Лапочки-дочки из прошлого. Исцели мое сердце
Шрифт:
Топот резко обрывается. Значит, послушались, а мне можно перевести дыхание. И оценить масштаб утренней катастрофы.
Прежде всего, ищу телефон и, обнаружив его под подушкой, провожу грязным пальцем по дисплею. Оставляю фиолетовый след. Судя по консистенции, это пятно от масляных гипоаллергенных красок.
– Не так страшно, - бубню себе под нос, пока девочки ждут приговора. – Отмоется, - фокусирую взгляд на циферблате. – А это уже хуже, - сдавленно добавляю и прочищаю горло.
Покосившись на дочек, застывших, как морские фигуры, я невольно издаю
– Зачем телефон спрятали? – предполагаю, что это их рук дело. И, судя по вытянувшимся мордашкам, попадаю в цель.
– Звонил громко, - признается Ксюша. – Чтобы ты поспал, - отмерев, ковыряет пальчиками веснушки на руках.
– Папуля, давай выходной? – Маша взмахивает светлыми, почти незаметными на солнце, но длинными ресничками.
Укоризненно покачав головой, рискую перевести внимание на кровать. Простыни испачканы красками и залиты мутной водой, в которую малышки макали кисточки. Вокруг разбросаны какие-то бумажки, клей, палитра, тюбики с блестками...
Что ж, набор для детского творчества наконец-то пошел в дело. Это плюс. Дети развиваются.
– Выходные у меня будут на выходных. А сегодня мне надо на работу, - задумчиво отвечаю, слышу разочарованные вздохи дочек и выпрямляюсь.
С опаской осматриваю свои руки и ноги. Левое предплечье и правая щиколотка в наклейках. В жестких волосках увязли блестки, отчего кожа переливается на свету. На ногтях – разноцветные отпечатки пальцев.
А вот это все, конечно, минус...
СПА-процедуры, маникюр и педикюр – ол инклюзив за какие-то полчаса. Девчонки постарались на славу. Тем не менее, все исправимо.
Поэтому невозмутимо зеваю и потягиваюсь.
– Отомрите и марш в ванную, - киваю дочкам, и они, понурив головы, плетутся к двери.
Кое-как вытерев руки и ноги о постельное белье, сгребаю его вместе с «орудиями преступления» - и несу узел в стирку. Хотя, наверное, следовало бы сразу в мусорку. Но такими темпами я скоро без вещей останусь.
– Папуль, ты злой? – дует губки Маша, когда я ставлю ее под теплый душ прямо в пижаме.
– Ты нас больше не лубишь? – шумно всхлипывает Ксюша, следуя за сестрой.
Обе так испачкались, пока меня «апгрейдили», что придется их купать. Хмыкнув и пожав плечами от безысходности, я набираю ванну.
– Я огорчен вашим поведением, - иначе формулирую фразу Маши. – Но это не повлияет на мое отношение к вам. Я вас всегда буду любить, - произношу абсолютно искренне, но, наверное, недостаточно эмоционально.
С каждым годом я все больше напоминаю робота, действующего по заданной программе. Работа-дом-дети. На эмоции не остается сил. Но дочкам хватает даже моей скупой нежности, чтобы взвизгнуть, похлопать в ладоши и броситься мне на шею.
Обнимаю двух крошек, наклонившись, прижимаю их к груди, поглаживаю по спутанным кудряшкам. И, несмотря на хроническую усталость, чувствую прилив энергии.
– Извини, пап, мы больше не будем, -
Ухмыляюсь недоверчиво. Будут. Еще не раз. И придумают что-то более изощренное. Потому что они дети. Которым остро не хватает внимания.
– Надеюсь, вы сегодня будете слушаться няню, - манипулирую ими, взывая к еще не затихшему чувству вины. Срабатывает. Дочки активно кивают, шаркают ножками и строят из себя ангелочков. Ну-ну. Надолго ли хватит?
Пока мои лапочки плещутся в воде, беру специальные детские гели и шампунь. Пришлось повозиться, чтобы подобрать средства, не вызывающие сыпь. Но даже их наношу немного.
Выполняю привычные действия, а в голове целый рой мыслей. Думаю, как успеть в офис и распланировать свой день. Прикидываю, каких клиентов я обязан принять лично, а кого вполне могу сплавить на ребят. И вопрос не в статусе или финансовом положении того, кто обратился к нам за помощью.
Я выбираю только самые сложные дела, которые меня заинтересуют. И где надо пободаться, чтобы восстановить справедливость. Остальные – распределяю между подчиненными. У меня работает команда профессионалов, которым я доверяю...
Впрочем, нет. Лгу. Я давно никому не верю на все сто процентов.
– А вечелом пойдем гулять? – договаривается Маша, и его голосок тонет в шуме фена, которым я бережно подсушиваю непослушные кудри.
– Зависит от вашего поведения, - многозначительно тяну.
– А в кафе поедем? – уточняет Ксюша.
– Туда, где мама, - звучит от них обеих. Обычная фраза поражает меня разрядом тока. И, на мгновение поддавшись вспышке гнева, я выдергиваю вилку из розетки.
Напряженно смотрю в каре-зеленые глаза малышек, наполненные надеждой. И не могу издать ни звука – в горле отравляющая горечь.
Звонок домофона становится моим спасением, отсрочив неизбежный разговор. Возможно, когда-нибудь я буду к нему готов. Но пока…
– Ярослава Ивановна приехала, - вывожу дочек из ванной. – Она досушит вам волосы и сделает хвостики. А папе собираться надо, ладно?
Приседаю рядом с ними, беру крохотные ладошки в свои лапы. Сжимаю бережно.
– Ла-адно, - с грустью соглашаются Маша и Ксюша. Я должен уделять им больше времени, но и деньги зарабатывать нужно. Чтобы у моих детей было все, что только ни попросят.
– Вот и умницы, - шепчу с улыбкой и целую обеих в щечки.
Передаю самое дорогое, что у меня есть, в надежные руки Ярославы Ивановны. Той самой женщины, которая оказалась рядом с нами в сложный период. На протяжении четырех лет она поддерживает меня и помогает с дочками. Хоть и устала сидеть с ними целыми днями, но отказать не может. Сколько бы я ни пытался найти ей замену или хотя бы помощницу, но все мимо. Ни одна няня не вызывает у меня доверия. Сплошные выдры и бестолочи.
– Доброе утро, Константин Юр… - звонко приветствует меня Ярослава Ивановна, но осекается, изучив мой «разукрашенный» внешний вид. Конец ее фразы теряется в добром смехе. – У вас, я смотрю, оно было очень добрым.