Лабиринт любви

Картленд Барбара

— Только Рэйк, — продолжал Фредди, — мог убедить ее принять приглашение на вечер, будучи так мало с ней знакомым!

— Она, конечно, прелестна, — согласился герцог — И в то же время она намного моложе большинства моих гостей.

Лорд Луитон засмеялся:

— Мой отец всегда говорил: «Хватай их, пока молодые, обращайся с ними грубо и ничего им не рассказывай!»

— Очень хорошее наставление, — засмеялся Фредди.

Они поговорили еще некоторое время, потом лорд

Луитон зевнул и сказал, что отправляется спать.

— У меня была тяжелая неделя в палате лордов, — сказал он, — и завтра я рано не встану.

— В этом нет необходимости, — откликнулся герцог, — я очень рад, что вы приняли мое приглашение.

— Благодарю вас, — ответил лорд Луитон. Попрощавшись с Фредди, он вышел. Герцог отставил свой пустой бокал и поднялся.

— Я тоже отправляюсь спать, — промолвил он — Мне жаль, Фредди, что Дэйзи в последний момент не смогла приехать. Надеюсь, ты не чувствуешь себя здесь лишним?

— Я думаю, что понадоблюсь тебе, — откликнулся Фредди, — чтобы не дать леди Люсиль выцарапать глаза леди Брант!

Герцог вздохнул, но ничего не ответил.

Взглянув на него, Фредди подумал (хотя и не был в этом полностью уверен), что Рэйка начинает тяготить общество леди Люсиль.

Ее стремление завладеть им и намеренная грубость по отношению к любой женщине, привлекшей его внимание, стесняли его.

Будучи близок к герцогу, Фредди знал, что его романы обычно длились недолго, хотя его возлюбленными бывали очень красивые женщины.

Но герцог обладал проницательностью и умом, и когда он не занимался с ними любовью, то находил их болтовню банальной, а недостаток знаний жалким.

Леди Люсиль была достаточно умна, чтобы обмануть большинство мужчин, чье внимание она привлекла.

Ей удавалось убедить их в том, что она разбирается в политике, в лошадях и в любом предмете, который бы их заинтересовал.

Однако Фредди понимал, что все это не более чем притворство, ибо ее интересовал лишь мужчина и то, что она могла из него выжать. Фредди было хорошо известно, что леди Люсиль оказалась одной из самых дорогостоящих любовниц герцога.

Фредди часто думал о том, что уж лучше бы Рэйк связался с какой-нибудь привлекательной танцовщицей, которая бы обошлась ему гораздо дешевле.

Но он также знал о своеобразной приверженности герцога — он не смог бы иметь любовные отношения с женщиной из иного слоя общества.

Это было очень непохоже на его современников. Если они были достаточно богаты, то приобретали скромный домик в Сэйн Джонсвуде, где содержали свое последнее «увлечение».

Там они ее частенько навещали, пока ее место не занимала новая «очаровательница» из того же класса.

У герцога, напротив, все связи были с женатыми женщинами из его круга.

Он был по-своему верен избраннице до тех пор, пока та не начинала его тяготить. Естественно, что его привязанности были широко известны и о них много говорили.

Герцог получил свое прозвище в очень раннем возрасте.

Это произошло вскоре после того, как он окончил Итон — и влюбился в прелестную молодую женщину, чьим мужем был пожилой камергер Виндзорского замка.

Сплетни начались, когда она в свою очередь влюбилась в него.

Единственный, кто не знал об этом романе в стиле «Ромео и Джульетты», был старый муж, почти что постоянно находящийся при королеве.

В конце концов кто-то сказал отцу герцога:

«Черт возьми, Норминстер, ваш сын с колыбели уже настоящий повеса!»

Эту историю часто повторяли, и, шутя, члены клуба «Уайте» назвали маркиза Нора (тогда он был еще маркизом) «юным повесой». И после этого все его звали только так.

Поднимаясь по лестнице в спальню, герцог обратился к Фредди:

— Ты едешь завтра утром верхом? Моя «королева фей» сказала, что присоединится к нам, и я чувствую, что она неплохая наездница.

— Почему ты так думаешь? — спросил Фредди.

— Она рассказывала, что всегда жила в деревне.

— Это ни о чем не говорит, — возразил Фредди просто для того, чтобы поспорить. — Множество женщин из тех, что всю жизнь провели в поместье, держатся в седле как мешок, так что не расстраивайся, если твоя фея окажется не лучше их!

Герцог рассмеялся.

— Я готов заключить с тобой пари.

— Пожалуй, лучше я попридержу свои деньги, — откликнулся Фредди.

Герцог попрощался с Фредди, чья спальня была ближе по коридору, и отправился к себе.

Открыв дверь, он увидел лежащий на полу лист бумаги. Это была записка, адресованная ему. Недоуменно пожав плечами, герцог прошел в спальню, где его ждал слуга, позволил раздеть себя и затем вскрыл письмо.

Он прочел то, что написала Девайна, с выражением изумления.

— Вы не знаете, Хоулетт, — спросил он слугу, — кто подложил это письмо под дверь?

— Понятия не имею, ваша милость!

Этого герцог и ожидал и сказал себе, что, в таком случае, письмо только что появилось.

Он ничего больше не сказал, но когда он кончил раздеваться и слуга вышел, то перечитал письмо еще раз.

Не только то, как оно было написано, заставило его подумать, что это не шутка.

Какой-то инстинкт подсказывал ему, что оно искренне и к нему следует прислушаться.