Лабиринт Осириса
Шрифт:
– С ума сошли? – возмутился Давидович. – После того, что мне наговорила эта чертова баба, я бы и близко сюда не подошел.
– У кого-нибудь еще есть ключи?
– Сильно сомневаюсь. Я и эти-то у нее еле выцарапал. «Госпожа Клейнберг, – говорил я ей, – я – ответственный, это указано в договоре об аренде. Мне необходим лишний набор ключей на случай пожара, утечки газа или поломки водопровода…»
Бен-Рой не слушал. При убитой ключей не нашли. Следовательно, если кто-то получил доступ в квартиру, существовала большая вероятность…
Он достал мобильный и, набрав номер Леи Шалев, попросил как можно скорее прислать экспертов. И с ними несколько полицейских, чтобы опросить жильцов дома. Затем отобрал у Давидовича ключи и, стараясь ни к чему не прикасаться, сам отпер дверь. Из квартиры на лестницу пахнуло нестираным бельем и запахом невычищенного кошачьего туалета.
– Боже мой! – пробормотал ответственный за поддержание порядка.
От входа в глубь помещения шел коридор – темный, с линолеумом на полу, по сторонам полуоткрытые двери, в конце что-то вроде гостиной. Посреди коридора сидел не в меру толстый пестрый кот с колокольчиком на шее. Он посмотрел на мужчин и с громким позвякиванием скрылся в гостиной.
– Вот он, засранец, – сморщился Давидович.
Бен-Рой достал из кармана носовой платок и через него нажал на выключатель на стене. Окинул взглядом помещение, поблагодарил Давидовича за помощь, вошел в квартиру и закрыл за собой дверь. Было слышно, как ответственный за поддержание порядка причитал на лестнице – жаловался на кошек и условия аренды и предрекал, что страна непременно умоется дерьмом.
В квартире Бен-Роя сразу поразило, насколько основательно там были приняты меры безопасности. Кроме глазка и двух врезных замков с внутренней стороны двери, имелись цепочка и два засова – вверху и внизу. На полке рядом с дверью стоял наготове баллончик со слезоточивым газом. Клейнберг явно чего-то боялась.
Детектив двинулся по коридору, открывая ногой двери. В доме царил страшный беспорядок – настоящий свинарник. Беспорядок неопрятной хозяйки, а не устроенный после обыска посторонним, подумал Бен-Рой, хотя не решился бы это утверждать с определенностью. На кухне тарелки с недоеденной кошачьей едой, в ванной невычищенный кошачий туалет, в одной из спален по всему полу разбросана одежда, в другой – стопки картонных коробок.
Но самый большой кавардак он обнаружил в гостиной, которая одновременно служила кабинетом. Все помещение было завалено шаткими горами бумаг, книг и журналов. «Подобна крылатой ракете» – помнится, так Натан Тират описал журналистские способности Клейнберг. То же можно было сказать о ее методах ведения домашнего хозяйства. Ему потребуется много дней, чтобы просеять то, что здесь находится. Работа на несколько недель для целой команды детективов.
– Черт побери! – пробормотал Бен-Рой, оглядывая хаос.
Застекленная дверь с лазом для кошек вела на балкон, где теперь и лежал, свернувшись в кресле-качалке, пестрый кот. Рядом с дверью стоял стол. Бен-Рой подошел и окинул взглядом кипы ксерокопий и вырезок из газет, блокнот в кожаном переплете, картотеку на вращающемся цилиндре, два иностранных словаря, словарь синонимов и керамический стакан с шариковыми ручками. Принтер, модем, но никакого компьютера. Бен-Рой присел и посмотрел под стол. Он не заметил шнуров, необходимых при работе на настольном компьютере. Отсюда напрашивался вывод, что у убитой был ноутбук. Бен-Рой наскоро осмотрел квартиру, но ноутбука не обнаружил. Либо где-то завален и он не нашел его, либо, что не исключено, в ремонте. А может, похищен убийцей – отсюда или из сумки в соборе. Интуиция подсказывала Бен-Рою, что ноутбук унесли, хотя доказать он это не мог.
