Лара
Шрифт:
Он никогда бы не признался в этом во всеуслышание, но этот обычай жителей города был ему больше всего по душе. Лара взяла мочалку и принялась омывать его плечи, грудь, спину. Это было не просто приятно, это возбуждало, хотя он видел, что она не думала ни о чем подобном.
– Я помою тебе волосы, милорд. – И стала массировать ему голову прежде, чем он успел возразить. Потом она вымыла и лицо, и шею, и даже уши. – Вот! – произнесла она радостным голосом. – Я закончила, милорд.
Она встала, спустилась вниз по ступеням, завернулась в сухую простыню,
Он молча взял ее, сел и принялся вытираться, наблюдая, как Лара промокает и взбивает свои волосы.
– Прости, милорд, что придется надеть грязное платье. Сама я надела утром чистое. Надо было подумать и о твоем. В следующий раз я не забуду. – Она протянула ему одежду и быстро оделась сама. – Тебе понравилось?
– Понравилось. Дурга вскипит от ревности, когда узнает. Но будь он здесь, точно не удержался бы и взял тебя прямо на полу. В следующий раз пригласим его с собой, да?
– Ты прикажи, милорд, а мое дело подчиняться, – ответила Лара.
Энда рассмеялся:
– Почему мне кажется, что ты не такая уж и покорная, какой хочешь казаться? Ничего, скоро я приучу тебя к тому, что мужчина – хозяин во всем. – Он обхватил ее посвежевшее лицо ладонями. – И когда я покажу тебе, что такое страсть, ты сама будешь молить меня подарить тебе наслаждение, которое мужчина и женщина доставляют друг другу, когда мужской корень погружается глубоко-глубоко в потайной сад. – Он жадно поцеловал ее в губы. – Скажи, что ты хочешь меня, – прорычал он.
– Пока нет, – услышала Лара собственный голос, и удивилась тому, что сказала. Ее поражало и собственное спокойствие. Она чувствовала себя сильной и уверенной и знала, что ее защищают.
– Сегодня ночью захочешь, – процедил Энда сквозь зубы, боясь даже на мгновение продемонстрировать свою слабость. Что с ним происходит? Эта маленькая фея околдовала его, он даже засомневался, не совершили ли они ошибку, купив ее. – Пошли, – резко сказал он. – Мне пора возвращаться в усадьбу брата, а тебе в мои покои. Я не позволяю тебе разговаривать с нашими женщинами.
На столе в комнате ее уже ждал ужин: вареная форель, ветчина и жареные крылья каплуна. Еще на подносе был хлеб, сыр и персик. И вино, большой кувшин вина. Лара съела все, но вина выпила немного. Умывшись, она почистила зубы. Затем прошла в спальню и легла в постель обнаженной. Она знала, что он захочет увидеть ее без одежды, да и подходящей сорочки у нее не было. С половины Дурги послышалось пение, под которое Лара и уснула. Проснулась она от звука шагов в соседней комнате. Затем кто-то налил в кубок вина из графина, которое она не выпила за ужином.
Наконец в комнате появился Энда и принялся медленно раздеваться, аккуратно складывая вещи на стул.
Он подошел к очагу и подбросил несколько поленьев в огонь. Лара заметила, что ягодицы его упругие и красивой округлой формы. Энда повернулся, предоставляя возможность любоваться его внушительных размеров корнем. Лара решила, что мужское тело лишено той красоты, которая есть у женщин. Энда был крепким и мускулистым, как все лесные жители. Он лег рядом с Ларой и скинул покрывало.
Затем он обхватил ее руками и потянул к себе. Она легла сверху, грудь касалась его груди, живот – живота, а бедра – бедер. Внутри все таяло от ощущения его мужской силы. Она с трудом могла дышать, а когда он провел широкой ладонью по ее спине, поняла, что его прикосновения ей приятны.
– Тихо, девочка, – сказал Энда, словно разговаривал с испуганным животным. Руки медленно гладили ее ягодицы, медленно, медленно. – Так хорошо. Привыкай к прикосновениям хозяина. Веди себя хорошо, и будешь награждена.
Когда она почти расслабилась, он положил руки ей на талию и приподнял, уткнувшись лицом в ложбинку между грудей. Он вдыхал ее запах, глубоко и жадно. Энда провел кончиком языка по ее груди, и глаза Лары распахнулись от удивления. Он обхватил губами ее сосок, и сердце забилось сильнее.
Темные глаза внимательно следили за ее реакцией. Он ласкал ее грудь до тех пор, пока не послышался тихий стон, который больше всего удивил саму Лару. Но больше поражало то удовольствие, которое она испытывала. Энда одним движением переложил Лару на кровать и сам перекатился почти вплотную к ней.
– Нравится?
Она медлила с ответом, вспоминая совет Этне.
– Да, – наконец сказала Лара. – Нравится.
– Это не простое спаривание, это наслаждение, – сказал Энда. – Хотя Дурга просто использует тебя, и все. Мой брат никогда не был утонченным любовником. Я же, напротив, выбираю женщин, которых увлекает любовная игра. Дурга никак не может понять, почему рабыни охотнее ложатся со мной, чем с ним. За исключением таких, как Труда, полагающих, что, отдавшись ему, смогут получить власть и привилегии.
– Но им это не удается, – сказала Лара.
– Разумеется, нет. У нее не чистая кровь, – сказал Энда и поцеловал девушку. – Ты умна, раз так быстро поняла это, Лара. – Он провел пальцем по ее щеке. – Закончим разговоры. Скоро здесь будет Дурга, жаждущий получить свою долю.
«А ведь он первый мужчина, который целует меня в губы», – подумала Лара и ответила на его поцелуй, ощущая его желание и пытаясь определить его на вкус. Что же это такое, любить и быть любимой? Но в следующую секунду в голове возник ответ. Любовь – роскошь, доступная немногим, если она вообще существует на свете. К сожалению, ей не судьба быть любимой.
Энда уже накрыл ее своим телом и шептал в ухо:
– Откройся мне навстречу, девочка. Я уже готов обладать тобой.
Лара раздвинула ноги так, как учила ее Сюзанна. Она почувствовала, как его пальцы касаются самого интимного места, и ее вновь накрыла волна удовольствия. Что же это? Сюзанна ничего не говорила о том, что женщина тоже испытывает какие-то чувства, возможно, об этом просто не принято говорить. Внутри нее словно что-то ожило, и Лара зашевелилась.
– Ах да, девочка, ты почти готова принять меня. – Пальцы продолжали ласкать ее. Энда приподнялся и приготовился войти в нее.