Лара Старк. Озарение
Шрифт:
Я вообще не люблю и не умею обижаться. Не считаю нужным копить этот груз обид. В жизни есть вещи и поважнее, которые вдохновляют, заставляют идти вперёд. Те ненужные воспоминания или прошлые обиды заставляют оставаться с ними тех, кто их помнит. Они не дают свершиться тому, чего ты хочешь, возможно, обиды уже даже и нет, а воспоминания остались, и ты всё равно продолжаешь вести себя так же с этим человеком, как и вела. Время не ждёт, мы часто думаем, что всё ещё впереди. Тратим время впустую, не замечая главного и того важного на что имеет смысл тратить своё время и свои драгоценные дни в этой жизни. Но на самом деле не надо упускать ни одной минуты, нужно каждый день начинать как с чистого листа. Много хороших, добрых мыслей, много хорошего настроения, много счастливых улыбок – именно из этого должны состоять наши дни, которые в последующем будут давать нам много знаний. А точнее, знаний внутренних, которые непросто рассмотреть в человеке, которые не видны всем и каждому, которые выше всего того, что останавливает нас на нашем пути и заставляет сомневаться.
Странно, почему папа назвал меня Ларой. Я перебрала кучу имён, которые бы мне подошли, но сделала вывод, что никакое другое имя мне не подходит. В последнее время мне оно всё больше и больше нравится, ведь больше нет на свете такой Лары с таким сумбуром в голове. Скорее всего, так и есть, я слишком много думаю обо всём, что меня окружает, и о тех людях, которые учат меня жизни. Я благодарна за тех людей, которые находятся рядом со мной. Перебирая в голове разные моменты жизни, я переживаю их поновому, а иногда не хочется ничего переделывать,
Жизнь состоит из множества лиц и ситуаций. Сколько человек мы видим за один лишь день! Каждый раз, когда появляется новое лицо, никто не знает, какое место оно займёт у тебя в душе, а может, оно просто пройдёт мимо. В какую ситуацию угораздит попасть. Влюбиться, споткнуться, а может, кто-то родится, а кто-то покинет этот свет. Жизнь не стоит на месте и никого не ждёт. Если ты хочешь чего-то добиться в этой жизни, добивайся сейчас, именно сейчас самое подходящее время. С такими мыслями я и начинала затевать своё любимое дело. Я помню, ещё в раннем детстве папа всегда фотографировал меня, а мама собирала все снимки в фотоальбом. Мне нравилось пересматривать все эти кадры, были и такие, которые отражали эмоции, чувства. Я невольно погружалась в них и снова ощущала радость, волнение, счастье. Со временем у меня тоже появился фотоаппарат. Я коллекционировала удачные снимки и делала серию альбомов. Они были разного направления. Архитектурные, животные, портретная съёмка или пейзажи. Больше всего мне нравится макро и микросъёмка, когда воссоздаёшь фотоснимок из мелких объектов в большие образы, то есть увеличиваешь объект посредством его съёмки с близкого расстояния. Так, крохотный муравей становится огромным объектом фотографа. Также меня привлекают семейные фото, на которых видны уверенные глаза папы, добрые и беззащитные глаза мамы и глаза счастливых детей. Они о многом говорят, хотя на первый взгляд ничего особенного. В глазах весь внутренний мир человека. Иногда стоит только посмотреть на человека, то есть ему в глаза, и становится всё понятно. Часто мы слишком много говорим, когда лучше помолчать, и просто молчим, когда хочется о многом рассказать. Вот такой вот парадокс… Я была совсем юной девочкой тогда, когда впервые обнаружила, что то, чего я хочу, приходит ко мне. И тут я решила, что у меня будет такое дело, которое будет доставлять мне удовольствие, это будет дело моей жизни, в которое я вложу свою душу и которое будет радовать людей. Вскоре моё дело нашло меня, тогда я и осознала, что я творец, создатель, я гений! Моё дело, конечно, связано с фотографией, я останавливаю время, сохраняя приятные жизненные моменты. Люди так рады, когда начинают пересматривать снимки при получении. А сколько впечатлений они переживают, пересматривая их вновь спустя несколько лет, остаётся только догадываться…
