Ламенто
Шрифт:
Макс с облегчением выдохнул. Забывшись на радостях, выронил нечаянно сигарету, пепел от которой обжег костяшки пальцев, но он даже не заметил.
***
Макс примчался через час к подъезду Валерии. Удалось добраться без пробок и достаточно быстро. Лера спустилась спустя пять минут после его звонка. В спортивном костюме, кроссовках и с небольшим рюкзачком, который бросила на заднее сиденье. Ненадолго зависла там, заметив большого белого плюшевого медведя, сжимающего в лапах розовое сердце.
– Это мне? – спросила она, погладив медведя по улыбающейся морде, – Вот, кто настоящий светлячок.
– Нравится? – с легким смущением спросил Максим.
– Очень! – заверила Лера молодого человека и села вперед.
– Ремень пристегни, красавица, –
– Обижаешь, я никогда не забываю о мерах безопасности, – ответила Лера и рассмеялась, подумав, что фраза прозвучала как-то двусмысленно, почти интимно.
– Я это запомню, – ухмыльнулся Макс, заводя двигатель, – Готова к приключениям?
– Еще как, – воодушевлённо кивнула Валерия, откидывая за спину тяжелую косу.
– Девушка, вам есть восемнадцать? – шутливо поинтересовался Макс, скосив на нее глаза. Она и правда выглядела удивительно юной в этом будничном спортивном стиле, да еще с аккуратно заплетённой косой.
– Расслабьтесь, молодой человек, мне двадцать три. Могу паспорт показать.
– Успокоила. Верю, – кивнул он.
По дороге парочка заехала в супермаркет, где набрала целую тележку еды, напитков и алкоголя. Лера пыталась поспорить на кассе и разделить сумму покупки на двоих, но Миронов категорично заявил, что его такие предложения оскорбляют. Лера предпочла не спорить. Лишних денег у нее, и правда, не было. Тем более, смену в ресторане она прогуляла, а это еще минус из ее скромного бюджета. Возможно, стоит сменить работу. На днях звонила Элинка, предложила место администратора в боулинге, принадлежащем мужу ее родной сестры. Работать три дня в неделю по шесть часов. С шести вечера до полуночи. Оплата более чем достойная. Лера пока не согласилась, но склонялась к тому, что хуже, чем разносить заказы неблагодарным посетителям, жмущимся на чаевые, быть не может. Да и директор ресторана стал сильно давить, урезать премии, настаивать на увеличении рабочих часов.
Но сейчас Валерия гнала прочь все мысли о временных сложностях и неурядицах и просто наслаждалась моментом. Макс включил музыку, и время от времени Лера подпевала, опустив окно и позволяя теплому ветру охлаждать разрумянившееся лицо. Макс с иронией заметил, что она погорячилась, решив завязать с карьерой оперной дивы, и впервые воспоминания об утраченной мечте не оставили горечи в душе. Нужно отпускать прошлое и открывать новые горизонты, жить насыщенной жизнью, дышать полной грудью… Как сейчас. С ним было легко, волнительно и жарко. Невозможно передать словами весь спектр чувств, которые обрушилось на нее три дня назад и не отпускали. И она не хотела, чтобы отпустили. Максим, хоть и казался темной лошадкой со своими тайнами и тараканами, но она ощущала укрепляющуюся с каждой встречей, каждым взглядом и улыбкой связь между ними. Такое происходит крайне редко и не со всеми. С некоторыми вообще никогда. Встречаешь человека совершенно случайно, и возникает ощущение, что он всегда был в твоей жизни. У Леры дыхание прерывалось, когда она ловила на себе его задумчивый непроницаемый взгляд, от которого ее бросало то в жар, то в холод. Хотелось прижать ладони к пылающим щекам, смеяться и плакать одновременно. Нести всякий бред, остановить время, сбежать вдвоем на край света и поселиться в хижине…. Лера сама поражалась мыслям, которые хаотично приходили в ее голову, но остановить этот поток у нее не было ни сил, ни желания.
Они без конца смеялись всю дорогу. Лера понятия не имела, куда Макс везет ее. Он что-то говорил про чистый район, про озеро и бабушкин домик с небольшим участком. Да хоть избушка на курьих ножках в чаще леса, ей было все равно. Лишь бы вместе. Лишь бы он смотрел на нее вот так, как сейчас – бесконечно.
