Лабиринты души
Шрифт:
— Лэсси!
Это было единственное имя, единственный свет, к которому он стремился всей своей душой.
Яркие лучи солнца вдруг брызнули ему в глаза. Мистигрис встал, с трудом разрывая сковывавшую его невидимую пелену. Он был в старинном бархатном камзоле, белый парик и треуголка венчали голову. Полный недоумения, Мистигрис, однако, подчинился новым условиям и двинулся к выходу из дому. Узкие улицы вывели его на знакомую набережную. В тени деревьев он увидел карету, увитую гирляндами роз, у пристани стоял трехмачтовый бриг, готовый к отплытию. Загорелые матросы, облаченные, словно на маскараде, в костюмы прошлого века, суетились на палубе. Мистигрис подошел к трапу и зажмурился. Навстречу
— Доброе утро, доктор, — сказала она. — Мы ждем вас.
Зонт
Кто любит дождь, часто одинок, и уж кому, как не ему, знать о неоценимых достоинствах зонта. Зонт — друг, каких не встретить. Незаметный при ясном небе, он приходит на помощь в трудную минуту и укрывает не только от непогоды. Душевная боль, которую не излить, утихает, когда в ладони рукоятка зонта. Ее гладкий твердый виток словно отвечает на рукопожатие, внушая уверенность и силу. Легкая перелетная крыша над головой, зонт — словно дом для бесприютного бродяги. Он помогает сохранить небольшой мир перед величием того, огромного, что снаружи, что готов подавить…
Зонт, о котором пойдет речь, был совершенно особенный. Длинная роговая ручка своим изяществом напоминала лебединую шею и хранила тепло. Выпуклый черный тент походил на тугой парус пиратского судна. На концах спиц слезинками застыли капли красного янтаря, между которыми протянулась оборка из тончайших кружев. Богатство и фантастичность их узоров вызывали в памяти мантильи испанских танцовщиц и драгоценные кашмирские ткани. Скрывая лицо, эта вуаль приобретала способность странно преображать окружающее. В переливающейся дымке прихотливых кружев менялись лица людей и их одежды, фасад, ы безыскусных домов обретали неясное очарование, деревья парков превращались в таинственные лесные дебри, рябь на водах искусственных прудов исполнялась духом океанского прибоя… Одних владельцев зонта пугали эти метаморфозы, особенно когда шел дождь и за спиной слышались чьи-то легкие шаги, а порой чудилась хрупкая фигурка в длинном платье, других это забавляло, но никто не относился к зонту серьезно. Хозяева сменялись часто, они теряли, дарили, продавали зонт, пока однажды он не попал в руки чудака-студента.
Его звали Альф, он отличался поразительной неудачливостью. Ни завидная внешность, ни многочисленные таланты не могли возместить эту печальную особенность. Любое его начинание словно подстерегали сотни нелепых случайностей, и оно завершалось бесславно. Бесконечное невезенье наконец превратило бедного юношу в меланхолика. И вот как-то, случайно заглянув в лавку древностей, он, сам не зная зачем, приобрел на последнюю мелочь этот старинный зонт. Пользоваться им по назначению могла еще какая-нибудь дама, но молодому человеку он явно не подходил. Но Альф прельстился необычностью зонта. «Все, что я делал разумно, кончалось плохо, нужно испробовать нелепицу, может, с ней больше повезет», — решил он. И зонт не обманул его ожиданий.
Все началось в первый же дождь. Студент шел по пустынной набережной, когда застучали первые капли. Был вечер, зажигались огни фонарей, их отражения змеились в воде. Юноша раскрыл зонт и замедлил шаг, любуясь желтыми искрами, рассыпавшимися по волнам, когда он смотрел на них сквозь кружево. Незаметно шум дождя слился в мелодию, противоположный берег реки отступил в темный горизонт моря. Свет фонарей превратился в огоньки судов на рейде. Альф боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть чудесный мираж.
