, — задумчиво сказал папа. — Всё-таки индийское кино. Лара знает?
Я помотала головой.
— Да, нашу маму надо подготовить. Я-то человек простой, демократичный. Некромант так некромант. Среди них тоже приличные люди попадаются. Хотя редко. А вот мама меньше чем на принца не согласная будет.
— С этим как раз всё в порядке. Он принц. С той, с адской стороны.
— Всамделишный?
— Всамделишней не бывает.
— Что тогда не в порядке?
— Мама их семью знает и не любит. Считает, что у них руки загребущие.
Отец взглянул наверх.
— Хм-м… Лара обычно бывает права. Кстати, факты не противоречат её мнению. Пойду сам взгляну на зятюшку и на его загребущие руки. Ишь, — проворчал он, — стоило отвернуться на годик-полтора, как недоучившегося ребёнка тут же замуж затащили…
— Не затащили! Я сама! — горячо возразила я, про себя подумав: ну-у-у… не то чтобы затаскивали, но, пожалуй, методично подталкивали в нужном направлении… однако дело прошлое и папе об этом знать вовсе ни к чему.
По правде говоря, реакции отца я опасалась больше. Не смотря на заверение в демократичности, высказанное беспечным тоном. Я полагала, маме будет достаточно осознать, как сильно я люблю Кайлеана, чтобы принять моё замужество. В конце концов, история наследной принцессы, бросившей трон ради безродного пришельца из чужого измерения, позволяла на это надеяться. С папой всё было сложнее. С тех пор как лица противоположного пола начали оказывать мне усиленные знаки внимания, любой кандидат на моё сердце неизменно подвергался отцовской критике. На ухажёров родитель взирал с взыскательным видом генерала, перед которым выстроилась шеренга салаг-новобранцев… у одного сапоги нечищеные, на другом пилотка криво сидит. Для него единственная дочь сверкала бриллиантом чистой воды, и ни один смертный не был достоин эдакой драгоценности. Ведьмы, называвшие меня «папиной принцессой», на самом деле попали в точку.