Лань
Шрифт:
– Я скоро умру, сказал Кузнец Расме.
Слова старика огорчили Расму. Это означало, что ей надо было искать себе новый дом. Кузнец ничего не мог оставить ей. Одна она не могла прокормиться и выжить. На юношу еще нельзя было положиться, он не мог прокормить ни себя, ни Расму, и работал только под присмотром кузнеца.
– А он, что будет с ним? – спросила она.
– Я позабочусь о нем.
Шамо ничего не сказал, о нем говорили, как будто
Долгое время Кузнец делал заготовки и готовил железо, работая вместе с Шамо в кузнице.
– Это мой последний труд, который я возьму с собой, – сказал он Шамо.
– А что это? – спросил подмастерье, который стал по-другому относиться к старому кузнецу, зная, что тот умрет.
Но еще больше Шамо поражало то, что Кузнец сам знал, что умрет и спокойно относился к этому. Кузнец, зная о своей смерти, как ни в чем не бывало, работал в кузнице, то и дело подгоняя Шамо, чтобы он быстрее разогревал меха или приносил разные руды, которые плавил кузнец, казалось, совсем не замечая жара и пекла, тяжкого труда.
– А что у нас за заказ такой срочный? Спросил Шамо, как можно более мягко, он не хотел волновать кузнеца.
– Это будет меч, он поможет мне там, по другую сторону жизни. После смерти мне придется сражаться, чтобы попасть в другой мир, более лучший, чем этот.
– А откуда ты знаешь?
– Так мне говорили предки, и однажды я говорил с одним небожителем Его имя Лань, он сможет ответить на все твои вопросы, если ты его найдешь.
– А кто такие небожители, и кто такой Лань?
– Если ты не станешь кузнецом, то узнаешь ответы.
Старик махнул рукой, показывая Шамо, что ему нужно быть порасторопнее и поменьше говорить.
Внезапный паралич сковал старика. Весь его труд пришлось взять на себя Шамо.
Теперь Кузнец мог только наблюдать за работой подмастерья, но сам он ничего не мог сделать, только говорить и негодовать от своего бессилия.
– Да не так держи заготовку, а по-другому, и бей с чувством, с пониманием, а не с размаху, – старик сидел в кузнице и только указывал Шамо, что и как делать.
Сам старик изнывал от своей немощи и не мог смотреть, как для него простую работу не мог выполнить его подмастерье. Сам Шамо уже несколько возмужал, он уже многое понимал в жизни и имел свое мнение о происходящем с ним – теперь он делал свой первый заказ. Если он не сделает то, что надо, значит, ему здесь делать будет нечего. Поэтому юноша все свои силы и упорство направил на работу.
На следующий день Шамо пришел в комнату старика, чтобы отнести его в кузницу.
– Уходи, я не могу ходить, – сказал кузнец своему подмастерью.
– Я отнесу вас.
– Нет, уходи.
Не послушав, юноша взял на руки немощного старика и отнес его в кузницу, где под его присмотром ковал меч, который старик должен был отнести собой в могилу, как и подобало по обычаям его рода.
Прошло время, Шамо все так же старательно работал над мечом. Он не пускал к себе в комнату Шамо, только Расму.
– Я сделал то, что вы просили, – сказал однажды юноша, заходя в комнату старика, несмотря на запреты и показывая меч своему учителю.
– Нет, это не то, уходи, – ответил старик, едва взглянув на меч.
Юноша, склоня голову, уходил, не зная, что делать. Каждый день он выкладывался изо всех сил, старался и делал. Он не хотел зря беспокоить старика, и, тем не менее, с каждым днем все ближе был к цели и чувствовал это.
Настал день, когда кузнец признал работу.
– Еще день, и ты бы не успел. Вот только плохо, не придется мне взять этот меч с собой – он слишком хорош, – сказал с едва заметной улыбкой кузнец.
Оторопев, юноша ничего не мог ответить. Он вложил всю свою душу, чтобы познать, что было нужно кузнецу, и чтобы выполнить свой долг. А теперь от всего этого отказывались.
– По ту сторону жизни мне не придется сражаться, и этот меч принадлежит тебе. И тебе решать, остаться тебе или уходить.
– Здесь нет места для меня, – ответил юноша.
– Да, я знаю. Иди к горам, там есть перевал. На заре ты увидишь, как солнце озарит путь, туда и иди. Встретишь там человека, будь с ним, меч бери с собой. Прощай. И не приходи ко мне больше, дай старику отдохнуть.
Юноша склонился, пряча свои слезы, покорно вышел.
Прощание с Расмой было долгим и ненужным, оно только оставило тяжесть в душе.
До гор идти было далеко, они едва виднелись в дали. Путь туда показался юноше трудным. Обычный уклад жизни был нарушен, долгие переходы были для него в новинку, к тому же надо было торопиться, нельзя было пропустить нужный день.
– Возьми эти бусы. Каждый день снимай с них по камешку. Ты должен оказаться у гор, когда останется на них последний камень.
Расма с трудом могла объяснять Шамо дорогу к горам. Горе было для нее тяжелым, к тому же она теряла не только отца, но и Шамо, к которому уже привыкла.
Шамо уходил с неохотой, но Расма сама просила его уйти отсюда.
– Отец часто говорил о твоей судьбе, тебе не нужно здесь оставаться, уходи. Шамо с трудом выслушивал ее слова, но сам кузнец пожелал того, чтобы он шел в горы, это было его последнее завещание.
Жизнь кузнеца не была для Шамо обременительной, скорее, привычной, и он сам не хотел уходить, но он не мог ослушаться последнего слова Кузнеца, которые передала ему Расма.