Лабиринт миров
Шрифт:
Измерения сразу же подтвердили, что при любом воздействии телекинеза на материал исчезала часть его массы. За все «чудеса» материя расплачивалась своей внутренней энергией. Как именно происходило превращение массы в энергию, уточнить не удалось, не хватало точности измерений. Очевидно, преобразование шло на уровне внутриядерных процессов.
Начались дни утомительных занятий по сложной, разработанной Физиком системе. Следовало очень осторожно выяснить границы возможностей Практиканта, только после этого можно было сделать какие-то окончательные выводы и разработать план дальнейших действий.
Почти сразу
С каждым днём становился яснее окончательный вывод и всё более открыто, несдержанно проявлялся протест каждого участника эксперимента.
— Значит, эта слизь всё предусмотрела, — сказал однажды Кибернетик. — Выбора у нас нет и нет выхода.
— Да. Похоже на то, что они решили убедить нас в бесполезности телекинеза для человечества. И они нас отсюда не выпустят. Слишком много мы уже знаем… Если бы сохранилась корабельная библиотека! Но нет, даже тогда… Человеческий мозг просто не в состоянии зафиксировать в памяти достаточно сложное устройство со всеми материалами на молекулярном уровне…
Вечером, устав от бесплодных теоретических споров, Практикант улетел в горы, не спросив разрешения у Физика. Почти каждый его шаг требовал теперь специального разрешения.
Того полного отчуждения, которого он так опасался вначале, не произошло, но и того, что было в его теперешнем положении, вполне хватало для потери душевного равновесия.
В ущельях свистел холодный ветер. Вершины близлежащих гор чертили у ног Райкова странные, резкие тени. Практикант ничком повалился на маленькую каменную площадку, на которую только что опустился, и долго лежал неподвижно, слушая свист ветра.
От этих заунывных звуков, словно подчёркивающих одиночество, он чувствовал себя особенно скверно. А потом вдруг встал, осмотрелся, нашёл подходящую скалу и закрыл глаза… Мир вокруг него перестал существовать. На секунду показалось даже, что сознание сейчас выйдет из-под контроля. Но он взял себя в руки и с предельной чёткостью представил, как скала исчезла и на её месте появился земной звездолёт, появился их старый «ИЗ-2», появился таким, каким запомнил его Практикант в земное холодное утро старта, с разводами краски на боках, с яркими сполохами сигнальных огней…
Всё у него получилось. И краска, и цветные пятна на месте сигнальных огней, и довольно точная скульптура звездолёта в натуральную величину, неплохой памятник из базальта… Довольно детальный памятник с ажурными переплетениями антенн и хищными щелями для вспомогательных реакторов… Вот только люк не открывался.
Он не стал разрушать звездолёт. Накрыл каменным конусом огромной скалы, из которой перед этим убрал сердцевину. Скрытый памятник. Никто не увидит и не узнает о нём, но он всё же будет стоять, памятник его мечте и его глупости…
Постепенно жизнь в лагере входила в определённую колею. Дни становились похожи друг на друга. Очевидно, планета израсходовала уже все свои сюрпризы, а то огромное, что содержал теперь в себе мозг Практиканта, оставалось для них бесполезным. Они всё выжидали чего-то, осторожничали, повторяли одни и те
Практикант сидел в пещере вдвоём с Доктором, изо всех сил стараясь не нагрубить ему в ответ на его длинные и благодушные рассуждения о прекрасном будущем, которое ждёт человечество, если им удастся вернуться.
К счастью, Кибернетик с Физиком с утра куда-то ушли, и поэтому в лагере было относительно тихо.
Чтобы как-то отвлечь Доктора от темы возвращения, Практикант попытался сделать по его структурным молекулярным формулам немного крахмала. Крахмал получился жидким и каким-то прозрачным.
Доктор внимательно проверил его на экспресс-анализаторе и в конце концов мужественно решил попробовать, после чего ему стало не до Практиканта. Расстройство желудка было расплатой за эту смелость.
В чём-то они ошиблись, в чём-то очень важном… С самого начала. Может быть, нужно искать совершенно новый метод решения этой проблемы, а они идут привычным путём — ищут способы создания механизмов. Но ведь те, кто построил эту планету для контактов, наверняка передвигались в космосе без всяких механизмов. Впрочем, об этом они не оставили никакой информации, а, кроме того, само устройство человеческого организма может стать непреодолимым препятствием. В космосе человеку нужны сложные приспособления, хотя бы для защиты. Так что, возможно, он не прав, а прав Кибернетик.
И всё же Райков не верил, что они пошли на этот контакт, только чтобы доказать людям их несостоятельность. В том, как проходил контакт, в его последствиях была какая-то неправильность, непонимание, но только не враждебность.
Едва Физик и Кибернетик отошли от лагеря на несколько километров к северу, пейзаж изменился. Вместо привычных уже пустынных холмов и скал, подножия которых утопали в бархатистом, раскалённом на солнце песке, они попали на широкое вулканическое поле.
Застывшие потоки лавы образовали здесь причудливые невысокие гребни, впадины, волны. Поверхность камня ослепительно сверкала под солнцем, словно они шли по огромному чёрному зеркалу. Тяжёлые рюкзаки оттягивали плечи. С собой приходилось нести не только приборы из планетарного комплекса, но также и большой запас воды. Доктор оказался прав — в пище они больше не нуждались, но зато потребление воды значительно возросло, наверно, организм, перестраиваясь на новую энергетику, нуждался в большом количестве жидкости. В пустынной местности ручьи встречались не так часто, и всю воду вместе с неприкосновенным запасом приходилось тащить с собой.
Кибернетик отстал на несколько шагов, он то и дело спотыкался о камни, и Физик слышал его приглушённые проклятия. Наконец Кибернетик окончательно потерял терпение, бросил рюкзак и потребовал остановиться.
— Не понимаю, зачем вообще тебе нужны эти походы! Чего ты ищешь?
— Видишь ли, Миша, нас сюда прислали для исследовательской работы. Вот мы ею и занимаемся. Мы не видели даже сотой части планеты. Ничего о ней не знаем. Здесь за каждым камнем могут таиться сюрпризы.
— Никто нас сюда не присылал, и никакая мы больше не экспедиция! Незачем себя обманывать!