Он вынул ручку и, ни к чему не прикасаясь, обратным концом поворошил бумаги на столе. Там было много распечаток об армянской общине и о соборе Святого Иакова – существенная деталь, но все они содержали лишь общую информацию. Были публикации на тему проституции и израильской секс-индустрии, в том числе буклеты некой серии «Горячая линия для иностранных рабочих». Лежали номера «Мацпун ха-Ам» – журнала, в который писала Клейнберг, атлас с закладкой на карте Румынии, отдельные свернутые карты Израиля и Египта большого формата. Были еще вырезки по самым разным вопросам: от компьютерного хакерства до британских военных наград, от психологии жестокого обращения с детьми до выплавки золота (на последнюю тему целых три). Складывалось впечатление, что все это собрано без какой-либо связи, совершенно случайно. Если здесь и были ключи к разгадке тайны, то Бен-Рой понятия не имел, где они и как их толковать. Все равно что искать иголку в стоге сена. Хуже: все равно что искать иголку в стоге сена, понятия не имея, как выглядит эта иголка.
Он потратил тридцать минут, бегло обследуя комнату со шкафами от пола до потолка, с набитыми под завязку картотеками и ящиками с бумагами и вырезками. Затем перешел в спальню.
Постель была не заправлена, на полу повсюду разбросана одежда, на комоде с полдюжины пузырьков с лекарствами, к стене прилеплен скотчем похожий на детский рисунок портрет женщины со светлыми волосами – акварель на бледно-голубой бумаге.
На прикроватном столике три фотографии в рамках, единственные снимки, которые Бен-Рой заметил во всей квартире. Он наклонился, чтобы разглядеть их поближе.
Один представлял собой групповое фото примерно двадцати молодых женщин – все широко улыбались в объектив, все в рабочей военной форме и широкополых шляпах, вероятно, на национальной службе. Ривка Клейнберг стояла с левого края, обняв за плечи привлекательную женщину в темных очках. Гораздо более молодая версия нынешней Клейнберг, но тем не менее узнаваемая благодаря крепкому телосложению и курчавым волосам. На обороте надпись: «Дорогой Ривке. Желаю счастья!»
Рядом черно-белый снимок стоящих рука об руку на фоне моря молодых мужчины и женщины. Было в их взгляде что-то мертвое, затравленное – Бен-Рой часто встречал такой взгляд у тех, кто пережил холокост. Родители Клейнберг, решил он.
На третьей фотографии была изображена девочка. Лет восьми-девяти, она широко улыбалась, золотисто-каштановые волосы заплетены в косички, бледное личико испещрено веснушками. На обороте аккуратным детским, скорее английским, чем еврейским, почерком написана рифмованная белиберда:
Салли, Мэри Джейн и Сью,Почему вас так зову?Лиззи, Эмбер, Стелла, Анна,Дженни, Пенни, Элис, Ханна,Спрячьте Рейчел вы от глаз,Одну настоящую из вас.Бен-Рой поднял взгляд на картинку на стене, затем снова посмотрел на фото. Эти два изображения явно были не на месте в этой квартире, не соответствовали тому, что он слышал о Ривке Клейнберг. Не следует ли обратить на них внимание и выяснить, кто эта девочка? Но фотографии как будто не имели непосредственного отношения к расследованию, и Бен-Рой, еще немного посмотрев на них, продолжил осмотр квартиры.
Первая удача поджидала его на кухне. В мусорном ведре. Это была модель с открывающейся педалью крышкой. Бен-Рой не то чтобы ожидал там что-то найти, скорее нажал на педаль носком кроссовки просто так. Ведро было на три четверти полно мусором: банки из-под кока-колы и кофе «Элит», скомканный пакет из супермаркета, пустые банки из-под кошачьих консервов. И еще использованный автобусный билет транспортной компании междугородних перевозок «Эгед». До этого момента Бен-Рой старался ни к чему не прикасаться, чтобы не оставить отпечатков или других следов до того, как прибудут эксперты. Но теперь им овладело любопытство. Он вытащил билет и развернул. На нем стояла дата: пять дней назад, за четыре дня до убийства Клейнберг. Билет в Мицпе-Рамон и обратно, городок, затерянный в сердце пустыни Негев. Важная улика? Бен-Рой понятия не имел, но что-то ему подсказывало, что важная. Он некоторое время смотрел на билет, затем сложил и опустил в карман.