Лабиринт Осириса
Шрифт:
– Что у нас с камерами видеонаблюдения? – спросил Моше Перес.
Этих камер было больше трех сотен, и они позволяли полиции следить за двумя самыми непростыми в мире квадратными километрами земли. Когда бы и какое бы преступление ни совершалось, в любом расследовании к камерам прибегали в первую очередь.
– Та, что над входом в Армянскую патриархию, засекла жертву незадолго до семи часов, – ответил Пинкас. – За ней кто-то шел, но рассмотреть не позволил дождь. Сколько мы ни увеличивали, ничего не получилось. Может, убийца, а может, и нет.
– А камеры на углу улицы Армянской патриархии и Сионских ворот? Вход на территорию собора в их поле зрения.
– Они слишком удалены, – объяснил Пинкас. – В дождь ничего не разобрать. Мы пытаемся отследить путь жертвы: где и когда она вошла в Старый город. Но на это потребуется время.
– Камеры на территории? – поинтересовалась Шалев.
– Когда я уходил, материал все еще просматривали, – ответил Бен-Рой. – Нава считает, что потребуется еще пара часов.
Первый сержант кивнула и потеребила значок на голубой полицейской форме.
– Хорошо, разделим это между собой. Ури, займись своими камерами – выясни все, что только можно обнаружить. Я хочу знать о каждом шаге жертвы с того момента, как она оказалась в Старом городе. Когда поступит материал с камер системы видеонаблюдения территории храма, ты со Шварцем тоже его просмотри. Кто дежурный сержант службы видеонаблюдения?
– Талмон, – ответил Пинкас.
– Скажи, чтобы дал тебе в помощь пару своих людей. Нам нельзя терять на это много времени.
– Уже пытался. Он сказал, что у него нет ни одного свободного человека.
– Передай, пусть найдет. Иначе ему придется иметь дело со мной, а уж я, пусть не сомневается, надеру его плюгавую задницу.
Бен-Рой улыбнулся. Улыбнулись все. Лея Шалев отличалась уравновешенным характером, особенно по сравнению с Игалом Дорфманом, следователем по делу об убийстве учащегося иешивы, первостатейным приставучим тупицей. Но и она под настроение не давала спуску и могла любому накрутить хвост.
– Надо, чтобы полицейские в форме обошли всю территорию храма от двери к двери, а затем весь Армянский квартал, – продолжала она. – Потребуется много полицейских. Моше?
– Займусь, – ответил Перес.
– Клецман размножит фото, возьмешь у него. И вот что, Ури, если есть хоть сколько-нибудь пристойные кадры с камер, это бы тоже пригодилось.
Пинкас кивнул.
– Амос, возьми на себя старые и нераскрытые дела – не всплывет ли что-нибудь подобное. И потряси своих информаторов.
Намир тоже кивнул.
– Армяне среди них есть?
– Парочка.
– С ними тоже поговори. Как знать, может, кто-нибудь что-нибудь слышал.
– Я только что разговаривал со знакомым армянином, – вмешался в разговор Бен-Рой. – Он владелец таверны и держит ухо востро. По его словам, никто, ни один человек из их общины не способен на такой поступок.
Шалев немного подумала, а затем проговорила:
– Тем не менее надо проверить все моменты. Если даже нет прямого армянского следа, убийство произошло в их квартале и кто-то что-то может знать. Хотя ты прав, самое важное в этом деле – непредвзятость. – Она взяла со стола чашку с кофе и сделала глоток; на краешке чашки осталось ярко-красное пятно от ее помады. Обычно Бен-Рой не замечал помады первого сержанта, но сегодня, помимо его воли, она напомнила ему запекшуюся на губах убитой женщины кровь.
– Полагаю, жертва на мне? – Бен-Рой тряхнул головой, чтобы прогнать видение.
– На тебе, – подтвердила Шалев. – Узнай, кто она такая, откуда взялась, чем занималась в соборе. Каждую мелочь. И учти – мне эти данные были нужны еще час назад.
Она сделала еще глоток и обвела глазами кабинет. Все молчали, готовые действовать.
– Что мне? – спросил Зиски, подавшись вперед, как собака, ждущая, чтобы ее вывели на прогулку. Его по-девичьи нежные руки мяли записную книжку.
– Что мне? – пробормотал Пинкас, передразнивая женоподобный голос нового сотрудника.
Шалев бросила на него предостерегающий взгляд.
– Сходи на территорию собора и позадавай там вопросы. Можешь поговорить со священниками. Еще раз прощупай того типа, который дежурил накануне вечером у ворот. Он дал показания, но очень расплывчатые. Когда закончишь, возвращайся сюда, будешь помогать Арие.
– Только никаких поцелуев, – хмыкнул Пинкас.
– Отцепись, – бросил ему Бен-Рой.
Шалев поднялась из-за стола.
– Итак, господа, за работу. Пресса мешкать не будет, набросится на эту тему. Поэтому мне нужны результаты. И быстро.
Шалев хлопнула в ладоши, и все повскакали с мест – по линолеуму скрипнули ножки стульев. Когда детективы выходили в коридор, Лея дала знак Бен-Рою вернуться и закрыть за собой дверь.
– Ну, спасибо тебе за подружку. – Он снова уселся на стул.
Первый сержант стукнула кулаком по столу – верный признак, что ее достали.
– Прекрати, Арие. Я ожидала чего-то подобного от таких неандертальцев, как Пинкас и Намир. Но мне казалось, ты чуть выше их.
– Да будет тебе, Лея. Парнишка выглядит как настоящий гомик. Какого дьявола ему надо на передовой вроде нашей Кишле?
– Помнится, несколько человек задавали тот же самый вопрос, когда здесь появилась я. – Шалев резко пододвинула себе стул и села.
Это было правдой. После назначения женщины-следователя в Кишле – единственной женщины-следователя во всем Иерусалиме – многие удивленно гнули брови, и Бен-Рой был в их числе. «Украшение витрины» и «Подачка поборникам равных возможностей» – так он ее называл на первых порах.
– Это не одно и то же, – сказал Арие.
– Неужели?
– Здесь крутое место для крутых людей. Ты сумела вписаться.