Ладушкин и Кронос
Шрифт:
Через три года Ладушкин слез с БелАЗа, так как стало портиться зрение, и ушел на завод, но рассказы писать не бросил, их с охотой печатала не только заводская многотиражка, но и городская газета. Заболев сочинительством, он пришел к странной мысли, что семья в данном случае будет помехой. Поэтому и жил на другом конце города - далеко от женщины с длинными глазами и лопоухого мальчика, исправно отдавая им две трети зарплаты.
Незадолго до своего тридцатилетия Ладушкин заметил необыкновенно быстрый рост соседских детей. Вроде бы вчера агукали в колясках, а сегодня гоняют на велосипедах,
"Эдак не успеешь оглянуться, как внутренние часы и вовсе испортятся из-за возрастного торможения процессов обмена. Что все-таки происходит со временем?
– философски спрашивал себя Ладушкин, отхлебывая чай из поллитровой чашки, разрисованной хвостами жар-птиц.
– Земля быстрее завертелась или, может, проходит сквозь какую-нибудь "черную дыру", и время превращается в пространство, а пространство во время? Что творит с человеком Кронос, это чудовище с головой быка, туловищем льва и ликом бога?"
Недавно встретил соседскую девчонку Ольку и обомлел, увидев, как неожиданно округлились, стали совсем девичьими ее линии. Поинтересовался:
– Ты в восьмой перешла?
Она косо глянула на него и, сбегая по ступенькам, обронила: - Я, дяденька Андрей, на втором курсе института.
Это был гол в его ворота. Да ведь еще позавчера мать вела Ольку в первый класс и в руках ее пылали звезды георгин, а на голове воздушно колыхался белый бант.
С грустью и недоумением думал Ладушкин о том, как это люди могут жить спокойно, ощущая, что время просеивается не песком даже, а водой сквозь пальцы. Почему никто не кричит "SOS!", не бьет в колокола, не собирается для обсуждения этой самой насущной проблемы на Земле за круглым международным столом?
И тут раздался телефонный звонок.
– Привет, это я, Галисветов, - сказал тоненький голосок.
– С днем рождения!
– Сам вспомнил или мама подсказала? Только честно!
– Мама.
– Спасибо за откровенность.
– Волнуется, что долго не приходишь. Не заболел ли?
– Замотался, дружок. Я тебе занимательную физику раздобыл. Правда, для седьмых-восьмых классов. Но ты поймешь.
– Спасибо. Радио слушаешь?
– Нет, а что?
– Включи.
Ладушкин подскочил к динамику и крутанул ручку.
– ...из глубин космоса, - чеканил торжественно-строгий голос, - и, обогнув Солнце, примерно через полгода пересечет орбиту Земли. Не исключено столкновение. Последствия непредсказуемы. В лучшем случае будет уничтожена площадь, равная выжженной тунгусским метеоритом. Но есть и более серьезная угроза: возможность сдвига Земли с орбиты и в связи с этим смещение полюсов. На днях состоится срочный симпозиум ученых развитых стран, на котором будет обсужден вопрос, как предотвратить возможное столкновение кометы с Землей. Международная ассоциация астрономов
– Вот и все, вот и крышка, - выдавил Ладушкин. Руки судорожно сжались в кулаки.
– Сволочь ты, Кронос, гадина, - проникновенно сказал он.
– Хочешь сожрать своих детей всех сразу, залпом, да? Зараза.
Если бы в ту минуту кто-нибудь спросил у Ладушкина, какой запас времени нужен ему и для чего, он, вероятно, стушевался бы. Чего, собственно, трепыхается? Но, подумав, ответил бы, что надо все-таки закончить институт, да и есть о чем поведать людям. Но главное - хочется жить. Просто жить. И Галисветова жалко...
В честь своего тридцатилетия Ладушкин подарил себе электронные часы. Вместо спокойного кругового циферблата, по которому стрелка движется с достоинством, почти незаметно, на них истерически вспыхивали цифры, выстреливая очередью секунд и минут. Часы были напоминанием о том, что он, Ладушкин, не Кащей Бессмертный, и что отныне жизнь его круто изменилась.
На первый взгляд все было по-прежнему. Люди ходили на работу, воспитывали детей, развлекались и строили планы на много лет вперед. И все же солнце над головой будто подернулось дымкой, и в этой дымке все предметы, лица, события несколько преобразились. Нет, никто не бегал в панике по улицам, не гудели сирены тревоги, не суетились больше обычного автомобили. Но что-то сдвинулось, стало иным, хотя мало кто всерьез верил, что через полгода планета может развалиться на куски или сорваться с орбиты, стать глыбой мертвого льда, блуждающего в черном космосе.
Загипнотизированный радиоспокойствием грозного сообщения, мир по инерции продолжал жить, как обычно, помня, что ученые уже не раз ошибались в прогнозах. Но подспудная мысль о возможности плохого исхода незаметно отравляла жизнь, придавая ей нехорошую остроту.
В троллейбусах обсуждали планетную обстановку:
– И чего это комету занесло сюда? Места в небе мало, что ли?
– Ясное дело, Виолетта. Они, бабы, все такие.
– Причем тут бабы? Пожилой человек, а юмор деревянный.
– Да, не ко времени все это: сына женила, огородный участок приобрела, самый раз жить да жить...
– Если комета - сгусток газа, то мы пройдем сквозь него, и все. Дышим ведь уличным смогом, не помираем.
– Тоже сравнили. Это другой газ.
– Мужики теперь опять запьют.
– Моя дочка, первоклассница, знаете, что говорит? Пусть, говорит, страны всего мира выведут на орбиту Земли все свои ракеты и поставят противокометный заслон. Она у меня такая умница, только читать не любит.
– Если вдуматься в ситуацию, мороз по коже.
– Меньше думайте, больше делайте.
– И думать иногда полезно.
– А вы не слыхали, в цирке кто-то из зверей заговорил. То ли тигр, то ли медведь. И будто так громко и долго ревел: "Конец! Конец!"
– Не распускайте дурные слухи и не паникуйте, а то сообщу куда надо.
– А вы не тычьте мне в лицо свой портфель.
– Подумаешь, комета... И не такое пережили.
– Кому как, а мне по ночам рыба жареная снится. Жареная - это плохо. Вы выходите на следующей?