Это было ничем не примечательное утро, но, как обычно, я с надеждой и верой в то, что сегодня будет хороший день, который пройдёт как мелодия, стремящаяся к душе, как звезда, мерцающая в небе, проснулась. Коснувшись своих воспоминаний, я вспомнила про ту книгу, которую мне дала Клавдия Алексеевна, ведь я её так и не прочла. Я начала вспоминать, где она может находиться сейчас. Быстро перебрав варианты местонахождения этой книги, я встала с кровати. Книга, соответственно, не должна была быть дальше моей комнаты. Я начала свои поиски со шкафа, где и была вся литература. В шкафу я увидела много интересных книг, которые прочла бы ещё раз. Вспомнила те, которые послужили для меня примером. Ведь в каждой книге есть свой замысел и то, что автор хочет донести до читателя. Эти книги помогали и помогают мне отрываться от реальности и проживать какие-то другие жизни, в которых всё подругому, в которых другие лица и ситуации. С небольшим успехом я продолжала свои поиски, как оказалось, данную книгу в рядах литературы я не обнаружила. Я решила проверить все остальные шкафы, в которых могла лежать эта книжка. Я нашла много тетрадей, которые были исписаны детским почерком. Да, это были мои рукописи. Я писала их ещё в школе. Это были стихи или просто разные мысли. Я помню, как моя учительница по русскому языку и литературе хвалила меня и интересовалась продолжением моего творчества. Она внимательно читала исписанные мной листы, а иногда просила оставить ей, чтобы она изучила написанное дома в спокойной атмосфере. После чего, исправив все ошибки и запятые, она с гордостью зачитывала стихотворение вслух. А потом спрашивала: «Нравится?» Я была счастлива, что она поддерживала меня в моих писательских начинаниях, с улыбкой на лице и блеском в глазах я отвечала: «Да!» Эта приятная женщина, Марина Анатольевна, всегда была заинтересована в творческих способностях учеников, особенно литературных. Её привлекала правильная и красивая речь. У неё всегда была высокая причёска. Её блестящие, хорошо уложенные волосы и строгий костюм делали её узнаваемой. Это женщина сорока четырёх лет, высокого роста, с карими глазами и красивыми губами. На первый взгляд, можно было сказать, что она строгая, но внешность обманчива. Это творческий человек. Она может часами обсуждать какой-нибудь рассказ или отрывок из книги. Я удивлялась, почему она спрашивала меня, нравится ли мне моё стихотворение, когда зачитывала его. Я не спешила спрашивать Марину Анатольевну об этом. Когда я слушала её несколько раз, я поняла, что, прослушав, воспринимаешь совсем подругому, даже написанное тобой стихотворение. Сразу приходят новые идеи, которые в последующем перетекают в новое стихотворение. Поиски всё ещё продолжались…
В этих шкафах я также не нашла эту книгу. А как же она называлась? Сейчас только вспомнила об этом… Я искала книгу по обложке, она была яркая, с большим цветком. Думаю, поэтому она привлекла моё внимание тогда. Не было уже того места, где бы я не проверила наличие этой книги. «Ну, – подумала я, – буду искать в других комнатах и на чердаке». Я вышла из своей комнаты. Так тихо и свежо во всём доме. Так как все ещё спали, я решила первым делом отправиться на чердак. Теперь я была уверена, что найду её, скорее всего, именно там. Я поднялась по лестнице и открыла верхнюю дверцу, которая расположена на потолке. Забравшись туда, я оказалась в деревянном пространстве, настолько узком, что приходилось с трудом перебираться с места на место. Меня окружили деревянные полки, которые были заполнены всякими вещами. Я на самом деле редко поднимаюсь наверх, в основном папа забирается сюда, наводит порядок или поднимает нечасто используемые нами вещи. Я сразу подумала, что в таком месте меня опять может что-то привлечь, но я не забывала о книге, ведь ради интереса к ней я затеяла эти поиски. На чердаке не так темно, как мне казалось раньше, свет закрывали шкафы, которые стоят в два ряда, разделяя комнату на две части. Вдоль стен стоит старое кресло, маленький стульчик, на котором я сидела, когда мне было пять лет. Также висит много вешалок, а на них старые костюмы, которые мама и папа больше не носили. В них они были на фотографиях, когда я только родилась. Я обнаружила много старых монет, они хорошо сохранились, так как были в специальной папке для коллекционирования. Папа любил собирать монеты с различными изображениями городов и прочего. Помню, что раньше он часто пересматривал их. Если мне попадалась монета, которой ещё не было у него, я сразу же спешила порадовать папу этой новостью. Сейчас он просто хранит коллекцию. Я принялась просматривать содержимое шкафов. Соответственно, начала с тех, в которых были книги. Когда я открыла дверь первого шкафа, неожиданно упало несколько книг. Я начала рассматривать их. Повернув к себе первую книгу, которую я взяла, обложкой, я увидела тот самый большой цветок. Я тут же успокоилась и поняла, что это и есть та самая книга. На обратной её стороне я увидела почерк Клавдии Алексеевны, которым она подписывала её мне на память. Немного присмотревшись, я увидела у этого цветка квадратные очертания лица, глаза, из которых вытекала речка цвета радуги, и губы, внутри которых был нарисован лес с высокими деревьями. Я остановилась на них, они были небольшие, но, если начать рассматривать эти губы, сразу
– Доброе утро, пап!
