Лаки
Шрифт:
Просто наблюдать за Фокси было само по себе поучительно. Имелось и еще одно замечательное занятие – наблюдать за работавшими в клубе стриптизерками. Их было трое. Роскошная мексиканка с ниспадавшими ниже пояса черно-голубыми волосами. Блондинка – шведка с грудями, неподвластными силе притяжения. И восточного типа девушка, которая выступала с такой неизъяснимой грацией, что слово «стриптизерка» едва ли к ней подходило.
– Их всех обучала моя Лучик, – хвалился Фокси. – Теперь мало кто умеет красиво раздеться. Мы здесь не выставляем напоказ срамные места, мы даем представление. Если хочешь поглазеть на лобок – там дальше по улице
Ленни не назвал бы это искусством. Но он не мог не признать, что то, что делали девочки Фокси, они делали со вкусом.
Теперь, устроившись, он пару раз позвонил Джесс, но всякий раз нарывался на немногословного Вэйланда. После третьей попытки Ленни оставил свой номер телефона и попросил перезвонить.
– Вы не забудете передать ей?
– Разумеется, – ответил Вэйланд и забыл в ту же секунду, как только повесил трубку.
Еще Ленни позвонил Иден. Трижды. В первый раз ответил тот же мужской голос, так что Ленни не стал ничего говорить, а просто бросил трубку. Во второй раз телефон звонил и звонил. И в третий – безликий голос автоответчика попросил его оставить имя и номер телефона. Ленни промолчал. Он хотел поговорить непосредственно с ней.
Джой рассказал, что у нее появился новый дружок.
Ну и что? Наплевать. Между ними далеко не все кончено, и она тоже прекрасно это знала. Рано или поздно они снова сойдутся вместе.
Все шло по раз и навсегда начертанному кругу. Джесс заранее знала свой день наизусть. Ехать в больницу, найти свободное место для стоянки, отметиться в регистратуре, сесть на лифт и подняться на четвертый этаж. Она могла проделать все это с закрытыми глазами. И порой, когда проходила по женскому отделению для неизлечимых больных, ей действительно хотелось зажмуриться. Каждую неделю больничные койки меняли своих хозяек. Уходила одна, и миллионы других со временем займут ее место. И пришедшие навестить больных родственники с одинаковым выражением на лице – «зачем я здесь?» – выражением, которое Джесс знала слишком хорошо.
Подходя к матери, она всегда вымучивала из себя улыбку. Джесс всегда приносила с собой что-нибудь, порой всего лишь новую фотографию сына, и мать каждый раз радовалась любому подарку.
Каждый день она сидела по сорок пять минут около спартанского вида больничной койки. Доктора сказали ей, что мать безнадежна и это только вопрос времени. Иногда время тянется слишком медленно.
Когда Джесс уходила, ее всегда била дрожь и прошибал холодный пот. Иногда она не могла ни о чем нормально думать и была вынуждена посидеть некоторое время в машине и выкурить «косячок», чтобы привести мысли в порядок.
В субботу, ровно в два часа, она снова подъехала к больнице. В регистратуре попытались ее задержать, но она все равно прошла на четвертый этаж.
Кровать ее матери стояла пустая, простыни – убраны. Чернокожая сестра мягко обняла ее за плечи и сказала:
– Мы позвонили вам вчера днем. Разве вам не передали?
Джесс знала, что это не должно было быть для нее ударом. Она знала, что произошло то, к чему она подготавливала себя уже многие месяцы.
– Нет, мне ничего не передавали, – пробормотала она с глазами, полными слез.
– Пойдемте со мной, – сочувственно проговорила сестра. – Для подобных случаев мы держим немножко медицинского спирта.
– Нет,
Сестра объяснила ей, что следует делать, и она вернулась в приемную, заполнила различные бланки, выписала солидный чек и ушла.
Джесс сидела в машине, тупо уставившись перед собой.
Неужели из больницы сообщили о смерти ее матери, а Вэйланд был настолько не в себе, что забыл ей сказать? Да, она знала, что он постоянно пребывает в жутком состоянии, но такое – непростительно. Если бы не Симон, она даже домой бы не поехала. Теперь, когда мать умерла, Джесс попытается навести хоть какой-нибудь порядок в своей жизни. Дальше так продолжаться просто не может, она не из тех женщин, которых можно так беспардонно использовать.
Она вздохнула. Хоть бы Ленни былздесь. Ей следовало рассказать ему о матери. Тогда бы он остался, а не умчался бы, как ужаленный.
Первую неделю работы у Фокси Ленни отметил пирушкой. Он пригласил «близняшек Барби», Джоя, Исаака, его хорошенькую чернокожую жену и шведку с грудями. Они гудели во всех кабаках города, и около четырех ночи Ленни завершил вечер в постели одной из близняшек. Он точно не знал, была то Суна или Ширли, да и особенно не интересовался.
На следующий день он медленно брел в «Фоксис», мучаясь жутким похмельем. Ему казалось, что в голове у него буксовал десятитонный грузовик.
У дверей клуба Фокси хлопнул его по спине и ухмыльнулся ехидно.
– Сегодня ты должен превзойти самого себя, – оскалился он. – Лучик вернулась. А если ты не понравишься Лучику – будь ты хоть Билл Косби и Карсон в одном лице, но если ты ей не понравишься, то и глазом моргнуть не успеешь, как вылетишь отсюда.
ГЛАВА 19
Когда Димитрий улетел из Лас-Вегаса на своем собственном реактивном самолете, Лаки испытала чувство облегчения. Ей совершенно ни к чему связь с человеком, который годится ей в отцы. Маленькой интерлюдии вполне довольно.
Он прислал ей еще несколько корзин роз, приглашение погостить у него на яхте и список телефонов в разных странах мира, куда ему можно звонить. Она не жалела о его отъезде. А вот Джино, обещавшего вернуться через пару дней, ей не хватало рядом, – а прошла уже неделя.
Боджи предоставил досье на Сьюзан. Оно оказалось интересным, но не содержало ничего сенсационного. Итак, до свадьбы с Тини она вела довольно-таки свободный образ жизни. Ну и что с того? Возможно, это только подстегнет Джино, вместо того чтобы охладить его пыл. Идеальная вдовушка никогда не гуляла во время своего замужества. Это пришлось бы Джино по вкусу. Она только тратила деньги, устраивала вечеринки, много жертвовала на благотворительные нужды, покупала драгоценности и – опять тратила деньги.
У нее имелось два отпрыска – Натан, девятнадцати лет, и Джемма, двадцати. О них не было никаких подробностей. Лаки решила, что эти данные могут пригодиться, и послала Боджи за новыми сведениями.
Единственная новость, которой она могла воспользоваться, состояла в том, что душка Сьюзан находилась на грани разорения и, если в самом ближайшем будущем не произойдет никаких перемен, ее аристократический особняк выдернут за долги прямо из-под ее аристократической жопы. Возможно, Джино уже сейчас оплачивал ее счета.