Лабиринт
Шрифт:
Большая теплая рука накрыла ее сложенные на столе ладошки. Этот простой жест ободрения снова заставил Мэри воспользоваться за салфеткой.
— Простите, — прошептала девушка, высморкавшись. — Я не очень-то привыкла откровенничать.
— Понимаю. Но непролитые слезы в два раза хуже пролитых. Моя жена, психолог, на этот счет имеет конкретное мнение. А еще она верит, что подобная терапия помогает обоим. Выслушивая о чужих бедах, забываешь о своих. Или же понимаешь, что твои беды вовсе не беды.
— Надеюсь, в вашем случае верно последнее, — грустно заметила Мэри.
— И я надеюсь.
Мистер Стенхоуп достал из кармана бумажник, чтобы расплатиться. Поняв, что разговор окончен,
— Я хочу, чтобы вы поехали со мной.
Едва начав вставать, девушка снова опустилась на стул.
— Что? Куда?
— В Нью-Йорк.
— Зачем? — Мэри недоверчиво посмотрела на мужчину.
— Вам надо отдохнуть, милая. Перемена места поможет отвлечься, а вам сейчас это необходимо. У нас большой дом в Гринвиче. Дети давно живут своими семьями, и нам с Глорией одиноко в большом доме. Понимаю, вам надо подумать, собраться с мыслями поэтому вот, — мужчина протянул девушке визитку, — возьмите. Звоните в любое время и приезжайте.
Мэри не нашлась, что ответить.
— С-спасибо, мистер Стенхоуп.
— Приезжайте, Мэри. Мы будем рады.
Элис идея путешествия в Нью-Йорк понравилась.
— Он хороший человек, твой мистер Уильям. Думаю, сейчас самое время открыть для себя что-то новое. Мне кажется, тебе надо принять приглашение.
— Но я его совсем не знаю.
— Ну и что! Меня ты тоже когда-то не знала.
— Это другое, Элис.
— Вовсе нет. Вайолетт знала этого человека достаточно, чтобы доверить ему тебя. Мне кажется, ты должна сделать это хотя бы в память о ней.
В том числе и об этом Мэри думала, когда лежала без сна в гостиной Элис. Она рано уходила наверх, пока подруга работала в магазине. Звяканье дверного колокольчика, разговоры покупателей, звонкий голос Элис — Мэри эти звуки успокаивали. Так ее одиночество казалось не таким острым.
Но все-таки. Все-таки.
Она много думала о своей жизни. Много вспоминала. Почему-то внутри этих воспоминаний Мэри никак не могла отделаться от мысли, что никогда не была счастлива в Чикаго. Да вообще нигде не была счастлива, потому что нигде не была. Она хваталась за привычное, цеплялась за то, что знала и помнила, тем самым не давая войти в жизнь чему-то новому. А если и давала, то с большой неохотой.
Конечно, дело ни в Чикаго. Она любила свой город, искренне и нежно. Здесь были ее корни, но они очень глубоко утянули ее внутрь. Пора вылезать наружу, пора открываться миру. Рассчитывать только на себя она умеет, пришла пора научиться за себя стоять.
Ох, попадись ей сейчас мисс Бенфорд!
И тут же Мэри сникла, вспомнив, что осталась без работы. Надин и Томми неоднократно ей звонили, выражали поддержку. Томми не стал дожидаться, что с ним поступят так же, как с Мэри, и находился в активном поиске новой работы, поэтому не особо интересовался, что происходило в «Тринко». В отличие от Надин, которая в красках рассказала, как прошел последний рабочий день мистера Брауна. Сам мистер Крайтон пришел выказать ему свое уважение. И Джорджина не преминула воспользоваться своим положением, красуясь перед руководством.
Да, сердце Мэри екнуло, когда она услышала имя Мэтта. Напрочь лишенная самолюбия, девушка и помыслить не могла, что он пришел не только из-за мистера Брауна. Этому ей тоже придется учиться — верить в себя. Пока же она лишь могла сожалеть, что упустила последнюю возможность краешком глаза увидеть Мэтта. Нет ни единого шанса, что они когда-нибудь еще встретятся. Впрочем, в этом она себя убеждала не единожды. Раз в день точно. Хорошо, несколько.