Он приятно улыбнулся и ответил:
– Садись за стол, всё почти готово!
Он также почти приобнял меня в ответ, но его руки были заняты кухонными принадлежностями. Я положила книгу на кухонный стол и пошла умываться и мыть руки. В это время папа заметил её и обратил внимание на название. Я быстро вернулась обратно, ведь так хотелось попробовать папину стряпню. Я почти уселась на стул и была готова съесть всё, что вижу. «Что-то я проголодалась», – подумала я и попробовала кусочек свежего круассана.
– Очередную книгу начинаешь читать, Лара?
– Да, на меня напала ностальгия по детству, и я вспомнила про книгу, которую мне дала Клавдия Алексеевна. Помнишь ту историю в деревне?
– Да, помню, – улыбнувшись, ответил папа.
– Да, давно это было… Жива ли она сейчас? Не думаю…
– Название с глубоким смыслом…
– Согласна, спешу прочесть, упорно искала её среди стопок литературы… Интересно иногда вспоминать о хороших людях, представлять, где они находятся и чем занимаются.
– Расскажу тебе про случай на рыбалке, на которую я с Павлом Петровичем ездил. Павел Петрович, отец Андрея, очень позитивный человек. Мы выехали рано утром, ещё солнце не успело подняться. Тогда у меня была старая шестёрка, вот на ней мы и поехали. У меня была обычная поплавковая удочка, а у Павла Петровича, как у знатока рыболовства, полное снаряжение – это донная удочка со снастями, подкормкой и приманками. Рыба поначалу не клевала вовсе, после подкормки территории началось движение. Для интереса мы с Павлом Петровичем загадали, кто больше рыбы поймает, соответственно, каждый подумал о себе. Рыбалка началась, солнце уже поднималось, дул тихий тёплый ветерок. Лето заканчивалось, наверно, это были последние тёплые деньки. Павел Петрович неоднократно закидывал удочку и выжидал поклёвку. На его удочке стояли бубенчики, которые давали сигнал о том, что рыба почти на крючке. Я ловил на обычного червя, крючок у меня был небольшой. На большую рыбу удочка бы не потянула, но я всё же не отказывался от этой мысли. Засмотревшись на Павла Петровича, я потерял свой поплавок. Как оказалось, он был уже под водой. Я аккуратно потянул удочку в сторону берега. Вот она, первая пойманная мною рыба. Я взвесил её в руках и примерно определил: рыба была граммов 400. Павел Петрович подскочил, чтобы посмотреть, какую рыбу я поймал, ему было важно увидеть, карп это или карась, а может, хищная рыба. Всё же это был карп. Тут же раздался звон колокольчиков, которые Павел Петрович установил на свою удочку. Он рванул к ней, но вытаскивать сразу не стал, подсекая, он ждал, когда же рыба полностью окажется на крючке. И вот когда колокольчики полностью нарушили тишину, он стал накручивать леску в катушке. Рыба хотела ускользнуть, делая резкие движения, но Павел Петрович попрежнему продолжал вытаскивать её на берег. В это время я успел поймать ещё пару экземплярчиков такого же веса. Паша – так я называл его подружески – наконец подтянул рыбу ближе к берегу. Я подхватил сачок и быстро подставил под рыбу, Паша опустил рыбу, и мы вытащили её на берег. «Хороший улов у нас с утречка», – сказал Паша в отличном настроении. Это была большая рыба весом примерно три-четыре килограмма, по определению голавль. Я был рад, что мы так хорошо проводим время. Мы посидели часок-другой, я поймал ещё штук пять, на этот раз карасей, от 300 до 700 граммов. Паша перекидывал ещё несколько раз свою удочку, но рыба ходила лишь рядом и съедала весь корм из кормушки, не попадаясь на крючки. Солнце полностью уже поднялось, нам захотелось перекусить, и мы решили сварить уху. Рыбы для неё было достаточно. Небольшие экземпляры как раз для этого подходят. Мы разожгли костёр и накрыли небольшой дорожный столик. Уха была готова уже через полчаса. Мы подкрепились, и неплохо было бы отдохнуть, но опять раздался звон колокольчиков. Пока Павел Петрович бежал к удочке, звон стих. К вечеру мы начали собираться домой и посмотрели на наш улов, у меня рыб было больше, чем у Паши, но его весомые рыбки стоили всех моих. Таким образом, улов удался у обоих в этот день. Был тёплый августовский вечер, не хотелось заходить домой. Так и сидел бы на скамейке и любовался закатом.
