Лабиринты подземья
Шрифт:
– А каким оружием владеешь?
– Не боись, здесь хорошо живется, привольно. Дичи вдоволь добудешь и как сыр в масле катаешься.
– А лет-то тебе сколько будет, малявка?
– Шердэан дичь уважает, так что охотники у него в почете.
– Жених-то у тебя был, красава? А родители?
– Мы тебя в обиду не дадим, если что!
– Да что вы на нее набросились? Дайте девушке в себя прийти!
– Так нам же интересно, Крис, что за птицу к нам занесло!
Ни охоты, ни каких других дел на первую половину дня у ловчих не намечалось, так что завтрак затянулся, плавно перейдя от еды и разговоров
Ох и пришлось мне попотеть, описывая детали своей несуществующей биографии! Я поведала новым знакомым, что отец у меня был охотником и меня этому делу обучил. Мечтал о сыне, да получилась дочка, так что с того – не пропадать же из-за такой мелочи охотничьему ремеслу. Владею я арбалетом и копьем. Жениха нет и пока не нужен. Родители уже умерли, сирота я. Ну и все в таком же роде.
Рассказ мой получался весьма складным до тех пор, пока охотники снова не спросили, из каких мест меня вытащили ловцы. До этого я намеренно избегала этой темы, надеясь, что пронесет, не спросят, ибо мне нечего было ответить. Да, я знала, что есть деревня Ромашки, больше того, даже успела побывать в ней и кое-что увидеть. Но называть Ромашки своим домом было опасно: ведь вместе со мной из Ромашек сюда привезли сына старосты, Кевина, а он знал, что я не житель Ромашек. А вдруг доведется с ним пересечься и правда как-нибудь да выйдет наружу, и дойдет до ушей охотников? Такую возможность ни в коем случае нельзя было исключать.
Так же опытным путем я установила, что где-то есть какие-то Маргаритки, но что они из себя представляют, не имела ни малейшего понятия. Даже не знала, город это или деревня, да ничего я о них не знала!
Придумать какое-нибудь название, описать несуществующий город? Тоже опасно – не может же быть такого, чтобы никто из ловчих и слыхом не слыхивал про какой-то город! К тому же, мне ведь придется описать, где он находится… И что я скажу?!
Но что-то отвечать надо было – вопрос, откуда я родом прозвучал вновь и тревожно повис в воздухе, проигнорировать его не было никакой возможности.
Эх, была не была! Остается надеяться, что ловчие тоже не особо много знают об этих Маргаритках!
– Я из Маргариток.
– Из Маргариток!
– Ну надо же!
– Слышь, Крис, твоя новая напарница даже родом из тех же мест, что и ты! Это судьба…
– Ну подумать, а?! В Маргаритках не встречались, а вот в Хрустальном дворце познакомились!
Крис улыбался, охотники галдели, а я сидела как камнем пришибленная. Угораздило же так вляпаться! Ну может, пронесет еще, не будут подробности выпытывать…
Как же!
– А ты же говорил, Крис, что Маргаритки – город-каменоломня и ни лесов вокруг, ни водоемов, ничего. Камень один. Какая ж там охота?
Крис, кинув на меня задумчивый взгляд, медленно проговорил:
– Да не, не настолько уж все плохо в этом плане. При желании можно места, пригодные для охоты найти. К тому же и в каменных лабиринтах водятся всякие твари…
И уже обращаясь ко мне, спросил:
– А вы в какой части города жили?
Началось!
– Э-э… на южной окраине мы жили.
– Это на улице Риянской? Или Валлор?
– Валлор…
– А, понял, – протянул Крис и прекратил дальнейшие расспросы.
Я с облегчением выдохнула. Пронесло!
Но я рано расслабилась. Когда
– А ведь ты не из Маргариток, Тиалин, – и когда я испуганно уставилась на него, добавил: – Не бойся, я тебя не выдам.
Глава 8 Тревожная ночь в Жемчужной бухте
Этой ночью Эльсинелле не спалось. В спальне было душно и она распахнула окна настежь. Комната наполнилась звуками извне: пением цикад, кваканьем лягушек, плеском воды и шелестом листвы. Разлился горьковатый аромат церизелий – крупных водяных цветов, белоснежных, чуть светящихся на темной глади озера. Слабый ветерок играл легкими занавесками. Сильфида сидела на подоконнике и, закрыв глаза, впитывала звуки и запахи ночи. На сердце ее было неспокойно, тревога все усиливалась.
Что-то должно произойти. Что-то недоброе.
– Эльсинелла, Эльсине-элла-а!
Девушка встрепенулась и как была – босая и в одной лишь тонкой ночной сорочке – спрыгнула с подоконника в еще мокрую от недавно прошедшего дождя траву. Побежала, едва касаясь ногами земли, к озеру.
– Наялана!
У берега, по пояс в воде, стояла ее подруга. Обнаженная грудь ее вздымалась от волнения, в глазах затаился страх.
– Помоги!
– Ная! Что случилось?
– Ранен! Весь израненный! Помоги ему, Эльси! Пожалуйста! Он на границе Фидэликии, недалеко отсюда! Пропусти!
– Кто ранен, Ная?!
– Человек!
– С каких пор тебя стали волновать человеческие судьбы? – нахмурилась сильфида. – Людям не место в Фидэликии.
– Пожалуйста, Эльси, прошу тебя, помоги ему! Пока мы будем препираться, он умрет! Пожалуйста!
Такой подругу Эльсинелле видеть еще не доводилось. Лихорадочно блестевшие глаза на белом, словно цветок церизелии, искаженном страданием и страхом, лице, дрожащие губы. Сильфида встревожилась не на шутку. Да что с ней такое?! Надо, пожалуй, помочь тому бедняге, за которого она так просит. А разбираться после будем…
– Как его найти?
Наялана радостно вскрикнула и поплыла прочь от берега, ударив по воде серебристо-зеленоватым хвостом.
Покачав головой, Эльсинелла устремилась за ней. Призрачные ее крылья – наследие отца, которого она никогда не знала – не были рассчитаны на долгие полеты на большой высоте, и она скользила над самой кромкой воды, блестевшей при неверном лунном свете. Наялана стремительно плыла все дальше и дальше, вот она забрала ближе к берегу, вот подплыла к нему… Эльсинелла послушно летела следом.
Наялана вышла из воды, длинный хвост ее, покрытый перламутровой чешуей, изменился, превратившись в пару стройных белых ног.
– Здесь! – воскликнула подруга, но сильфида уже и сама почувствовала это. – Близко он совсем!
Здесь берег озера зарос лесом, темным, непроходимым. И здесь проходила граница между землями сильфов и землями людей. Граница, через которую людям невозможно перейти, если только исконный обитатель Фидэликии не откроет ее. Открывать чужакам границу дозволено только повелителю, остальным это запрещено под страхом вечного изгнания из Фидэликии в человеческие земли, что для сильфов страшнее смерти. И Эльсинелла сейчас собиралась нарушить непреложный закон. Чего ради? Неужели, ради прихоти одной взбалмошной ундины?!