Ладомир. Дороги Судьбы. Книга 1
Шрифт:
Тут перед ним с громким стуком поставили на стол тарелку с икряниками. Вкусные блины из рыбьей икры готовили здесь, пальчики оближешь. Живот откликнулся громким урчанием: пришла пора закусить.
– Ой, спасибо тебе, красавица, – Словен улыбнулся, поднял взгляд и столкнулся с суровыми глазами тетки Аглаи, и тут же исправился: – хозяюшка. И по что мне честь такая-то?
Тетка губы поджала, глядя на него осуждающе.
– Честь – не честь, токма не нужны мне проблемы с девками. Ты им с три короба наврешь, наобещаешь, а они, дуры, уши-то и развесят, понадеятся, а потом ревут в три ручья.
– Я навру?! – Словен с изумлением посмотрел на нее. – Да ни в жизнь! Я не обещаю, если выполнить не могу.
– Ну да, ну да. Чай я не видела, как ты во весь рот лыбишься. Так я тебе и поверила, – пробурчала Аглая. – У меня уже есть одна, что по тебе сохнет. Заморочил девке голову, а сам в кусты!
Марька, племяшка Аглаи, прикипела к Словену сразу же. Первая красавица Велера отказывала уже не первому жениху, все искала для себя лучшего. Словен с ней лишь раз перемолвился парой словечек, на этом его интерес и закончился. Марьке же, словно вожжа под хвост попала, она ему прохода не давала. Как только узнавала, что Словен к Бартнику зашел? Похоже, служанок подкупила.
– Я в кусты?! Да я из них и не вылезал. Не надо с больной головы на здоровую перекладывать. Не было ничего и обещаний я ей не давал.
Возмутился Словен искренне. Хоть и не чурался он людей, но смотрел свысока и предпочитал поддерживать отношения с себе равными. Марька же хоть и была писаной красавицей, не прельщала его: век людской короток, увлечешься, а она, глядь, и старуха уже, да и не по Сеньке шапка – кто он, а кто она.
– Дай Светлые боги, чтоб так, – Аглая с сомнением поглядела на него, а потом продолжила сама себе противореча. – Только слабо верится. Марька девка умная, такой жене любой рад был бы, а ты все нос воротишь. Ни кола, ни двора, голь перекатная.
Словен рассмеялся.
– Ох, тетка Аглая. Я к тебе со всей душой, а ты – голь. Одно утешение: знатная ты хозяюшка. Вот на такой, как ты, хозяйке, я б с радостью женился. До тебя любой далеко.
Во рту стало так кисло, что Словен едва не скривился, по ушам же свои собственные слова визгом прошлись, как только вытерпел. А вот если б он всерьез солгать попробовал – седмицу бы без речи просидел и без силы. Тут от глубины вранья зависело: чем серьезней ложь, тем дольше пустым оставался, да еще судорогами мучался. Чтоб Велесу трижды икнулось! Но тетка Аглая на его лесть засмущалась.
– Ах ты ж, охальник ты эдакий! – Она замахнулась на него рушником, но Словен, смеясь, увернулся. – Ты мне глазки не строй! На меня твои чары не действуют. Нашелся тут!
Словен подвинул к себе миску с икряниками и серьезно сказал:
– Слово даю! Да вы любую спросите: обещал, мол, тебе что-нибудь Словен, что не выполнил? – И добавил уже с улыбкой: – А что сохнут, так за мной даже богини сохнут.
– Куды там! – Тетка уперла руки в боки, насмешливо его разглядывая. – Богини за ним сохнут. Ты ври, да не завирайся! Парень ты, конечно, хоть куда, красавец, но гонору у тебя – выше гор.
– С чего это?! Я – душа парень! И не вру никогда. – Словен оскорбленно посмотрел на нее. – А если я скажу, что вы печете самые лучшие в Велере икряники, вы тоже не поверите?
Женщина оттаяла, улыбнулась и уже более милостиво произнесла:
– На добром слове спасибо, конечно. Но девок мне не тронь, надоело искать новеньких. И Марьке голову не морочь, скажи прямо, что другая любая и все.
Она махнула рукой ближней к ним служанке, прошептала что-то на ухо девушке, и через мгновение рядом с икряниками лежала золотистая рыбка зубатка – второе блюдо, что готовила она безупречно.
Словен даже слова не успел произнести, как тетка Аглая пояснила:
– Ты кушай, это за счет заведения, – и пробурчала: – А то совсем с лица спал, одна кожа да кости.
Словен улыбнулся ей и склонил голову в благодарность, а тетка налила ему взвару и на кухню ушла. Через мгновение из нее выскочила Дарька, младшая из дочерей Бартника, и поставила Словену на стол тарелку с золотыми оладушками, стрельнула в него лукавыми глазенками и обратно умчалась. Егоза.
Словен с удовольствием закусил икряниками, лениво разглядывая посетителей. Чара ни слова не сказала, сколько ему тут прохлаждаться. Хоть бы намекнула, времени-то не так уж и много в запасе.
Судьба услышала его мысли. Едва он выбрал, с какого оладушка продолжить трапезу, как остановился рядом с его столом плюгавенький старичок: невысокий, Словену едва до плеча доставал, тощий, словно жердь, невзрачный – пройдешь по улице не заметишь, – с жидкой бороденкой и выцветшими глазами-бусинами, одетый в худую рубаху да порты. На такого дунешь, и он развалится, только не пожелал бы Словен никому этому дедушке дорожку переходить: был он сплошь обманчивый, что внешне, что внутренне.
Поклонился ему старичок едва ли не в пояс.
– Позволь, витязь славный, присесть рядом, разделить трапезу. Не откажи старому человеку.
Словен мрачно посмотрел на него. Если б не слова Чары, не стал бы он с ним беседовать, поэтому согласился нехотя:
– Ну садись, Бус, раз тебе мой стол так уж приглянулся.
Старичок хорьком юркнул на скамью, и перед ним тотчас поставили миски с тем же, что и Словен заказывал. И еду ему сам Бартник принес, а по его встревоженному взгляду Словен понял, что корчмарь знает, кто перед ним сидит.
Бус оглядел миски и пригладил бороденку, глядя доброжелательно.
– Вижу, схожи у нас с тобой предпочтения, добрый молодец.
Покривился Словен, подхватил ложкой кусок оладушка и в рот отправил, прожевал и обронил:
– Ну, это бабка надвое сказала. Скорей у тебя с моим братом совпадут предпочтения, чем со мной.
Кивнул Бус со всей серьезностью.
– Для меня было бы высшей честью, совпадать в предпочтениях с хозяином.
– Ну вот и иди к нему, чего за мой стол садиться-то?! – Словен указал ложкой в сторону двери.