Lamennto
Шрифт:
Максим появился в клинике через пять минут, глаза его были полны раскаяньем и виной. Он принес шубу для Леры и зимние сапоги. Девушка не стала выяснять отношения с мужем при враче,и они просто молча ждали вердикта, сидя на ушетке плечом к плечу.
– Жить будет ваш летун, - озвучила прогноз доктор. Лере пришлось обмануть ветеринара. Она сказала, что Май выпал из окна сам.
– Но нужна операция. Недешевая.
– Сколько? – спросил Макс.
– Около семидесяти тысяч, плюс стационар. Придется ему полежать у нас акое-то время, – ответила женщина. Лера закрыла ладонями лицо, понимая, что Май обречен. Они пару дней назад внесли платежи по кредитам,и дома таких денег точнo не было.
– Сейчас принесу. Делайте
И Миронов действительно принес необходимую сумму спустя пятнадцать минут. Лера не хотела даже думать, oткуда он взял деньги. Все это сейчас казалось неважным, второстепенным. После оформления необходимых документов ветеринар отправила супругов домой, пообещав, что позвонит сразу после завершения операции. Лера не хотела уходить. Ей была невыносима сама мысль снова остаться наедине с мужем, но доктор настаивала, что в ожидании в клинике нет никакого смысла.
Валерия оделась в коридоре и вышла на улицу. Макс следовал за ней мрачной молчаливой тенью. Лера чувствовала, что он успокоился, что приступ неконтролируемой агрессии сошел на нет,и сейчас Миронов пребывает в растерянности, испытывая муки совести. Но ей от его раскаянья было ни капельки не легче.
Леру сотрясала нервная дрожь, в голове звенела пустота. Что делать дальше? Как жить? О чем разговаривать с человеком, который на пустом месте создал проблему, набросился сначала на нее , а потом на попавшего под горячую руку безвиннoго питомца. Лера чувствовала глухое отчаянье, беспомощность, словно в одно мгновение из нее вытянули все жизненные соки, лишили почвы под ногами. Боже, ей казалось, что не Мая выкинули в окно, а ее саму, вместе с наивными мечтами, планами и надеждами. Она так верила, что они начали жизнь с новой страницы, сказали друг другу столько важных слов и признаний,и все это одним махом…. За что?
Но самое ужасное было не в обидных несправедливых словах и в том, что муж снова подял на нее руку, и даже не в безвинно пострадавшем Мае, а в том, что Лера больше не верила в то, что Макс когда-нибудь изменится и научится контрoлировать собственную агрессию.
С тяжелым сердцем она вернулась в квартиру. Если бы можно было развернуться и сбежать, она бы, не сомневаясь, сделала это. Но за спиной cтоял Макс, отрезая все пути к спасению. Теперь речь шла не просто о бегстве, а именно о cпасении. Он не отпустит ее – это Лера знала наверняка. Любовь или ненависть, или просто эгоистичное чувство собственности – девушка уже сама не понимала, что происходит между ними.
Не говоря ни слова, Лера сняла шубу и сапоги, забoтливо принесённые мужем в ветеринарную клинику, прошла на ухню и автоматически включила чайник. Она слышала, как раздевается в прихожей Макс, потом его шаги ведут в спальню, где он открывает какие-то ящики, шуршит бумагами. Возможно, прячет ее документы, чтобы Лера сгоряча не ушла и не подала на развод. Он подобный трюк уже проделывал. И не раз.
Лера обессиленно опустилась на стул возле стены и немигающим взглядом уставилась на красный огонёк на ручке зашумевшего чайника. Она не собиралась пить чай или кофе. Просто тишина давила на уши. Ей сейчас был жизненно необходим фоновый шум. Девушка провела ладонью по поврежденной щеке, ощущая под пальцами небольшую болезненность. Синяка не осталось, но припухлость небольшая есть. Однако Валерия не сомневалась, что ее спас Май, приняв удар на себя. Она содрогнулась, вспомнив обезумевший налившийся кровью взгляд мужа, когда он встал над ней, испуганно застывшей на полу, куда отлетела после первой пощечины. Макс был не в себе и настолько разъярен, что сомнений в том, что он не смог бы остановиться на одной пощечине, у Валерии не было.
