Ларец Зла

Лэнгфилд Мартин

Воспоминания, которые Роберт давно похоронил в самых потаенных уголках своего сознания, внезапно выплыли наружу и застали его врасплох. Вот он перемахивает через стол в комнате Кэтрин, обрушивая все, что на нем лежит, на пол… Вот он снова чувствует облепивший сердце мерзкий страх… Вот Кэтрин занимается любовью с Адамом… А вот уже с ним… Пожар прорывается в комнату Адама в Тринити… И в дыму, в плавящемся воздухе зависает Всевидящее Око, прекрасное, безжалостное и неумолимое… И прожигает душу насквозь…

Ладони его вспотели. Он очнулся лишь после того, как Терри ему написала:

Ты умер там, что ли? Сколько можно ждать?

Роберт вновь вернулся в эту странную комнату, и черные видения прошлого отступили.

В двух словах не объяснить… Но он был прав насчет

того, что прошлое нас крепко повязало. Но не только прошлое. Нас и женщина в свое время повязала.

Всего одна?

Одна. Насколько мне не изменяет память, конечно. Послушай, Терри, мой друг умоляет меня о помощи. Ты мне не намекнешь по-человечески, в какое дерьмо он на этот раз вляпался?

А ты мне можешь намекнуть?

Роберт тупо уставился на этот вопрос, не зная, стоит ли передавать ей содержание своего последнего разговора с Хорасом. Наконец принял решение:

Нет. Я только примерно представляю, что он связался с какими-то людьми и пожалел об этом. А как вырваться из капкана — не знает. И еще я слышал, что речь идет о предотвращении какой-то большой бяки. Злодеяния в больших масштабах. И Адам считает, что я способен разрулить ситуацию.

Теперь надолго замолчала уже Терри.

Ты где? Куда провалилась?

Я пытаюсь принять решение в отношении тебя. Подожди.

И вдруг Роберт вздрогнул, почувствовав, как его прощупывает чей-то неторопливый, внимательный взгляд. Но самое страшное было то, что его прощупывали не снаружи, а изнутри. И ощущение все нарастало. Ком подкатил к горлу, ему стало трудно дышать, в душе закипела паника… Черт возьми, что это такое?.. Господи… Фантастика, дьявольская фантастика…

Странные и пугающие ощущения схлынули так же внезапно, как появились, оставив его в состоянии шокового оцепенения.

Когда он более или менее пришел в себя, торопливо отстучал на клавиатуре:

Что это было?! Что это было?!

Все нормально, не переживай.

Это ты сделала?! Ты?!

В голове звенело. Чувства были такие, словно он шел себе по улице и вдруг из толпы откуда ни возьмись выскочила совершенно незнакомая девчонка, впилась в него страстным поцелуем и вновь испарилась. Неужели это была Терри? Как ей удаются такие фокусы? Она что — экстрасенс, черт бы ее побрал? Боже, с кем он связался…

Я просто хотела понять, серьезно ты настроен или нет. Успокойся. Ты весь дрожишь от страха, Роберт Реклис. Но с этим мы разберемся. Позже. А теперь напряги все свое внимание.

Через полминуты идиотский голос робота в очередной раз радостно возвестил, что пришло новое письмо.

Терри кинула ему послание Адама, адресованное ей самой.

Дорогая Терри!

Близится момент, когда мне придется отправиться в то место, о котором я тебе говорил. Ты знаешь, что мне не отвертеться, хотя я, конечно, предпочел бы остаться с тобой. Но речь идет даже не о наших с тобой жалких жизнях. Ставки гораздо выше, и у меня нет выбора. Я должен исправить то потенциальное Зло, которое я же и выпустил на свет божий.

Отнесись к тому, что я сейчас скажу, со всем вниманием.

Маховик запушен. Где-то на территории Манхэттена спрятано устройство, заключающее в себе силу невероятной мощи. Оно известно под разными именами. Одни называют его «Гнозис», другие — «Марифат». На самом деле это устройство — окно в мир тьмы, куда нам всем суждено провалиться и где все наши самые жуткие страхи и кошмары получат реальное воплощение. Можно сказать, что этот мир не материален, что он существует лишь в нашем сознании, но это слабое утешение. Учение, создавшее его, уходит корнями в глубокую древность.

Устройство может быть обезврежено, но лишь теми, кто обладает сопоставимой с его мощью внутренней силой. Эти люди — большая редкость, и в настоящий момент на Манхэттене их всего двое. Одного мы назовем Единорогом — порождением «совершенного света»; другого — Минотавром, падшим. Минотавр служит магистрам Зла. Он сидит внутри меня, Терри. Он убивает и мучает меня. Он способен обезвредить устройство, но не собирается этого делать, а даже совсем напротив: он и те люди, к которым мне придется пойти, всячески подталкивают меня к тому, чтобы я инициировал его детонацию. Я пытаюсь бороться. Пока у меня

это получается.

