Лабиринт Факиров

Иванова Варвара

Селина с ужасом взглянула на статного гостя, галантно целовавшего руку Дарины. Маркиза многозначительно кивнула и продолжила:

– Одинаково мил со всеми, за дамами не влачится, как это делают барон Шердик или юный маркиз Лисант, но ни разу не ушёл с бала или ужина один. Девушки летят к нему как бабочки на огонь, не смотря на то, что после говорят о графе ужасные вещи. Не могу объяснить никак иначе – магия.

– В его тёмно-синих глазах можно утонуть, – вздохнула маркиза Селина, – на нём точно какое-то колдовство.

– Баронесса Лидия приглашала знатока, мага-алхимика,

но тот не увидел в молодом человеке ни капли магического, и чар на него не наложено. Разве что проклят пару раз, но не смертельно и неумело, видимо обиженными дамами.

– А может, и не колдовство вовсе? – пожала точёными плечиками Селина, – просто на фоне всех присутствующих граф чертовски привлекателен. Даже у моего драгоценного Петра не такая яркая внешность.

Маркиза Кселия перевела взгляд с сестры на гостей и увидела приближающегося к ним супруга Селины. Высокий и широкоплечий, он привлекал к себе взгляды, не смотря на седину в чёрных волосах, рассыпавшихся по плечам. Взгляд его угольных глаз прожигал каждого насквозь, гости невольно расступались, и смотрели ему вслед, испуганные, но восхищённые. К резким уверенным движениям маркиза шли и его тонкий орлиный нос с трепещущими ноздрями, и тонкие, почти прямые губы, и тонкая чёрная борода с нитями седины, придающая ещё большее сходство в пернатым хищником.

– Твой Пётр по-прежнему неотразим, – возразила Кселия, – граф Жорж на его фоне совсем незаметен, посмотри – всё внимание направлено на твоего супруга.

– Поменьше бы на него смотрели. – пробормотала Селина. Сестра понимающе подмигнула:

– Ревнуешь?

Ответить маркиза Селина не успела, её муж галантно поклонился дамам, и высказал своё почтение хозяйке званого ужина. Он сел в кресло напротив, и завязалась обычная светская беседа. За окнами синева перерастала в черноту, и в зале прибавили свет.

В лесу же, в тени елей и берёз, белеющих во тьме, мрак казался материальным.

– Акараш, уже ночь, пора остановиться на ночлег! – взмолилась Марина.

– Дитя моё, всего лишь поздний вечер, – не согласился монах, – в это время у знатных господ только начинаются званые ужины и пиры. Вы и сам бывали на балах, когда за окнами опускается мрак, слуги вносят дополнительные свечи… в лесу нет слуг и музыки, единственное различие.

«А ещё нет стен, гостей и мягких диванов, в которые можно опуститься после танца, – мысленно добавила Марина, – и слуги не подносят напитки и кушанья».

Во тьме раздался мягкий смешок монаха:

– На Востоке меня научили улавливать мысли. Я стараюсь не использовать это умение, но вы излишне эмоциональны.

– Акараш, научите меня! – оживилась девушка.

– Когда доставлю Вас в монастырь Вечной Луны, можно будет поговорить и об уроках. – уклончиво ответил загадочный спутник. Юная Свирель вздохнула, когда ещё они доберутся до монастыря?

– Так когда мы остановимся? – спросила Марина.

– Эту ночь придётся ехать. – прозвучало в ответ. Беглянка вздохнула ещё раз, но ничего не сказала. Она стала вспоминать музыку, что играла в прошлую среду на балу у маркизы Кселии.

Та же музыка звучала и на званом ужине. Молодой

граф стоял, окружённый дамами, и юными девами, и молча слушал их. Видно было, что он не покидает их общество лишь из вежливости, зная, что вот-вот можно будет расходиться, поблагодарив хозяйку вечера. Жорж уже пригласил интересных и необходимых для деловых переговоров людей на бал в своём доме, и собирался покинуть шумное общество сразу после четы Зарилл, всегда уходивших первыми.

Наконец, внимание девушек привлекла маркиза Селина, рассказывающая о Реции, и о своём диковинном наряде. Жорж, оставшись в одиночестве, подозвал слугу, и попросил бокал вина. Напиток оказался хорош, и юноша блаженно закрыл глаза, слушая тихую музыку, наполненную лёгким гудением голосов.

– Граф, – у его плеча раздался тихий юный голос, – правда ли, что у вас в доме есть целый зал охотничьих трофеев?

– Такой зал есть у каждого охотника, часто не один. – сухо кивнул молодой человек.

– Вы могли бы показать мне его? – спросил всё тот же голос. Граф даже не удосужился посмотреть на собеседницу.

– Приходите послезавтра на бал, я всегда открываю мой маленький музей для гостей.

– Я хочу увидеть сегодня. – девушка не отставала.

– Сегодняшний день на исходе, не лучшее время для визитов. – отрезал граф, давая понять, что разговор окончен, и видеть у себя дома он никого не желает.

– У вас ведь есть слуги, которые могут зажечь свечи и я всё увижу даже ночью. – собеседница была непонятлива, или ловко прикинулась таковой.

– Уходить в ночь, с мужчиной? Ещё вчера это считалось неприличным. Мода изменилась? – граф, наконец, повернул голову, и посмотрел на обладательницу тихого голоса. Это была ДМарина.

– Кто заметит? Вы уходите слишком рано, пока исчезающих гостей никто не считает. – выдохнула дочь виконта.

– Прекрасно, – кивнул граф, – идите, выразите признательность маркизе, я буду ждать вас у выхода.

Подождав, когда ДМарина сольётся с толпой пышно одетых дам, Жорж скользнул к мужскому обществу.

– Виконт Чистер, – юноша приблизился к полноватому пожилому мужчине в белоснежном парике, – Ваша дочь хотела бы взглянуть на мой охотничий зал. Убедите её, что это лучше сделать на балу, чем ехать в мой дом сейчас же.

И, коротко поклонившись, пока отец Дарины не успел опомниться, граф скользнул на открытый балкон, где печально смотрела на зарождающиеся в вязкой синеве неба звёзды, прекрасная баронесса Вероника. За право поднять её платок с земли не раз вспыхивали дуэли, её зелёные глаза и огненно красные волосы воспевались в поэмах…

– Не помешаю? – осведомился Жорж. Дама молча покачала головой, и улыбнулась. Граф кивнул, и отошел к стене, что бы из зала его не было видно.

– Что же Вы отходите от меня столь далеко? – вопросительно изогнула бровь уязвлённая красавица, – неужели находите неприятным такое общество?

– Не хотел отвлекать. – коротко ответил юноша.

– Мужчины никогда от меня не пятятся, – в пространство сказала Вероника, и лёгким прикосновением поправила причёску, – неужели я недостаточно красива, чтобы любой дворянин не возжелал развлечь скучающую девушку?