Лабиринт Мечтающих Книг
Шрифт:
Мы опустим скучное описание этого похода, лишенного каких-либо событий, мои дорогие друзья! Скажу только, что в конце дня я был так же обессилен, разбит, голоден и у меня так же болели ноги, как в тот раз, когда я пришел к границе Книгорода. Но перспектива утолить там жажду, особенно в последние часы моего марша, ускорила мой шаг, и был всего лишь ранний вечер, когда я достиг своей цели.
Еще издалека я с удивлением обнаружил, как вырос город: в некоторых местах он прибавил ширины (как я) и немного вырос в высоту. За несколько часов до того, как я достиг окраины Книгорода, я услышал сильное жужжание, как будто оно доносилось из огромного улья. С каждым моим шагом оно становилось все
Число зданий как минимум удвоилось, а может быть, даже и утроилось. Значительно увеличилась и их высота. Раньше едва ли можно было увидеть дома выше одного или двух этажей, сейчас же я еще издалека увидел трех-, четырех- и пятиэтажные дома. Тонкие высокие башенки из листовой стали, длинные-предлинные дымовые трубы, каменные башни – все это отсутствовало в старом Книгороде. Но он больше не был маленьким романтическим городком с многочисленными туристами, ностальгической деревней с антикварными лавками, сохранившейся в моих воспоминаниях. Казалось, это был совершенно новый город с другими обитателями, приезжими и судьбами. Я подошел к перекрестку, на котором дорога, по которой я шел, пересекалась с другой дорогой. От нее отходило множество маленьких улочек, по которым сотни людей устремлялись в город. Мне стало теперь окончательно ясно, что это было не сентиментальное путешествие в прошлое, а шаг в непредсказуемый и непредвиденный отрезок моей жизни, – если только я в самом деле отважусь войти в Книгород. Я невольно остановился.
Неужели это опять был приступ раздвоенности? Это было глупо, уговаривать себя вернуться. Просто невозможно! Я был голоден, совершенно обессилел и умирал от жажды. Мне нужно было в город хотя бы для того, чтобы освежиться и отдохнуть. Ночлег здесь был, по меньшей мере, неизбежен. Но почему же я все-таки колебался? Я ведь не так далеко ушел, чтобы сейчас же развернуться и отправиться назад. Идиотизм! Что заставляло меня медлить? Был ли это инстинкт? Воспоминания обо всем, что со мной произошло после того, как я однажды пересек магическую границу этого города? Наверняка. Но главным образом я боялся убедиться в том, что время ушло безвозвратно. Тот, кто уже однажды входил в здание, которое не видел со времен своего детства или юности – старый родительский дом, школу и тому подобное, – тот поймет меня. Это болезненный, с меланхолическим оттенком опыт, приближающий к концу жизни. Но в таких случаях вещи оказываются не такими большими, как в воспоминаниях, не так ли? Книгород же, наоборот, мои дорогие друзья, не просто сохранился, но и значительно вырос.
– Вперед или назад? – спросил вдруг высокий и неприятный голос. Я очнулся от своих мыслей, недоуменно огляделся вокруг и обнаружил, что перегородил узкий переулок – один из многочисленных подходов к городу. Люди протискивались мимо меня, настойчиво стараясь проникнуть в город. Голос же принадлежал нахальному и неприятному на вид гному, стоящему позади меня, который нес целый лоток, заполненный крошечными книгами для гномов, и которому я, очевидно, загородил путь.
– Э!.. – произнес я ошеломленно в ответ, не двинувшись с места.
– Проходи же вперед, толстопузый! – грубо крикнул гном. – Здесь тебе не провинциальная дыра, из которой ты приехал. Это Книгород! Сейчас время денег, а деньги правят миром книг! Шевели своей жирной…
Пока он это говорил, произошло то, что было скорее обусловлено рефлексом, чем являлось хорошо обдуманным поступком: гном бесцеремонно протиснулся вперед и собрался раньше меня войти в город, чтобы со своим смехотворным лотком броситься в лавки, которые не выносили задержек. Мой мозг в долю секунды среагировал на слово «толстопузый», проанализировал его и дал команду, которая заставила меня невольно подставить дерзкому коротышке подножку. Он, конечно, не знал, что никто не смеет обозвать меня подобным образом, мгновенно не поплатившись за это. Потому что я совершенно лишен чувства юмора.
Когда гном еще только произносил слово «жирный», он уже находился в свободном падении. Он растянулся во весь рост, а точнее сказать – во все его отсутствие, и карликовое содержимое его лотка – исключительно книг, которые были не больше спичечного коробка, – посыпалось в пыль переулка.
