Ланс
Шрифт:
– Приму, – тут я усмехнулась, – Если покажешь, что мне у тебя есть чему поучиться.
– Не будь таким самоуверенным, Ланс, – нахмурился Рандом
– Рандом, я буду только рад, если ты сможешь мне помочь с тренировками, – сказала я серьезно ему, и он успокоился.
Состязания прошли так, как я и думала. Моя команда не просто выиграла, а опустила оппонентов ниже плинтуса, отчего те пару дней после состязаний ходили пришибленные. Еще бы! Разница во времени при прохождении полигонов – в три раза! В рукопашке моим парням пришлось попотеть, т.к. в команде противников были в основном бывшие вояки. Но все же и тут счет был в нашу пользу, хоть и не на много. Ну да, я ведь только недавно начала их тренировать, да и то с оружием. Хорошо, хоть с ловкостью у них
При состязании капитанов, то есть меня и Рандома, с большим отрывом лидировала я. Кроме той же стрельбы из лука. Да и ножи он метал лучше.
– Да, Ланс. Погорячился я с тренировками, – он радостно улыбнулся, – В пору мне к тебе в ученики проситься. Возьмешь? – В шутку спросил он. Ну-ну. Шутник.
– Командная работа у нас начинается вечером за четыре часа до отбоя. Два часа дается на командную работу и два часа личное время на ужин и помыться. Каждый вечер я занимаюсь с ребятами по три часа. Приходите со своими на третий полигон. Также, ежедневно утром за два часа до подъема приглашаю тебя и твою команду на тренировку. Я в это время тренируюсь с сотником, а мои ребята отрабатывают удары, которым я обучаю их вечером после ужина. Пусть команды учатся вместе. Больше знаний и тренировок – больше шансов выжить, – я внимательно посмотрела на Рандома. Его ошарашенное лицо меня порадовало. Интересно, откажется или нет?
– Я.. Спасибо, Ланс. От таких предложений не отказываются. Я не идиот, – ответил он, серьезно глядя на меня.
– Ну вот и отлично. Теперь смотри, твои ребята увидели выгоды. Они понимают, что мои лучше, сильнее. И значит шансов выжить у них больше. Наглядная выгода. Теперь надо обозначить цели. Упорные тренировки силы, ловкости, меткости, рукопашного боя и боя с клинками для того, чтобы повысить шансы выжить. Ну и насчет кнута и пряника сам думай. Моим было очень больно вначале. Если ничего не придумаешь, я могу помочь. Но кроме боли мне ничего в голову не приходит. Мои недавно только поняли, зачем им это надо. Но до этого люто ненавидели меня и боялись почти все время с основания команды. Именно от них я больше всего ожидала удара в спину. Так что думай сам.
– Не забывай, что у меня в команде другой контингент. Мои все бывшие воины и дисциплина им знакома. Да и сами они не идиоты, чтоб не понимать простые истины.
– Ну в таком случае проблем вообще не должно быть. Ждем вас на совместные тренировки.
С тех пор тренировки наши были совместными. Команды тренировались вместе, отрабатывали новые приемы, подтягивали навыки друг друга.
Глава 7. В бою тяжелее
Прошло уже восемь месяцев со времени моего прибытия в этот мир. Восемь месяцев ада. Я прекрасно осознавала, что бы ни случилось в моей жизни дальше, время, проведенное в этом лагере я не забуду никогда. И дело даже не в тяжелых физических нагрузках. Постоянная готовность к смерти своей и моих товарищей, ненависть со стороны окружающих, обреченность и ожидание новой смерти. Мне казалось, что за мной и за моими ребятами следят. Я начинала чувствовать то, чего нет, в своем воображении наделяя пространство разумом. Мне казалось, не только люди опасны. Темнота в углах казармы, пятно на потолке, стены, доски пола, прочие мелочи, которые замечаешь, когда нет дел. Мне казалось, что все это живое и источает ненависть. Натянутые до предела нервы вызывали яростную психическую и эмоциональную реакцию на любой раздражитель.
