Лаис Разящая

Быкова Дарья

Городские сплетни, подслушанные в разных местах, не приносят пользы, только раздражают. Говорят, что вчера отравили альдиху. Альдиху! Лаис едва не шипит на такое прозвище. Она же не называет человеческих женщин человечихами… В другом месте ещё хуже – говорят, что альды вероломно убили возлюбленную князя. В третьем – что в город пришла древняя магическая болезнь, и это кара предков за то, что князь пустил на землю княжеств альдов, и первой пала как раз его возлюбленная. Да, возлюбленная. Князь и помолвку потому заключать не стал – влюбился в другую. В четвёртом –

что это ведунья князя его новую возлюбленную пыталась извести…В пятом – что в таверне отравились все-все посетители, и хозяина завтра четвертуют на главной площади, а его таверну и вовсе надобно сжечь, чтобы зараза не распространилась…

На крыльце дома, отведённого под посольство альдов, двое мальчишек. Один – уже знакомый ей паренёк из шкафа, другой – чуть постарше. Подростки явно сидят уже давно, порядком замёрзли и заскучали…

– Не придёт она, – говорит тот, что постарше.

– Придёт, – упрямо отзывается её знакомец из шкафа. – Точно придёт. Хочешь – проваливай, а я дождусь.

Первый не отвечает, но и не уходит.

Лаис собирается пройти мимо них незаметной и сначала посмотреть, навели ли они порядок, а уж потом решить, как с ними говорить и говорить ли вообще, но тут прибегает ещё один паренёк.

– Эй! – громко кричит он издалека, совершенно не заботясь о покое соседей. – Зря сидите. В тюрьме ваша альдянка!

– Врёшь! – изумлённо хором выдыхают пацаны.

Альдянка! – тихо шипит себе под нос девушка-альд. Ещё и в тюрьме. Час от часу не легче.

– И ничё не вру! Она князеву незаконнорожденную дочку вчера отравила, где ж ей ещё быть как не в тюрьме?!

– На крыльце своего дома? – мрачно рычит в ответ потерявшая терпение Лаис, хватая подбежавшего за шкирку и почти что закидывая внутрь дома. – Заходите! – скалится на двоих поджидавших. – Поговорррим!

В доме и в самом деле прибрано, пусть не очень умело, но старательно, а на подоконнике даже небольшой букетик из свежих васильков, так что Лаис быстро смягчается. Это просто дети, повторяющие сказанное взрослыми. А ещё – глядящие на неё настолько восторженно-испуганными глазами, что она чувствует себя одновременно удавом и павлином перед тремя цыплятами.

– Я никого не травила, – наконец, нарушает она тишину. – И мне нужна помощь.

Глава 6

Мысли князя никак не хотели успокаиваться и переходить к насущным, пусть скучноватым, но нужным делам. Так и норовили подсунуть какого-нибудь альда. Вернее, одного, весьма конкретного, зеленоглазого посла этих самых альдов. Знай Ирислав, что систематическая высылка послов-мужчин обернётся для него таким наваждением, десять раз бы подумал перед тем как объявлять очередному, недоумённо щурящему хищные глаза альду, что он отныне – нежелательный гость в княжествах.

Лаис… нравилась. Как же она нравилась, и как к ней тянуло! И как сложно стало доверять самому себе. Вот кажется, что в покушении на Руслану Аделаис не замешана никак, наоборот – спасла, помогла, сохранила… а поди разбери, не наваждение ли это в нём говорит. Выпендривается

же он перед ней как мальчишка, забыв об осторожности и вообще обо всём. А это совсем не то, что может себе позволить правитель. Взявшись вести куда-то людей, ты уже не принадлежишь себе так, как раньше…

Ирислав, стыдно признаться, даже попросил Василину проверить его на наличие приворота, хоть и знал, что не может на него подействовать приворот, в какую форму ни облеки, но… мало ли что умеют эти загадочные альды. Ведьма приворот не нашла, но отворотное зелье на всякий случай сварила, а князь на всякий же случай выпил. И что ожидаемо – не помогло.

Лаис… раздражала. Своей независимостью. Невозмутимостью. Радушием, за которым угадывалась каменная стена. Бескомпромиссностью. Бесстрашием.

Лаис восхищала. Ровно тем же самым.

Идеальная женщина, с единственным громадным недостатком – альд. Равнодушный к нему, Ириславу, альд.

Следствие по покушению на Руслану рассматривает три основных версии. Первая – это как-то связано с пропажей жениха девушки – Яромира. Его так и не нашли пока, но досье собрали – надо изучить. Вторая версия – провокация против альдов. Ириславу она видится самой вероятной. Третья… почти фантастическая, с его точки зрения. Что кто-то увидел в Руслане претендентку на освободившееся место невесты Его Светлости, и поспешил устранить, чтобы расчистить дорогу то ли себе, то ли дочери, то ли сестре…

Ирислав вздыхает, открывая досье на Яромира. Чужие дети растут быстро, особенно когда видишь их пару раз в год максимум, и князю, который помнил Руслану ещё подростком, не по душе сама мысль, что у девочки уже есть жених. Ещё и мутный такой. Мутный-мутный. Это точно. Был бы не мутный, не пропал бы! И неважно, что досье рисует кристально-чистого, прозрачного, в высшей степени позитивного молодого человека. Это лишь первый слой, не успели ещё копнуть глубже и найти что-то действительно стоящее, всё ещё впереди.

Следующая бумага – отчёт о передвижениях госпожи Аделаис. Вернее, это должен быть отчёт о её передвижениях, но кроме «покинула дом» и «вернулась в дом» там ничего и нет… более того, госпожа посол явно издевается. Иначе как объяснить, что в один день она только покидает дом, в который переехала на следующий день после грозы, раз пять-шесть подряд, а в другой – только заходит. Тоже неоднократно. Впрочем, это его город, и есть ещё ряд других источников, благодаря которым князь прекрасно осведомлён, где шастает, что выспрашивает и разыскивает госпожа посол.

Разумеется, дозволением присутствовать на завтраке она так и не воспользовалась… может быть, стоит попробовать ещё раз ужин? Тем более что у него есть, что обсудить.

Лаис открывает моментально, и также молниеносно обозначает поклон. Ни секунды заминки, никакого промедления или неудовольствия, но князь понимает – не ждала, что понятно, и не очень-то рада, что уже как минимум досадно. Хоть и тоже понятно.

– Госпожа Аделаис, – в свою очередь склоняет голову Ирислав. – Впустите?