В словах папы было столько ностальгии… Он сидел напротив меня, и я наблюдала, как меняются его зрачки, дыхание, настроение. Воспоминания действительно сильная вещь. Порой становится теплее и радостней, а иногда сожалеешь о том, что времена поменялись и сейчас нет возможности увидеться, пообщаться. Иногда я даже скучаю по себе, скучаю по той беззаботной девчонке, которая излучала свет и тепло, которая дарила радость и не переживала из-за неудач, а просто не останавливалась на своём пути и следовала зову сердца.
– Так здорово… – Папа начал убирать со стола.
– Я читать, пап. – Я сжала его руку.
Я схватила книгу и отправилась в свою комнату. Мне так хотелось быстрей начать читать её. Я люблю философски мыслить и размышлять. Люблю философскую литературу.
Наконец я готова сосредоточиться и с головой окунуться в сюжет этой книги. Я позаботилась о том, чтобы мне было комфортно её читать: закрыла окна в комнате, чтобы не было постороннего шума, прикрыла дверь и присела на кровать. Я начала читать. Как будто всё провалилось вокруг, и я уже ничего не слышала и ни на что не обращала внимания, хотя и не на что было. Папа знал, что я читаю, возможно, сказал маме. Я даже не слышала, как мама встала, а может, она ещё спит? В доме царила тишина. Прочитав вступительную часть книги, я поняла, что произведение об одном мужчине, который сам себя создал. «Как можно создать себя? Если только изнутри», – сразу подумала я. С огромным интересом я продолжила читать эту книгу с глубоким смыслом. С каждым предложением у меня складывалась своя картинка. Думаю, у всех, кто прочитал книгу, она разная. Да посмотрим, какая она у меня будет в конце, тогда, когда я её дочитаю. Я с гораздо большим интересом продолжала читать. Этот мужчина начал создавать себя в 20 лет. Он неумело пытался рисовать себя на холсте, добавляя разные краски. Их цвета зависели от его внутреннего состояния и от всех ситуаций, которые происходили в его жизни. Также цвета менялись в зависимости от того опыта, который он получал в жизни, и тех уроков, которые ему довелось запомнить. Самое главное – это выводы, которые он сделал из всех ситуаций, сопровождавших его на жизненном пути. Он анализировал их, и то внутреннее состояние, в котором он пребывал, он отражал в своих картинах. Получается, это был портрет, он каждый раз перерисовывал своё отражение. Ему совсем не нравились первые его портреты. Он видел себя не таким, как будто это был не он. Автор подкреплял рассказ иллюстрациями. Это были его портреты, портреты этого мужчины, который решил вот таким необычным способом работать над собой. Первый портрет он нарисовал толстой кистью. Движения были неуверенными и скованными. Он предпочёл тёмный фон, а именно тёмно-синий, в центре мужчина нарисовал себя. «Хорошо, что фон не чёрный», – подумала я, переживая за его внутреннее состояние и его действия, которые он позволял себе совершать на протяжении этого периода жизни. Я рассуждала с точки зрения психолога. Его силуэт плавно перетекал в фон и сливался с ним. Он отражал себя по грудь. В целом портрет был мутным, без каких-либо точностей или контуров. Черты лица едва можно было рассмотреть. Причём, когда он рисовал, он не смотрел на своё отражение в зеркале или работал по фотографии. Нет, всё зависело именно от того, как он представляет себя, как он чувствует себя при этом и как он сам видит себя.