Что ее держит в Чикаго? Ничего. Кто? Элис, Манфреди, университетские друзья. Потеряет ли она их, если на некоторое время уедет из
Квартиру в доме напротив придется освободить, тут уж ничего не поделаешь. Ее немногочисленные вещи вполне могут перекочевать на чердак ее дома, который Мэри еще год назад сдала в длительную аренду семье с тремя детьми. Эти деньги, плюс сбережения позволят ей некоторое время продержаться на плаву. Она привыкла обходиться малым, так что с обустройством проблем не будет.
Предложение мистера Стенхоупа с каждым часом становилось все более заманчивым.
Мэри встала с дивана. Деревянный пол был холодным, но теплые носки, что выдала ей Элис вместо домашних тапочек, приятно грели ноги. Она прошлась по комнате в поисках своей сумочки и нашла ее на низкой скамейке у лестницы.
Внизу звякнул колокольчик, обозначивший приход нового покупателя. Магазин работал до одиннадцати вечера, и Мэри автоматически бросила взгляд на часы. Десять тридцать. Вот и она, бывало, заглядывала к Элис в это время. Теперь все в прошлом. Снизу послышались голоса. Один голос принадлежал Элис, другой мужчине. Он звучал тихо, но его интонации отчего-то показались Мэри знакомыми. Похоже, кто-то из братьев Манфреди зашел навести сестру.
Засунув руку в переднее отделение сумки, Мэри нащупала кусочек плотной бумаги. Визитка Уильяма Стенхоупа представлялась билетом в новую жизнь. Вытащив ее, девушка подошла к окну, в свете уличных фонарей желая хорошенечко рассмотреть. Ничего лишнего: имя, степень, мобильный телефон, электронная почта. Сдержанность и лаконичность всегда была фирменным стилем миссис Стенхоуп. Похоже, в этом смысле они с бывшим мужем были похожи, потому что вряд ли Уильям перенял его от Вайолетт.
Вспоминая свою бывшую воспитательницу, Мэри в задумчивости посмотрела в окно. Возможно ли, что и она, большую часть жизни проведя рядом с этой женщиной, впитала в себя ее стиль жизни. Простота и ненавязчивость. Верность и справедливость. Честность и смелость. Может ли она приписать себе хоть одно из этих качеств? И ей ли об этом судить? Как можно сказать, честный ты человек или нет? А чем измеряется верность? К кому теперь ей идти за ответами на эти вопросы?
На улице шел дождь. Слезы в глазах Мэри смешивались с текущими по стеклу мокрыми дорожками, делая все более расплывчатым и ее дом напротив, и горящие фонари, и серебристую «ауди», припаркованную у входа в магазин.
Сердце остановилось и внезапно забилось где-то в районе горла. Через мгновение Мэри узнала машину. А еще через одно вспомнила, кому принадлежит голос, что она услышала внизу.
Визитка еще планировала на пол, а Мэри уже оказалась у лестницы. Путаясь в собственных ногах, она слетела по ней в торговый зал и едва устояла на последней ступени, грозясь свалиться прямо под ноги мирно беседующим Элис и Мэтту.
Когда он увидел ее — запыхавшуюся, растрепанную, заплаканную, в растянутой кофте и толстых носках, — Мэтт понял, что никогда не испытывал больше облегчения. Мэрилин не потерялась. Не исчезла. Он приехал к ней, жал на кнопку интеркома в ее квартире пока разбойного вида ирландец едва не спустил его с лестницы. Этот единственный освещенный островок цивилизации на темной дождливой улице был единственной его надеждой. Он зашел в магазин от отчаяния и сразу начал задавать вопросы его хозяйке. Темноволосая молодая итальянка имела полное право нажать на тревожную кнопку. Она хорошо держала оборону, когда он выспрашивал о Мэрилин Рейнольдс, живущей в доме напротив. По тому, какие вопросы задавались в ответ на его, Мэтт понимал, что девушка ее знает. И вот она, Мэрилин, ухватившись за черные кованые перила, испуганно смотрит на него своими огромными фиалковыми глазами.