Лагерь на озере чикомасов
Шрифт:
То и дело перед нами показывались какие-то маленькие птички. Они ловко лазали по камышам, взбирались по тростнику снизу на самый верх, то вдруг исчезали, и мы никак не могли понять, куда они девались.
– Это знаешь кто? – спросил Юра. – Это береговая камышевка, или трескунчик. Так называет её Брем. Ну, а по-русски говорят проще – камышевка-барсучок.
МЫ
У меня из-под ног вылетела довольно большая птица, а у самой земли на трёх камышинках лежало маленькое гнёздышко. Мы, раздвинув ветви, склонились над ним. Там лежало пять яичек.
– Вот так класс! – закричал Юра. – Да это гнездо барсучка, а в нём… яйцо кукушки!
Кукушка! Так вот что за птица вылетела у меня из-под ног. Юра достал из гнезда два яичка. Одно было совсем небольшое, закруглённое, с острым концом, и словно мраморное, а другое – кукушечье, голубоватое, чуть-чуть побольше.
– Ну и ну! – не переставая, удивлённо твердил Юра. – Кукушка в гнезде барсучка!
– Забирай дрова и пойдём, – сказал я. – А то наш начальник, наверно, волнуется.
У Бори всё было готово для варки ухи.
– Где вы там запропастились? – ворчал он.
– Мы, господин Фиц-Рой, сделали сейчас открытие… Вот доказательство, – Юра протянул на ладони яйца. – Надо будет пойти зарисовать гнездо.
Спустя некоторое время я рассматривал Юрин рисунок. Гнездо было изображено замечательно, особенно хороши были тени от куста, которые падали на искусное сооружение барсучка.
Мне пришло в голову, что хорошо бы зарисовать то гнездо, которое мы видели в камыше накануне. Я сказал об этом Юре, и он заторопился.
– Что же ты вчера молчал? Эх вы, чудаки! А ещё в экспедицию отправились!
Мы шли по траве вдоль берега. Из-под ног то и дело вырывались птицы, которых Юра тут же и называл мне. Он очень много читал, знал книги наших учёных.
Возле нас бегали по засохшей грязи две белые трясогузки. Они жадно хватали мошек, потом обе помчались за стрекозой. Но стрекоза была хитрее; сделав несколько стремительных поворотов, она улетела, а трясогузки, цивикая, снова пустились бежать.
– Сроду не видел белой трясогузки в степи, – сказал Юра. – Как они сюда попали? Это, наверно, потому, что здесь недалеко есть стадо. Любит трясогузка ходить за стадом!
– А ты читал вот эту книжку? – спросил я, доставая из-за пазухи свой «определитель».
Юра сел на траву и принялся листать книжку.
– Первый раз вижу. Но автор – человек известный. Где ты её достал?
И когда я рассказал о своём вагонном знакомстве, Юра даже привскочил:
– И ты ехал с Тамбовцевым! Да он же будет работать с папой в экспедиции. Вот здорово! Мы их застанем ещё дома, так что
В густой траве я увидел хорошенькую чёрную птичку с огненно-красной головкой. Толкнул Юру и пальцем показал на эту красавицу. Он побежал за ней, а потом, как коршун, бросился в траву.
– Вот чертёнок! – сказал, поднимаясь. – И как он улизнул? Это же был птенец болотной курочки! А красавец! Правда?
Мы поравнялись с тем местом, где вчера обнаружили гнездо. Тихо-тихо, так, чтобы не потревожить птицу, приблизились к кучке жёлтого камыша. Но на камыше уже не было ничего, кроме пустого гнезда.
– Гнездо лысухи! – жалостно воскликнул Юра.
– Да, но куда же девались яйца?
– А вот куда, – указал Юра на глубокий отпечаток ноги в тине. – Смотри-ка, даже след не заплыл, значит, недавно кто-то проходил.
– И вот, – указал я на маленькое гнездышко, плавающее у самого берега. Рядом закоченели захлебнувшиеся в воде птенцы.
– Вот изверг! – воскликнул Юра.
И тут я увидел верёвку. Она была привязана к кусту ивы, а другой её конец уходил в воду. Я схватился за верёвку, но она не поддавалась. Тогда мы потащили верёвку вдвоём с Юрой.
– Сеть, Юра, сеть!
– Браконьер пойман с поличным! – вскричал Юра. – Тут удочкой можно прекрасно ловить, так им мало, хищникам, – сети ставят!
Мы потянули веревку ещё и увидели, что в сеть запутались большие рыбы.
– Стой, Юра! Давай оставим всё, как есть. А ночью придём и зацапаем браконьера на месте преступления.
Мы сбросили сеть в воду и замаскировали все наши следы. Я вспомнил о вчерашнем ночном приключении.
– Пойдём лодку посмотрим!
Мы полезли в камыш. Кто-то ночью или сегодня утром сюда уже приходил: камыш был поломан, лодка стояла на месте. Я прыгнул в неё и в тот же миг поскользнулся, упал. Дно и борта лодки были в рыбьей слизи и чешуе, а вчера ещё казались чистыми. Юра тоже прыгнул ко мне, огляделся и поднял со дна окурок сигареты. На кончике виднелась надпись «Шипка». Юра молча сунул окурок в карман.
– Пригодится… Может быть, найдём браконьера.
– Вот по этой штуке обязательно найдём, – сказал я, поднимая со дна лодки медную пуговицу с изображением якоря. – Сегодня же пойду к Феде. Может, он знает, кто носит одежду с такими пуговицами…
– …и курит сигареты «Шипка», – добавил Юра.
Когда мы пришли к лагерю, у Бори готова была уха.
Сели завтракать, когда Юра вдруг заметил:
– Идёт кто-то… Интересно, что за человек?
К нам подходил высокий мужчина в маленькой кепочке, которая чудом держалась на его рыжей всклокоченной голове.
– Хлеб да соль! – приветствовал нас мужчина, остановившись.
– Едим, да свой! – буркнул Юра, вглядываясь почему-то в кепочку.
– Садитесь с нами, – пригласил Боря. – Ухи на всех хватит.