Меж тем он заметил, что рядом с ним, облокотясь на гранитный парапет, стоит очаровательная девушка в старинном платье. Цветы жасмина благоухали в ее волосах. Она молчала, и ее темные
Глубокой ночью он вернулся домой, освободившись от чар зонта, — достаточно было закрыть его, чтобы видение исчезло.
В другой раз, гуляя в парке, Альф в решил разглядеть прохожего с помощью своего зонта. Безобидный старик с собакой вдруг превратился в зловещего Черного Лорда. Да, да, так его и прозывали с тех пор, как он перешел дорогу капитану Моргану, выиграв у него судно со всем экипажем. В Порт-Ройяле долго помнили о странной дуэли прямо у ломберного стола. Черный Лорд, не выпуская изо рта трубки, дал выстрелить в себя капитану и его помощникам, затем невозмутимо встал и нанизал двух своих противников на шпагу, а Моргану с таким же хладнокровием отрубил уши. Громадный дог мышиной масти, пятнистый, как леопард, вышагивал рядом с Лордом. Вот, встретив завороженный взгляд Альфа, пират остановился. Мерзкий смешок сотряс его худое, долговязое тело. Он склонил набок голову и прокаркал:
— Попутного ветра, сынок! Ты хотел бы знать, куда девались уши Моргана? Их сожрал Мэрфи. — Он указал на собаку. — Можешь справиться у него, достаточно ли они были вкусны.
Студент затрепетал.
— Послушай-ка, — продолжал пират. — А не хочешь ли и ты попытать счастья? Партия в карты никогда не повредит джентльмену.
Альф не успел опомниться, как очутился в тесной каюте старого фрегата. Черный Лорд мрачно тасовал колоду. Пол под ногами покачивался. За иллюминаторами глухо шумел прибой. Студент с отчаяньем взглянул на низенькую дверцу, возле которой растянулся Мэрфи. Из зеленоватых замогильных глаз дога на юношу с любопытством взглянула сама смерть. Порыв ветра влетел в каюту, взлохматив седые волосы Лорда.
В то же мгновение Альф увидел радом с собой девушку. Она появилась так же внезапно, как и в прошлый раз. Одно движение руки, закрывающей зонт, — и все исчезло. Опять студент стоял на аллее парка. А высокая фигура старика с собакой мирно плелась к ближайшей скамейке…
Приключения сыпались на Альфа одно за другим. Дом с башенкой превратился в замок, добродушный мясник — в кровавого палача. Среди встречной толпы он видел испанских грандов, французских фрейлин, средневековых рыцарей, разряженных вельмож. Фантастика, однако за ней Альф мог разглядеть и реальность. В самом деле, зонт словно открывал суть человека. Таким образом, Альф стал помогать людям найти их призвание. Его советы приносили счастье. Скромная продавщица цветов, послушав студента, вдруг становилась балериной, отпетый забулдыга начинал писать стихи, ворчливая зеленщица бралась за краски…
Лишь самого себя не мог увидеть Альф. Да, впрочем, он к этому и не стремился. Все его помыслы были направлены к таинственной незнакомке, которая как-то была связана с зонтом и участвовала во всех его превращениях. Он вспомнил однажды ее имя — Омега, — но кто она и какова ее история, вспомнить не мог.
Альф жил как во сне, от встречи до встречи с ней. Друзья перестали узнавать его, дела совсем пришли в упадок. Наконец он встал перед выбором: либо отказаться от своих фантастических прогулок с зонтом, либо мир реальности отринет его навсегда, признав безумцем. Альф долго колебался. Призрачная любовь, заполнившая его, дала ему пережить гамму чувств от радости до глубокого горя. Он мечтал о встрече с Омегой, ревновал к миру, который скрывал ее, свиданья с ней не давали ему удовлетворения, разлука заставляла страдать. Он уже и сам не понимал, чем бьется его сердце — любовью или ненавистью.