Ладья-UT
Шрифт:
Если составить некую виртуальную шкалу «русскости» населения Солт-Лейк-Сити, поместив истых англо-саксонистых американцев у отметки «единица», а русских – россиян, белорусов и украинцев – у отметки «сто», то практически все уроженцы Великого и Могучего, включая прибалтов, да и многие бывшие братья по Варшавскому Договору окажутся в цифрах выше девяносто пяти. Все, кто может говорить (или даже только понимать) по-русски, здесь считаются своими, советскими, нашими. Выпадут из этого пяти-процентного диапазона только бакинские армяне, потому что им на такой шкале придётся присвоить оценку «сто один». Бакинцы тут были пожалуй более русскими чем самые забубенные русаки – говорили они по-русски, по культуре были типично русскими, соответственно к России относились как к Отечеству. Поверх этого, оставаясь
Арсен был исключением. Действительно, «джана» было пожалуй единственное армянское слово, которое он с удовольствием употреблял, а скорей всего и знал, но вместо России Арсен любил Советский Союз. Начиная военную карьеру в Бакинском общевойсковом Училище, Арсен уже курсантом успел поучаствовать в кровавых конфликтах, возникающих (как тогда казалось – совершенно стихийно и самопроизвольно) на просторах тогда ещё общей шестой части суши. Внезапно выяснялось, что одна группа «Единой Общности – Советского Народа» от начала времени ненавидит другую, причём у обоих групп есть организации, деньги и оружие вплоть до артиллерийских систем и самолётов. Военные же в районе конфликта считались сатрапами «СэСэСэРа – Тюрьмы Народов», и были ненавидимы обеими конфликтующими сторонами, получая плевки в лицо и выстрелы в спину. Поверх этого письменный приказ на решительные действия всегда отсутствовал, а устные распоряжения, напротив, всегда описывали ответственность, которая неотвратимо постигнет тех кто применит оружие против «мирных граждан», недвусмысленно намекая на то что от военных требуется стоять в стороне и ни во что не вмешиваться, а не то полетят клочки по закоулочкам, погоны полетят, а при плохом раскладе, возможно – и головы.
Доучивался Арсен уже в Челябинском танковом, а по распределению попал в Южную Группу Войск, в тогда ещё единую Чехословакию. Успел покомандовать разведвзводом, а потом, через два года (как перспективному офицеру и надлежит) – разведротой, второй раз попав под раздачу когда не к ночи будь помянутый Мишка-Меченый выдернул наши части из Восточной Европы чуть ли не за одну ночь, и войска выводились в чисто поле, в палаточные городки. Как было принято такое решение, по природной глупости-ли, или, упаси бог, по злому умыслу – теперь наверное и не узнать, а тогда – не до того было. А впрочем, разве встречаются природно-глупые руководители государств?
Саша, как и все, хлебнул лиха в начале девяностых, когда он, старший лейтенант (между прочим «Ваше Благородие», чёрт побери!) по тогдашнему текущему курсу получал пятьдесят один доллар в месяц. Будучи кадровым офицером (да и стыдно по-другому то, если до тебя четыре поколения Тимофеевых были военными) Саша всё же понимал, что на момент он – офицер «паркетный», или если уж совсем радикально и по-честному, то: «штабная крыса». Расписываясь в ведомости чтобы получить пачку банкнот с сумасшедшим количеством нулей, Александр немного завидовал строевым офицерам, которым наверняка хоть паёк выдают, потому что для любого государства самоубийственно держать впроголодь людей, у которых в руках оружие. Теперь же, после знакомства с Арсеном, выяснилось что завидовать тогда было совершенно нечему – в линейных частях пайков тоже обычно не видели, если в городах можно было что-то купить, хотя бы и за дорого, то на периферии господам офицером вместе с жёнами и детишками откровенно нечего было жрать.
Познакомились Саша и Арсен через девчонок – Сашина подруга Лариска приходилась жене Арсена Алле какой-то седьмой водой на киселе, а плюс к этому – и ближайшей подругой.
Вообще, как это ни странно, устойчивость любой компании держится именно на девушках – ребята обычно дружатся легко и непринуждённо, а вот у прекрасного пола взаимная приязнь возникает гораздо труднее. При отсутствии же приязни женщины растаскивают компанию как лебедь, рак, и щука.
