Лабиринты чувств
Шрифт:
— Осенька, — Юлька назвала ее детским прозвищем, — когда ты начинаешь сравнивать себя с вещами, мужчины тоже начинают делать то же самое…
— А ты не смей меня учить! — надула губки Оля. — Не забывай, что я старшая! Женщинам положено дарить подарки, и содержать их положено. А ты со своих бой-френдов что получила? Когда мужчина любит, он все готов к ногам бросить. А тебя в театр сводят, трахнут в парадной, и разбежались…
У Юльки кровь прилила к щекам. Нечестно! Неужели Денис рассказывал Оле обо всех их интимных отношениях?
Сестра поняла, что попала в больное место, и почувствовала свою силу. Она прищурила глаза.
— Сама виновата. Выбираешь болтунов. Фу! Вот из Сержа зато слова не вытянешь! И мне это нравится!
— А ты!.. — в бешенстве заорала Юлька, но тут в коридоре задребезжал звонок.
— Тише! завопила Оля. — Сколько раз? Два или три?
— Два… Это к дяде Васе…
— Нет, три!
Ольга быстро вытерла глаза, на ходу попудрила покрасневший нос и помчалась открывать.
Юлька слышала, как по длинному коридору приближается ее возбужденное щебетание:
— Ну что ж ты так долго? Я жду, жду… Уже все сложила…
— Занят был, — коротко бросил мужской басок.
— А чем? Неужели какие-то дела могут быть важнее меня? Ты скучал? А я просто минуты считала…
В комнату вошел плотно сбитый бугаек в кожаной куртке Оленька вся светилась, вилась вокруг него, как бабочка вокруг лампы…
— Здрасьте, — едва разжав губы, буркнул Серж Юльке, даже не удивившись их поразительному сходству. — Что нести?
— Вот чемодан… — суетилась Оленька. — Только я закрыть не могу…
Парень презрительно глянул на кучу тряпок.
— Брось здесь, — важно велел он. — Тряпье Новые купим.
У него в кармане запиликал радиотелефон. Серж вынул антенну, секунду послушал и отрезал:
— Короче. Разберемся.
Убрал телефон, одной рукой взял чемодан, смахнул лишнюю груду вещей на кровать, закрыл замок и молча пошел к выходу.
— Подожди! — всполошилась Оля. — Я сейчас плащ надену… Где мои сапоги?
— Я в машине, — сообщил ей немногословный Серж, продолжая движение по прямой.
Оленька прыгала на одной ноге, натягивая с сапог, торопливо тыкалась руками в рукава, потом махнула Юльке и помчалась вдогонку за своим Сержем.
А Юлька тихо сползала с кресла, «выпадая в осадок»… Да… на вкус и цвет товарища нет… даже у полных двойняшек…
Коль в руки попал к ней, терпи и не плачь: Вчерашняя жертва — отменный палач… —
вспомнила она свои любимые эпиграммы.
–
Мне жаль тебя, мой бедный друг. Прими мое участье!
Несчастный! Говорят, нашел ты в браке счастье!..
Глава 8
РАДИ НЕСКОЛЬКИХ СТРОЧЕК В ГАЗЕТЕ…
Вероника Андреевна, высохшая, скособоченная дама, восседала за своим редакционным столом, как император Цезарь.
Выйди она из-за стола, и ее прилизанная головка будет едва возвышаться над столешницей, уставленной факсом, компьютером и телефонами. Эдакая маленькая, злая Дюймовочка… Но в своем высоком кресле она единовластно царила в кабинете, словно на троне. Непременная сигарета дымилась на краю пепельницы. А сизые клубы дыма окутывали начальницу, словно воскурения фимиама…
Когда-то давно, полвека назад, молоденькая Ника курила трубку, подражая любимому вождю. Потом перешла на демократичный «Беломор», потом на народную «Яву»… Теперь веяние нового времени внесло свои коррективы в ее привычки, и на столе всегда лежали две пачки ароматного табака, который она смешивала в нужной пропорции, и набивочная машинка, которой адская смесь утрамбовывалась в тонкие сигаретки с длинным фильтром.
Те же метаморфозы претерпела и генеральная линия, проводимая ею в своем отделе культуры. Сначала ее подопечные славили достижения соцреализма, потом критиковали буржуазных отщепенцев, затем восторгались символизмом и поиском «дороги к храму»… А сейчас бедная Вероника Андреевна вновь оказалась на перепутье.
Новые кумиры возникали, как мыльные пузыри, ниоткуда, и лопались с тихим пшиком, не оставляя памяти. Новые фильмы и спектакли больше не становились всенародно любимыми, а знаменитых актеров в массовом сознании вытеснили ведущие всяческих шоу, раздающие щедрые призы.
Едкий ум Вероники Андреевны не мог просто так лопать эту неудобоваримую стряпню, и она к каждому репортажу непременно приписывала пару саркастических абзацев.
А потом в ее кабинете начинал раскаляться телефон. Пресс-атташе и секретари, а то и лично «звездные» любимцы обещали «стереть в порошок» ее паршивую газетенку и лично растерзать «этого тупого корреспондента», а заодно и саму Веронику Андреевну.
Юлька вспомнила, как угрожала Квентину вызвать к нему в номер «очень умную женщину», и тихонько фыркнула.
Вероника Андреевна оторвала взгляд от статьи, подняла очки и посмотрела на Юльку.
— Ничего смешного, Синичкина. Вы полагаете, что это перл остроумия?
— Нет, — пожала плечами Юлька. — Но местами…
— Совершенно беззубо, — вынесла свой вердикт начальница и отбросила статью на край стола. — Вы не прониклись главным: абсурдностью происходящего действия. Вы ею оцениваете на полном серьезе.
— Но в других изданиях премьеру хвалили, — робко возразила Юлька, — а я…
— Вам следует еще раз изучить материал, — строго сказала старая дама.
Юлька быстро сграбастала свои листочки и приготовилась исчезнуть с глаз долой. Полученная передышка очень даже входила в ее планы.
Следующий спектакль будет только послезавтра, значит, в ее распоряжении целых три свободных вечера. А их можно посвятить вещам несравненно более приятным…
Вероника Андреевна полистала календарь, потыкала пальчиком в компьютер и жестом остановила Юльку.