А я, смотря на него сверху вниз, сказал: «Вперед или назад? Что за вопрос! Конечно вперед». И перешагнул через униженного гнома, просто наступив на него и дав ему прочувствовать всю мою боевую массу. Да, дорогие друзья: если надо, то я наступлю даже на гнома! Я гордо прошествовал в переулок, даже не оглядываясь. Больше я не думал о том, что, едва перейдя границу города, уже обрел своего первого безжалостного врага в Книгороде.
Заметки без записей
Черный Человек из Книгорода сделал только половину работы, но основательно. Это было мое несколько противоречивое мнение о городе, которое я уже мог составить после того, как увидел первые улицы, называемые приграничными. Тот легендарный образ из народных песен и детских сказок, бродячий великан из пылающей соломы и смолы, которого суеверные жители все еще обвиняли в последнем пожаре. Он якобы шел от квартала к кварталу и поджигал крышу за крышей, чтобы, наконец, самому сгореть в аду. Так я, возможно, и сам объяснил бы ребенку дошкольного возраста эту катастрофу, так как правда была значительно более страшной, чем эта ужасная сказка.
Не то, чтобы я совсем ничего больше не узнавал, – все-таки треть города уцелела после пожара, и сохранились даже некоторые из особенно поврежденных огнем древних фахверковых домов с крышами из сухой соломы. У Черного Человека не было ни мозгов, ни сердца, как гласит легенда, и соответственно этому он совершал свою работу: здесь сгорело пол-улицы, там уцелел целый квартал. Огонь свирепствовал на юге до самой границы города, а север был едва затронут. Сгорела огромная городская библиотека, а крохотная подпольная антикварная лавка непосредственно рядом с ней сохранилась. Как потоки лавы опустошают склоны гор, как безрассудно распространяются кожные болезни, так непредсказуемо и яростно шествовал Черный Человек, неся страх и ужас, как это описывалось в стихотворении Пэрла да Гано: невзирая на значимость и ценность, красоту и предназначение, просто превращая в огненную смерть все, что, к несчастью, оказывалось у него на пути.
Это мог понять только тот, кто так же, как я, знал старый Книгород. Для каждого новичка это был просто вызывающий волнующие чувства город, полный архитектурных противоречий, курьезный конгломерат старых и новых стилей, в котором смешались раннецамонийское своеобразие, мрачная архитектура средневековья и всякого рода современное влияние, чего не увидишь ни в одном другом месте. За исключением литературной и букинистической привлекательности Книгород, как никогда прежде, отвечал моим идеалам города. Причудливое многообразие, страстное, на грани безумия, желание придать городу надлежащий архитектурно-художественный облик, богатая орнаментика, косые углы и вездесущая история – вот вещи, которые могли привести меня в восторг при посещении любого города, и здесь этого было в избытке. Ни в каком другом месте история Цамонии и ее современность не уживались на таком узком пространстве.
Еще в приграничных переулках, которые окружали весь город, я видел дома из различных минералов, металлов и других строительных материалов, из красного, желтого и черного кирпича, из мраморной крошки, из булыжника, ржавого железа, листовой стали и блестящей латуни, из песчаника и стеатита, из базальта, гранита и фрагментов лавы, из ракушек, шиферного сланца или окаменевших грибов, даже из прозрачного стеклянного или янтарного кирпича, из простой глины или слоистых осколков фарфора. Использовался любой мыслимый материал – но дерево попадалось крайне редко. Дерево как строительный материал я, как и прежде, видел лишь в старых домах, но в современной архитектуре Книгорода оно практически не применялось – одно из продиктованных страхом последствий огненного ада. Но именно поэтому меня тем более удивляло, как много домов было сделано теперь из книг. Я увидел книги в качестве стен и крыш, книги, уложенные в стопки и являющиеся опорными колоннами или лестницами, заделанные в каменную кладку для подоконников и даже использующиеся в виде брусчатки. Книги служили строительным материалом повсюду в новом Книгороде, несмотря на то, что они как минимум являлись столь же горючими, что и дерево. А что происходило с домом, построенным из древних фолиантов, во время дождя? Разве бумага не разбухала? Разве не разрушалась на них, в конце концов, картонная обложка? Или, может быть, эти книги были чем-нибудь пропитаны? Подвергнуты отвердению, огнестойкости и водонепроницаемости? Но сейчас недосуг исследовать это более детально. День был на исходе, я отложил решение этой загадки на потом и, не отдыхая, поспешил дальше.