Ларс III
Шрифт:
Я опустил Милену на пол. Сжав рукояти близнецов, я чувствовал, как холодный камень пола проникает сквозь сапоги, словно сама земля впитывала страх и отчаяние.
Противников было много, слишком много для нас. Человек тридцать только воинов. Возглавляли их четыре человека, большинство из которых мне были знакомы.
Филипп сменил папскую тиару на более практичное одеяние. Шлем, ламеллярная броня, богатый плащ. Хищный взгляд человека, пытавшего меня в болгарской пещере, торжествовал. Он уверенно держа рукоять красиво украшенного меча.
Рогволд с привычной ухмылкой падальщика
Третий был моим другом. Когда-то. Аршак. Византиец с лицом Алладина. Он единственный выглядел не воином в этой компании. Предатель боялся встретиться со мной взглядом.
Последний был мне не знаком. Это был высокий воин с массивной фигурой. Длинные русые волосы, заплетенные в косы, падали на широкие плечи, а густая борода скрывала большую часть лица, оставляя открытыми лишь пронзительные голубые глаза. Это был типичный викинг, каким я его себе представлял.
— Дочь. Сын. Подойдите ко мне и повинитесь. Я прощу вас, — заговорил викинг.
Это Улоф. Эса перехватила рукояти кинжалов, оскалившись на отца-врага. Ага лишь усмехнулся и покрепче схватил свой двуручник.
— Вам некуда деться, сдавайтесь, — заговорил Филипп.
— Мы выходили живыми из больших передряг, — бросил я, сделав шаг вперед.
— Тогда нам не о чем разговаривать, — пожал плечами глава Триумвирата.
— Ларс, — заговорил Аршак, — сдавайся, прошу.
Мой взгляд встретился с глазами бывшего друга, а ныне злейшего врага. В полумраке подземелья его лицо казалось еще более смуглым. Рядом с ним стоял Рогволд, чьи черты исказила злая усмешка. Да уж хорошую компанию выбрал себе бывший друг.
Гардарцы, немногочисленные, но решительные, стояли плечом к плечу, готовые защищать свою свободу и своих близких до последней капли крови. Эса, сжимая кинжалы, бросала на врагов взгляды, полные ненависти и презрения. Ага, ее брат, сжимал свой топор, его молчание было красноречивее любых слов. Ходот гордо выпрямился, его борода с косичками развевалась на сквозняке, а глаза горели решимостью.
— Убить, — коротко бросил Филипп, делая шаг назад.
Тишину подземелья разорвал боевой клич римлян. Легионеры, закованные в железо, с копьями наперевес, ринулись на гардарцев. Завязалась жестокая схватка. Звон мечей, лязг доспехов, стоны раненых и предсмертные хрипы эхом разносились по подземной арене.
Простые солдаты, пешки в играх правителей, падали один за другим, окрашивая каменный пол своей кровью. Я, словно разъяренный волк, прорубал себе путь сквозь ряды врагов. Эса, меткими бросками, отправляла римлян на встречу с их богами. Ага, немой берсерк, крушил черепа легионеров своим топором. Ходот бился как молодой воин, как настоящий берсерк.
Но силы были неравны. Римляне, подобно волнам, накатывали на гардарцев, тесня их к стене. Один за другим наши воины падали, их кровь смешивалась с кровью врагов, создавая жуткую картину.
Запах крови и пота смешивался с сыростью подземелья, создавая тошнотворный смрад, от которого слезились глаза. Улоф, ярл с севера, сошелся в бою с Ходотом. Эса старалась помочь вятичу. Ярл смотрел на дочь с ненавистью и жаждой мести. Эса предала
Ходот собрал вокруг себя приличную гору трупов римских легионеров. Около десятка воинов погибли за несколько минут в яростном буйстве моего полководца. На бой с вятичем выскочил свежий Улоф. Ходот, тяжело дыша, сделал выпад. Улоф легко парировал удар, отводя топор вятича в сторону. В следующее мгновение его топор, описав смертоносную дугу, вонзился в грудь противника. Ходот издал хриплый стон и рухнул на колени, удивленно глядя на торчащую из груди рукоять. Жизнь медленно покидала его глаза, и вскоре он повалился на бок, окрашивая песок арены алым цветом.
Раздался отчаянный крик Милены. Эса осталась одна с отцом. Я рубился с двумя противниками. Ага был окружен десятком врагов.
Улоф сделал шаг к Эсе, поднимая топо.
— Время платить за предательство, — прорычал он.
Эса перехватила свой кинжал и приготовилась к бою. Несмотря на страх, в ее глазах горел огонь непокорности. Она не сдастся без боя.
Свист рассекаемого воздуха, звон стали, крики толпы — все слилось в единый гул, когда отец и дочь сошлись в смертельной схватке. Улоф был сильнее и опытнее, но Эса была быстра и ловка. Она уворачивалась от его ударов, нанося свои, целясь в незащищенные места.
В какой-то момент Улофу удалось зацепить ее плечо. Эса вскрикнула от боли, но не отступила. Она собрала все свои силы и с отчаянным криком бросилась на отца. Улоф отразил ее удар, но не смог увернуться от второго. Острие ее меча полоснуло его по щеке, оставив глубокую рану.
Ярость затмила разум Улофа. Он набросился на Эсу, осыпая ее градом ударов. Девушка едва успевала парировать, отступая к краю арены.
— Ты умрешь, — прорычал Улоф, занося меч для последнего удара.
В это момент под локтем викинга показалась рука Аршака, который воткнул свой кинжал в подмышку Улофа. Под самое сердце. Помнится, подобный удар он применил ко мне.
Раненная Эстрид смотрит на Потухающие глаза отца и сбившего дыхание Аршака. Аладдин помогает подняться воительнице и резко отпускает ее руку, будто боится обжечься. Аршак отбивается от своих же легионеров вместе с Эсой. Он сумел нажать на что-то и открыл небольшой проход за нашими спинами.
— Милена, иди сюда, — кричит он моей жене.
Я все это видел на периферии сознания. Мой мозг пытался уложить по полочкам положение Аршака. Я не мог понять, что происходит. Дать ему шанс? Так он же предатель. Из двух зол нужно выбрать меньшее. Спасти Милену.
— Иди, — разрешаю я беременной девушке, стараясь не пропустить атакующих к себе за спину.
Милена всхлипывая и стараясь уберечь свой живот от случайных ударов, юркнула в проход. Аршак что-то нажал и проход снова закрылся.
В это время свод потолка потрескался и начал рушится. Видимо наверху уличные бои добрались и сюда. Гардарские требушеты работали вовсю.
Арена погружалась в хаос. Земля содрогалась, с потолка сыпались камни и пыль, заглушая крики сражающихся. В этом безумии, среди рушащихся стен и мечущихся теней, разворачивались последние акты трагедии.