Лашарела
Шрифт:
Едва ступив в пховское ущелье, Цицино узнала, что лашарское празднество собирается посетить сам Георгий, царь царей. Разные толки шли по этому поводу в народе. Говорили, что у царицы Тамар не было детей до тех пор, пока она со своим супругом Давидом Сосланом не пришла поклониться Лашарской святыне. После того как она принесла жертву и провела ночь в молитве и бдении, Лашари даровал ей наследника, которого назвали в честь божества Лашой, а при крещении нарекли Георгием.
Сам хевисбери Чалхия так объяснял происхождение царского имени: в старину божеством солнца у всех грузин почитался Лашари, ему поклонялись почти на всем Кавказе. В Абхазии до наших
Богомольцы говорили также, что царь назвал сына так, потому что Лашари почитается божеством у аланов — осетин и у касогов — черкесов.
Так или иначе, рождение царевича приписывали милости Лашарской святыни. От самого царя, воспитанного пховцем Чалхией, горцы ждали всяческих благодеяний и с радостью готовились к встрече с ним.
Волнение охватило Цицино при виде царя со свитой. Сама она старалась не попадаться на глаза приближенным Георгия, боясь быть узнанной, но зато дочь она подталкивала поближе к царю. Когда народ повалил прикладываться к царской одежде, Цицино с дочерью удалось пробраться почти к самому Лаше, но тут вдова увидела Шалву Ахалцихели, одного из тех, кто истребил род ее мужа. Он мог сразу узнать ее. Охваченная страхом, Цицино отступила назад и смешалась с толпой.
Когда царь, заинтересовавшись поединком Лухуми с хевсурами, покинув свиту, спустился с вершины холма, у нее опять мелькнула надежда. Боготворя дочь, она была уверена, что стоит только царю взглянуть на Лилэ, все пойдет так, как рисовалось ей в самых сладких мечтах. К несчастью, Георгий не отводил взора от сверкающих клинков, и красота Лилэ осталась не замеченной им.
Неожиданное возвышение Лухуми вызвало в голове Цицино сотни новых планов и соображений.
Она разыскала Кетеван и, обласкав ее, пригласила к себе в шатер.
Кетеван поняла, что царская милость открыла ее сыну путь к сердцу Лилэ.
По возвращении с лашарского праздника Цицино, немного времени спустя, не теряя ни минуты, направила Зезву в Велисцихе подробнее разузнать о положении дел. Зезва вернулся с хорошими вестями: Лухуми пользуется великими милостями царя, днем он не разлучается с ним, а ночи проводит на страже у царской опочивальни.
Больше всего интересовала Цицино именно близость Лухуми к царской особе. Она почти пропустила мимо ушей рассказ о ценных подарках, которые Лухуми часто присылает матери, о том, что Зезва с трудом узнал дом своей родственницы, разбогатевшей за последнее время.
Цицино задумалась над судьбой дочери. Теперь Лухуми не казался таким уж недостойным Лилэ. Лухуми стал уже богатым, в дальнейшем, очевидно, станет азнаури и еще более богатым, его ждет слава и богатство. А Лилэ, судя по всему, не суждено стать царицей. Сама Цицино чувствовала, что силы ее на исходе, она смутно ощущала, как неведомый недуг овладевает ею. Не сегодня-завтра она свалится, и Лилэ останется одна-одинешенька. А где взять зятя, лучшего, чем Мигриаули: он и обеспечен, и положение занимает высокое. Знала Цицино и то, что Лухуми самозабвенно любит ее дочь. И поскольку другого выбора не было, она решила не отказываться от счастья, ступившего на ее порог.
В скором времени она, захватив с собой дочь, как бы невзначай заехала в Велисцихе. После взаимных приветствий и осторожной поначалу беседы Кетеван и Цицино открылись друг другу в своих желаниях и решили при первом же приезде Лухуми обручить молодых.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Стояли последние солнечные дни осени. У царя гостил трапезундский кесарь, Алексей Комнин. Царь и его приближенные были заняты тем, как бы развлечь гостя и получше показать ему страну.
Последний отпрыск прославленного рода Комнинов, нынешний гость грузинского царя — Алексей Комнин сам воспитывался в Грузии. В дни гибели его деда, императора Андроника, свергнутого с византийского престола лет тридцать назад, послу грузинского царя, Маргвели, удалось спасти малолетних наследников Алексея и Давида и, преодолев множество трудностей и опасностей, привезти их ко двору царицы Тамар, приходившейся им теткой.
Тамар не признавала Ангелов, династию, похитившую у Комнинов венец, и была враждебно настроена к ней. Изгнанный в свое время из Грузии первый супруг Тамар — сын князя Андрея Боголюбского, Юрий, или Георгий Руси, как называли его в Грузии, дважды находил убежище при дворе Исаака Ангела и оба раза при военной поддержке Византии пытался вторгнуться в Грузию. Тамар не могла простить этого Ангелам и намеревалась посадить на византийский престол одного из внуков Андроника — Комнина.
Когда Алексей и Давид подросли, Тамар поставила их во главе грузинского войска и направила к берегам Черного моря. Поход был успешным: удалось занять почти все прибрежные владения Византии. Здесь и была основана новая Трапезундская империя, поставленная в вассальную зависимость от Грузии.
Для Алексея Комнина, нового кесаря, грузинский язык был родным. Одеждой, нравом и повадкой он больше походил на грузинского царевича, нежели на грека.
После смерти царицы Тамар на побережье Черного моря многое изменилось. С юга на Трапезунд давил Румский султанат, весьма усилившийся после падения Константинополя. Султанат давно бы поглотил приморскую империю, если бы за спиной Комнина не стояла могущественная Грузия. Главной целью приезда Комнина было желание показать врагам свою дружбу с грузинским царем.
Шалва и Иванэ Ахалцихели устроили для монархов смотр войск у юго-западных границ Грузии.
Отдыхая, государи развлекались игрой в човган и верховой ездой. После смотра, покуда не наступили холода, Комнин пожелал проехать в Эрети поохотиться на кабанов.
Эретские леса с могучими каштанами, ореховыми и гранатовыми деревьями были хорошо знакомы Комнину. Он часто охотился там еще юношей.
Эристави и князья соревновались друг с другом в гостеприимстве. Но больше всех старался эретский эристави, ибо леса принадлежали ему и венценосных охотников он считал своими гостями.
Стоило царям придержать коней, как под сенью ближайшего дерева раскидывалась скатерть. Подавалась в изобилии дичь, тончайшие вина.
Алексей Комнин, как и Георгий, не принадлежал к числу ревнителей церкви.
Иногда венценосным охотникам приходилось заезжать во встречавшиеся по дороге монастыри и отстаивать там торжественные молебны. Но чаще цари старались объехать стороной укрывавшиеся в зелени и садах храмы. Во всяком случае, они ни разу не задерживались там подолгу.
Проезжая Гомборский перевал, невдалеке от женского монастыря в Шуамта, цари услышали в тишине лесной чащи пение. Словно серебряные стрелы, рассыпались по лесу звонкие высокие голоса, стройно и торжественно лилась мелодия.