Однако у Саши и Арсена тут проблем не было, да и дружить им было просто – служивые, одногодки, оставили государеву службу почти одновременно. Оба, соответственно, были капитанами, правда, уже лет пятнадцать как – капитанами запаса. Саша, памятуя о «лошадиной» наследственности бронетанковых войск, обычно величал Арсена кавалерийским аналогом капитана «ротмистр» или казачьим «есаул». Арсен же Сашу называл как угодно, от «товарищ оберст» до «месье генералиссимус».
Была у Арсена ещё одна приятная особенность, которую Саша сейчас и собирался эгоистично и беззастенчиво эксплуатировать – Арсен был на пол-года постарше.
Вообще-то разница в возрасте с годами нивеллируется, типа когда одному человеку год, а второму – два, то разница огромная – в два раза, как между сорокалетним и двадцатилетним. А вот когда одному сто лет, а другому сто один, то разницы в общем-то нет практически никакой. Тем более что в таком возрасте уже вряд ли помнишь сколько тебе лет, а сколько приятелю твоему, да имена (и своё, и его) наверное уже из памяти выскользнут.
А вот в сорок лет на какое-то время разница делается весьма ощутимой, потому что где-то около сорока всех без исключения людей начинает ломать пресловутый кризис среднего возраста. И ведь все знают что существует он – кризис-то, и каждому через него пройти придётся, и тем не менее, когда подходит срок каждый оказывается совершенно неготовым. Эх, нашёлся бы доброволец, написал бы книгу про этот самый кризис – озолотился бы, сумасшедшие миллионы бы заработал. А может, уже и есть такая книга, но Саше она как-то вовремя не попалась, вот и бился он с кризисом один-на-один, озадачиваясь глобальными вопросами персонального бытия. Вопросами, которые ещё пару лет назад казались глупыми и невозможными, а ещё через пару лет будут казаться наивными и ответов вовсе не требующими. Кризис среднего возраста – он в том собственно и состоит, что человек себе вопросы задавать начинает. А заканчивается этот самый кризис, когда ответы придуманы, или нашлись логические мотивы, духовные силы, и моральные средства, чтобы научиться эти вопросы игнорировать.
Вот и варился Саша в своём кризисе, шкварча и побулькивая, пока не выяснилось, что у Арсена кризис идёт с опережение на пол-года, и практически на все текущие Сашины вопросы есть Арсеновы ответы, просто потому что была у Арсена фора в шесть месяцев на то чтобы подумать и ответы эти найти. Вопросы – они, знаете-ли, у всех примерно одинаковые, и ответы к ним – тоже. Вот и сделался Арсен кем-то вроде Сашиного персонального гуру. А гуру – они ведь не только как источник вселенской мудрости хороши. Их можно и для анализа оперативной обстановки приспособить.
Уж чего-чего, а анализировать Арсен умел и любил, причём делал это сочно, со смаком, частенько огорошивая Сашу нестандартностью выводов. Вот например, когда после Августовской войны Александр примчался к приятелю отпраздновать победу русского оружия, Арсен встретил его совершенно неожиданной фразой:
– Это войну выиграл как раз тот, кто её начал.
– Ты чего, дорогой, СиЭнЭна натощак насмотрелся? – только и сумел сказать Саша после затянувшейся паузы. Ну никак не хотелось ему верить что Арсен, братушка, товарищ по оружию поверил пропаганде из американских новостей, неустанно повторявших что Россия опять выказала свой имперский норов, внезапно напав на маленькую но гордую демократическую Грузию. Ведь даже совершенно правдивые факты можно, знаете-ли, по-разному преподносить. Давным-давно был такой анекдот из разряда политических: Брежнев и Картер бежали марафон, и американский президент, будучи помоложе и поспортивнее, естественно выиграл у престарелого генсека. А газета «Правда» сообщила о результате, напечатав что Брежнев пришёл вторым, а Картер – предпоследним. Вот так вот – а ведь ни капли лжи, просто акценты расставлены как надо. А ведь в смысле виртуозности пропаганды нашей тогдашней «Правде» до нынешних американских газет да телеканалов – ой как далеко.
– Именно, СиЭнЭна и насмотрелся. – ничуть не обидевшись на Сашин выпад ответил Арсен. – А СиЭнЭн непосредственно восьмого августа, в первый же день войны сказал, что все двести «с копейками» американских военнослужащих собраны в безопасном месте и готовы к отправке на родину. О чём это говорит?
Саша уже понял что фраза про то тех, кто войну начал и выиграл, была сказана специально чтобы подготовить слушателя к священнодейству образцово-показательного препарирования «серой» информации, и приготовился наслаждаться.