– Бабуля называла дом усадьбой, – словно прочитав ее мысли, сказал Максим, когда в разговоре возникла небольшая пауза. – На самом деле, она сильно преувеличивала и льстила своему жилищу. Старый бревенчатый дом с двумя комнатами, террасой и кухней, печным отоплением и колодцем на участке, десять соток земли. Но тебе понравится район.
– Неа, – качнула головой Лера, откидываясь назад. – Звучит волшебно.
– Выглядит еще лучше. Участок находится на территории Национального парка, в пятидесяти метрах от берега озера. Соседей нет. Мы будем совсем одни.
– Здорово, Макс. Ты часто возишь туда девушек? – спросила Лера и прикусила язык, тут же пожалев о заданном вопросе.
– Часто, – кивнул Макс, не став ее обманывать. – Но, как правило, мы отдыхали большими компаниями. Вдвоём я еду впервые.
– Я должна быть польщена? – нахмурилась Лера.
– Нет, ты должна знать, что между нами все иначе.
– Иначе – это как?
Макс нахмурился, бросив на девушку короткий взгляд.
– Брось, Лер. Ты поняла, о чем я. Расскажи лучше о своем театре, – попросил Миронов.
– Театр не мой, – вздохнула Лера. – Вообще-то, я, можно сказать, стажер. Часть декораций на сцене.
– Уверен, ты принижаешь свои способности, – усомнился Максим.
– Нет, нисколько. Способности у меня есть, но не такие, как у прославленных прим театральных подмостков. Но это единственное, чем я бы хотела заниматься, к чему лежит моя душа. Театр – это волшебство, свой особенный мир, закрытый от внешнего мира. Я видела, как ставятся спектакли, насколько это сложная и трудоемкая работа, в которой задействованы не только режиссеры, постановщики, сценаристы, но и огромное количество обслуживающего персонала. Все имеет значение. От столяра зависит, насколько будут надежны декорации, от швеи – как будет сидеть платье или костюм на актере, от гримера вообще зависит большая часть образа. А еще, знаешь, у нас есть огромное количество суеверий.
– Да? – с любопытством отозвался Макс. – Это вроде черной кошки, переходящей дорогу?
– Не поверишь, но чёрная кошка на сцене – это признак успеха. А вот рыжий зритель в первом ряду во время премьеры, напротив – к провалу.
– Ничего себе! Интересно вы живете. Как в Средневековье.
– У многих есть свои приметы. У спортсменов даже. И у рыбаков. Вот отец у меня – тот еще любитель закинуть удочку, так я точно знаю, что если пожелать ему удачи перед рыбалкой, он пустым вернется. И у актеров то же самое. Удачи желать нельзя. Можно к черту послать, например. Толку больше будет.
– Лицедейство – от нечистого, известный факт.
– Ну, тебя. Понимал бы чего. У нас есть целый ряд запретов. Нельзя вешать плакаты на дверь в актерскую, к неудаче надеть костюм задом наперед или шиворот-навыворот. Нельзя пользоваться новой косметикой в день премьеры. Категорически запрещено свистеть и щелкать семечки – к плохим билетным сборам. Нельзя личную одежду использовать, как театральный костюм, нельзя есть и пить на сцене. Но самое страшное, это уронить текст с ролью на сцене во время репетиции – это просто трындец, Макс. Меня миновало, мне еще не доставались роли со словами, но я видела, как роняли другие. Чтобы отогнать беду, необходимо сесть на то место, куда упала папка с текстом и вспомнить семерых лысых мужчин. Нельзя смотреться в одно зеркало с другим актером во время спектакля. Если запнулся или зацепился, нужно вернуться за кулисы и выйти вновь. Актеры, вообще, как дети, по три раза крутятся от сглаза, плюют через левое плечо, стучат по дереву, подскакивают на одной ноге и вертятся вокруг своей оси. Да, и, кстати, новичкам вместо пожелания удачи во время премьеры могут отвесить пинка под зад.
– Да? Мне бы это точно не понравилась, – усмехнулся Макс.
– Мне тоже. Хотя, говорят, что здорово помогает, – Лера рассмеялась. – Меня не пинали. Может, поэтому я пока что только часть декораций. Есть еще один обычай, который тебя удивит. Работает не во всех театрах, как, кстати, и то, что я перечислила. На последнем показе актеры падают на колени и слегка целуют подмостки. Это гарантирует им новую успешную встречу со зрителем.
– Я ж говорю, что есть тут сатанинский подтекст. Хоть я и не крещенный, но пару раз был с бабушкой в церкви. Там тоже падали ниц и целовали пол.