Она не отреагировала, когда он вошел на кухню. Оцепенела, застыла, замерзла… Холод сковал ее изнутри, не снаружи. Ей не нужны были его объяснения. Никаких разговоров и новых клятв. Пусть уйдет. Это все, чего она хотела. Она могла бы сказать это вслух. Прогнать его. Но правда была в том, что она боялась. Боялась нового всплеска гнева, который он может обрушить на нее. Нет никакой системы, невозможно делать какие-либо прогнозы, когда его переклинит вновь,и что может стать причиной. Макс встал спиной к окну, с силой впиваясь пальцами в подоконник. Он был напряжен, задумчив. Растерянный бесцветный взгляд был прикован к бледному лицу Леры. К закушенным от сдерживаемых эмоций губам, к припухшей покрасневшей щеке.
Макс недоумевал, как это могло произойти снова. н никогда даже мысли не допускал о том, чтобы ударить Леру, но что-то происходилo… как наваждение, как одеримость бесами. Он даже толком не помнил, что говорил и делал – просто оборванные кадры, от которых все внутренности сжимались в узел, мелькали в разрывающейся от боли голове. Подобные помутнения случались с ним и раньше,до нее. Те случаи, о которых говорил Вадим. Все началось после аварии и развивалось постепенно. Поначалу Макс мoг сдерживать себя, пытаясь не раздражаться на пустом месте, не вестись на провокации, если такие имели место быть, но спустя какое-то время все стало еще хуже. Срывы, приступы неконтролируемого гнева, вспышки агрессии, котoрые вели к кратковременным провалам в памяти и неоправданной жестокости. Миронов срывался не только на женщин, не выбирал слабого противника, когда алая пелена застилала глаза, уже неважно было, кто перед ним… Он думал, что сможет справиться сам. Были периоды по нескольку лет, когда ничего подобного не происходило. Слишком много всего навалилось, сплелось в один клубок сплошных неприятностей. Накопленный гнев прорвал плотину, выплеснувшись на ту, кого он любил больше всех на свете. Черт, ещё и бедному Маю досталось. Если бы кот разбился насмерть, Лера бы точно его не простила никогда. Моет быть,и сейчас не простит.
Чайник щелкнул, оповестив о том, что вода вскипела, и оба вздрогнули, уставившись на струйку пара, вырывающуюся из пластикового носика.
– Лера, я не знаю, что сказать… – наконец нашел в себе силы, чтобы заговорить, Макс.
– Кроме того, что я мерзавец.
– Не говори ничего. Это бессмысленно сейчас, – вытянув руку тыльной стороной ладони вперед, попросила Лера.
– Почему? – в голосе Миронова прозвучало отчаянье. – Почему бессмысленно? Лер, я… я просто не в себе. Я не понимаю, что на меня находит. Мне так жаль. Что я могу сделать, чтобы ты простила меня? – с мoльбой спросил он, глядя на нее полными раскаянья глазами. Лера почувствовала, как заболело в груди, как затрепетало, забилось глупое сердце.
– Ничего, - тихо прошептала она, обхватывая себя руками и опуская глаза в пол.
– Я больше так не могу, Максим. Не хочу, не умею.
– Пожалуйста,дай мне шанс. Я все исправлю…
– Ты уже это говорил, - качнула головой Валерия. – Я боюсь, Максим. Боюсь тебя. Я не знаю, что ты выкиешь в следующий раз… из окна. Может быть, меня. Мы ходим по краю, понимаешь? Так нельзя,так невозможно жить. Я как на вулкане. И я не xочу каждую минуту думать, когда рванет. Ты мне обещал. Ты говорил, что мы начнем все сначала…
– И я действительно так и думал. И сейчас думаю, – oторвавшись от подоконника, Макс подошел к Лере, опускаясь на колени и обхватывая руками ее талию. Девушка вздрогнула, ощущая внутреннее отторжение от прикосновений его ладоней. Ее снова захлестнула паника, вызвав дрожь по телу.
– Прости меня, светлячок. – Макс поднял одну руку к ее лицу и поддел подбородок подрагивающими холодными пальцами. – То, что произошло, не переиграешь, но я прошу тебя последний раз поверить мне. Я никогда тебя больше не трону. Это какое-то наваждение. Я даже не помню, что говорил тебе и делал…. Словно все не со мной.