«Лахтак». Глубинный путь(изд.1960)
Шрифт:
«Пора кончать с секретами», — подумал Кар.
Двери рубки оказались запертыми. На стук механика никто не отвечал.
— Павлюк! — крикнул Торба. — Сынок!
Молчание.
Механик приложил ухо к дверям. Ему послышался какой-то шорох.
— Открывай двери, — сердито крикнул Торба, — а не то сейчас же взломаем!
Снова молчание.
— Ковягин, зови Шелемеху! — сказал механик, решивший выполнить приказ капитана.
Кочегар побежал за товарищем, который как раз в это время куда-то отошел. Торба уперся в дверь плечом и снова прислушался. Внезапно
— Это же радио! — сказал он. — У нас радио?
Торба поднял руку, чтобы еще раз постучать в дверь радиорубки. Но неожиданно с другой стороны парохода вспыхнуло пламя. Через две секунды раздался выстрел. «Нападают!» — подумал механик и побежал к капитану.
Жужжание в радиорубке не прекращалось.
Глава III
Смоченная бензином пакля вспыхнула с неожиданной быстротой. Норвежцев, по-видимому, поразило это пламя и фигуры людей на борту. Кто-то из них, не теряя времени, выстрелил. Этот выстрел был как бы сигналом. Затрещали ружья. Но сразу же после первого выстрела советские моряки легли на палубу и таким образом спаслись от пуль норвежских зверобоев.
— Сдавайтесь! — послышался выкрик по-английски.
Кар и Эльгар узнали голос Ларсена.
Норвежцы продолжали обстреливать пароход. Пули свистели, ударялись в железный борт и деревянные надстройки.
Вершомет прицелился из мелкокалиберки в неясную фигуру возле гаснущей пакли и выстрелил. Раздались крик боли и ругань. «Попал», — усмехнулся охотник и снова зарядил мелкокалиберку.
Торба взбежал на капитанский мостик, где, всматриваясь в темноту, с наганом в руке стоял Кар. Вслед за механиком появился Ковягин, и сейчас же после него приполз Котовай.
— Радио работает, — сказал механик, — до каюты не добрались. Поспешили сюда.
Хотя штурмана и поразила эта новость, но сейчас было не до того. Тем более что вскоре после начала стрельбы работа радиопередатчика прекратилась.
— Пошлите Ковягина на корму, — приказал Кар, — пусть держит связь между Соломиным, Шелемехой и Вершометом.
Кар выжидал, когда выяснится, где именно центр нападения, чтобы броситься туда. Время от времени он поглядывал на нос корабля, который охранял гидролог. Черным пятном лежал на палубе Запара, прижавшись к поручням фальшборта. По-видимому, он высматривал врагов. Кар хотел послать ему на помощь Павлюка, но кочегар не приходил.
Норвежцы подступали все ближе. Об этом свидетельствовали вспышки выстрелов и темные фигуры, которые внезапно показывались и, пробежав несколько шагов, исчезали, падая на лед.
Зорин нацелился трубкой от шланга на одну из этих фигур, близко подошедшую к пароходу, и пустил струю воды. Он, по-видимому, попал, потому что норвежец бросился наутек, послав в пароход несколько выстрелов.
Наблюдавший это Вершомет громко засмеялся.
— Теперь
И правда, мороз был не меньше двадцати градусов. Промокнуть в такую погоду — вещь мало приятная.
Внимание Кара привлекло другое происшествие. На носу, где лежал Запара, над фальшбортом появилось что-то темное. Безусловно, это лез кто-то из норвежцев. Кар вспомнил, что как раз в этом месте Лейте сделал ступеньки из снега и льда, чтобы можно было без трапа влезать на нос. Штурман напряженно ждал, что будет делать гидролог. Ему показалось, будто бы тот немного приподнялся. Фигура исчезла. До капитана долетел только какой-то слабый треск. Что именно сделал гидролог, для Кара осталось неясным.
По трапу кто-то тяжело затопал. На мостик взбежала огромная фигура. Она несла на руках человека.
— Капитан, — послышался голос Павлюка, — извините меня, я не сразу понял, в чем дело. Вот я приволок одного норвежца.
— Откуда?
— Лез на борт. А мы с Шелемехой его заметили.
В этот момент с новой силой затрещали выстрелы. Норвежцы начинали атаку. Это было значительно серьезнее.
Эльгар и Карсен, которые мрачно стояли возле Кара, заволновались.
— Капитан Кар, — сказал гарпунер, — разрешите мне крикнуть несколько слов товарищам.
— Давайте, давайте! Только чтобы вас не подстрелили.
Эльгар перегнулся над капитанским мостиком и что-то закричал по-норвежски. Возле него ударилась пуля, но он, не обращая на это внимания, продолжал кричать. По-видимому, его услышали, потому что стрельба утихла. Только кто-то упорно продолжал стрелять, и пули ложились возле Эльгара. Гарпунер, словно отвечая на эти выстрелы, крикнул по-английски, — наверное, ему хотелось, чтобы его понял Кар:
— Ландрупп, не трать патронов! Все знают, что ты в двух шагах от своего носа в моржа не попадешь.
Наверное, кто-то заставил Ландруппа прекратить стрельбу.
На пароходе и вокруг него воцарилось молчание. Все слушали Эльгара, хотя понимали его только норвежцы.
Но вот со стороны норвежцев послышались возмущенные возгласы. Кару показалось, что в этих возгласах было не только возмущение, но и недоверие.
Закончив свою речь, Эльгар сказал Кару:
— Я и Карсен сойдем на лед и докажем товарищам, что мы не арестованы и что советские моряки — наши лучшие друзья.
Оба норвежца сошли с мостика и прыгнули с палубы на лед. Послышались приветствия и возгласы удивления. Эльгар громко рассказывал о чем-то. Норвежцы подошли ближе к «Лахтаку».
Кар шепнул Торбе, чтобы люди на всякий случай были наготове.
Кто-то спорил с Эльгаром и, насколько Кар мог понять по интонации, ругал его. Штурману показалось, что это голос шкипера Ларсена. Его поддержал второй голос. Послышались и другие голоса; кто-то выступил на защиту Эльгара и Карсена. Спор, по-видимому, разгорался. Перебранка усиливалась. Внезапно раздался выстрел. Кто-то застонал и упал. Раздались крики: «Эльгар! Эльгар!» Грохнуло еще несколько выстрелов — несколько человек побежали от парохода.