Единорог таится в другом человеке. Этот человек дремлет и не догадывается о силах, сокрытых в нем. Если я погибну, к тебе придет либо мой убийца, либо Спящий Единорог. Ты поймешь сама, кто из них кто. Твоя задача — разбудить Единорога и провести его по Пути истинному так далеко, как только ты сможешь. Ему необходимо будет набраться сил, чтобы попытаться остановить Зло.

Смертоносный заряд уже находится внутри устройства, и он поставлен на время; чтобы его обезвредить, необходимо отыскать семь малых ключей и один мастер-ключ. Малые ключи спрятаны на Манхэттене; мастер-ключ находится в надежных руках.

Возможно, мне удастся побороть Минотавра. Я молю Бога об этом.

Я делаю это в том числе и для нас с тобой.

И прости меня, если я не справлюсь.

Роберт вдруг закашлялся и долго не мог восстановить дыхание.

Когда он это написал?

Вчера. Перед тем как отправиться к тем людям, о которых он тут говорит. С тех пор от него ни весточки. А потом появился ты.

А он что-нибудь еще говорил тебе об этом чертовом устройстве?

Это не чертово устройство, а Марифат. Он его только так называл.

Арабское слово вроде…

Точно.

И как переводится на язык людей?

Там много вариантов. Один из них — познание Божественного.

Прекрасное название для этого устройства и того, что оно нам всем готовит. А о чем еще Адам предупреждал?

Он настаивал на том, что к этому делу нельзя ни в коем случае подключать полицию. Тут уместнее был бы священник, но бравые ребята в погонах даже не знают, что есть такая профессия. Полиция, армия, всевозможные штурмовые, спасательные отряды или группы быстрого реагирования — все это не поможет, а, напротив, будет только хуже. Если эти ребята приблизятся к устройству на пятьдесят ярдов, оно сдетонирует. Оно прочтет их страх, как я десять минут назад прочитала твое сознание, напитается им, и все — конец.

Роберт тупо перечитывал надпись на экране снова и снова, пока наконец не понял.

К устройству нельзя приближаться, испытывая страх, да? Обычные люди, обыватели, в том числе представители военных ведомств, будут непременно напуганы. Они всегда боятся, когда вступают в бой; просто умеют контролировать свой страх. Но он все равно сидит в их душах, так?

Совершенно верно. Устройство отыщет его, вытянет на свет божий, усилит до такой степени, как ему нужно, и… взорвется.

И что будет?

Вспомни Хиросиму. А теперь забудь. Ибо Хиросима — детская сказка на ночь в сравнении с тем, что будет. Если Минотавр или его хозяева добьются своего, наш мир перестанет существовать. Ядерная бомба взорвется в головах всех людей. Души человеческие будут отравлены ядом, в них не останется ничего святого. Устройство пробудит в людях все самое жуткое и страшное. Это будет вселенское проклятие.

Роберт, будучи не в силах до конца поверить в услышанное, качал головой, как китайский болванчик. А Адам находится в самой гуще этих событий… Он борется, пытается противостоять Злу… Он не сбежал, не забился в щель… Роберт испытал невольное чувство гордости за своего друга.

Сдается мне, я знаю, где теперь находится мастер-ключ…

Неужели? Он действительно в надежных руках?

Как сказать… Он у меня в кармане.

Боже!

Объясни, каким образом Минотавр сумел влезть в Адама? Это что вообще такое?

Дух бесплотный, падшая душа, испытывающая муки и страдания. Когда-то она была светлой. Но это все в прошлом.

А Единорог?

Подумай сам.

Нет, ты скажи.

Единорог — это ты, Роберт.

Он зажмурился, хотя и знал, что она так ответит. «Боже милосердный…» Роберт как следует выругался вслух и обреченно констатировал, что весь объят ужасом.

Не верю.

А ты поверь. Загляни в себя.

Выходит, она все-таки увидела в нем то, что он запрятал даже от самого себя — нечто невысказанное, тайное, укрытое в самых потаенных уголках его души. Осознание того, что он — это не он, а Единорог. И оно, выходит, всегда жило в нем, это осознание. И просто ждало случая, чтобы всплыть наружу. Пять минут назад он испытал гордость за друга, а теперь — обливаясь потом от страха и паники — вдруг почувствовал гордость за себя…