Я понимала, что психически не здорова и моя эмоциональная нестабильность ненормальна, что ее надо скрывать. Надо бороться с болезнью. Пока справлялась, но надолго ли? Хотя покушений становилось меньше, подозрительность прогрессировала. Медитации уже слабо помогали. Но я научилась убирать эмоции в кокон. Отделять разум от чувств. Открывала кокон только перед сном – накрывало с головой. Я стала плохо спать, варясь в этом котле больных эмоций и путая ночные кошмары с явью. Я внезапно поняла, что если не выйду отсюда в ближайшее время – то уже потом будет поздно. Психика – дело тонкое. Мне просто необходима передышка. Вне этих стен, вне лагеря.
Думаю, этому состоянию способствовал сезон дождей. У меня дома, в моем мире, погода влияла на настроение и эмоции. Мне нравилось грустить, когда на улице мелкий моросящий дождик, когда гроза и бушует буря – на душе яркий необузданный восторг, в солнечный день – настроение радостно-умиротворенное. Весной и осенью смена эмоций чаще. Зимой и летом более стабильно. А здесь вот дожди последние три месяца шли практически не переставая. В первый месяц еще терпимо было – раз – два в неделю. Постепенно увеличивая длительность и постоянство. В воздухе, даже в казарме, стояла противная, мелкая, промозглая водяная пыль. Противный, нудный, серый, грязный мрак – он бесил, раздражал, усиливал ненависть и все то плохое, что есть в людях. Это касалось не только меня, но и всех окружающих, а я это все чувствовала почти физически.
Несмотря на нарисовавшуюся проблему со здоровьем, мои взаимоотношения с дробилкой улучшились. Мы дружили уже на третьей скорости, что очень радовало. Мои ребята окончательно стали единой командой, прилично подтянув и свои личные навыки. Команда Рандома тянулась за моей. Мы часто устраивали командные соревнования, тем самым еще больше укрепляя внутри командные взаимоотношения. Рандом научил меня стрелять. Как я и предполагала, все решалось просто. Надо было найти тот затык, который я не понимала и который меня тормозил. Я не понимала сути процесса. В конце концов методом научного тыка пришла к пониманию: надо было просто чувствовать стрелу и цель. И все сдвинулось с мертвой точки. Стрельба из лука мне помогла также сдвинуться и в метании кинжалов. Принцип тот же самый. Теперь прямое попадание туда, куда смотрю или даже просто интуитивно угадываю цель, не являлась для меня чем-то сверхъестественным.
Я долго думала над странной статистикой прорывов, почему они именно в этом районе внезапно прекратились. Пришла к выводу, что это все же Хранитель таким образом пытается меня уберечь. Вот только он не знает, что я больна. Мне нужно любым способом выбраться из лагеря в ближайшее время. Я попыталась связаться с Хранителем обычным способом – мысленно, но не почувствовала отклика. Хранитель говорил, что в первый год после прибытия он сольется сознанием с миром полностью. Но тем не менее, он все же принимает осознанные решения – блокирует прорывы. Значит, есть вероятность, что он меня поймет и поможет. Надо просто тоже попробовать раствориться в мире и уже в этом состоянии объясниться с Хранителем. Не мыслями или разумной речью, а чувствами и образами.
После ужина дала задания ребятам на тренировку очередных движений и попросила Рандома меня подстраховать. Мы вышли на заброшенный участок у границы лагеря с лесом. Я легла на траву, расслабилась. Всеми чувствами потянулась сначала к земле, затем к воздуху, к растениям, небу. Когда внимание и чувства сосредоточились на окружающем пространстве потянулась своим осознанием ко всему одновременно. Немного полежала, впитывая состояние чистого осознания и позвала Хранителя.
– Хранитель, Аргон, друг, – мысли текли вяло, как сквозь густой кисель, тяжелыми каплями медленно растворяясь в пространстве мира, – Я знаю, что ты пытаешься уберечь меня и блокируешь прорывы в районе моего лагеря. Я больна. Посмотри сам.
Я открыла свой кокон чувств, меня и мой кусок пространства вновь накрыло с головой: мания преследования, страхи, кошмары, путаница сознания, потеря себя, отчаяние, колоссальное напряжение, обреченность. Почувствовала в ответ эмоцию отчаяния и страха. Вновь закрыла кокон и продолжила:
– Моя психика разрушается. Мне необходимо выбраться отсюда как можно скорее, иначе уже скоро будет поздно. Я в любом случае погибну. Процесс запущен. Лучше в бою, чем в безумии. Мне уже сложно скрывать. В бою у меня будет шанс. Прошу тебя, мне нужно три прорыва. Максимум два месяца. И я не уверена, что их выдержу.