Ласковые имена
Шрифт:
– Позвольте, офицер, я все нарисую, – предложила Аврора. – Когда я была молодой девушкой, я очень серьезно занималась рисованием, и если это вам поможет, могу набросать схему нашего маленького происшествия.
– Буду очень благодарен, – обрадовавшись, патрульный сразу же протянул ей планшет. – Мне каждую ночь снится, что случается происшествие, и я должен нарисовать схему. Я сейчас сны вижу в основном про схемы.
Аврора почувствовала, что наступил момент импровизации. Она взяла ручку, которую Вернон ей сразу же протянул.
– Боже, – воскликнула она, впервые в жизни видя ручку, на которой
– Видите ли, офицер, мы любовались чайками, – сказала она, рисуя их первыми, потом на наброске возникла пара облаков.
– А, любители птиц, – произнес офицер Квик. – Больше можете ничего не говорить. Теперь все ясно.
– Ага, – подтвердил Вернон. – Собственно говоря, это и вся история.
– Вы, любители птиц, все время наезжаете друг на друга. Мне кажется, зря борются только с теми, кто ездит выпивши. Я вот в выходной могу пойти в дансинг и накачаться так, что едва мой мочевой пузырь это будет выдерживать, а за рулем – поеду ровнехонько. Я, когда был пьян, ни в кого не врезался, а если б захотел вести машину и при том смотреть на чаек, то точно бы что-нибудь сбил. По-моему, надо бы повесить предупредительные знаки: «Наблюдение за птицами, проезд запрещен».
Аврора заметила, что молодой человек купился на ее историю даже до того, как она ее сочинила. Она торопливо сделала набросок, на котором изобразила машину Вернона, а ее машина надвигалась на чаек. Она изобразила инспектора Квика и его патрульную машину как невинных прохожих, правда, ей не удалось похоже нарисовать, как ее машина крутится на месте. Кроме того, она нарисовала крупное облако пыли, поскольку оно более всего запомнилось ей во всей аварии.
– Было же ужасно пыльно, правда? – инспектор внимательно рассматривал рисунок.
– Лучше бы я пошел в пожарные, – добавил он, выписывая Вернону квитанцию.
– Может быть, еще не поздно, – утешила его Аврора. – Мне кажется, видеть во сне схемы аварий довольно вредно для здоровья.
– Да нет, никаких надежд. В нашем городе даже нет профессиональной пожарной команды. Работают одни добровольцы, а вы знаете, какие от этого деньги.
Когда Вернон помогал Авроре сесть в свой белый «линкольн», она вспомнила о Генерале. Ей было жаль оставлять такого симпатичного паренька во власти Гектора Скотта.
– Офицер, боюсь, что мужчина, который сидит в моей машине, очень рассержен. Вообще-то он зол на меня, но он отставной генерал, и я не удивлюсь, если он набросится на первого, кто ему подвернется.
– А, – разобрался офицер, – так вы уезжаете, а его оставляете там сидеть?
– Да, именно это я и планирую.
– Ладно, я к нему близко не подойду. А если он выскочит и накинется на меня, я вызову пару своих коллег, и мы его арестуем. А вы постарайтесь выбросить птиц из головы.
– Постараемся, – пообещала Аврора. – Спасибо вам большое.
Достав из кармана форменной рубашки зубочистку, офицер Квик стал в задумчивости жевать ее. Аврора и Вернон помахали ему, и он рассеянно махнул им в ответ.
– И еще, – сказал
И он еще раз им помахал и отправился к своей патрульной машине, по пути почесывая голову.
– Какой удивительный молодой человек, – сказала Аврора. – Интересно, все полицейские такие же как он?
– Ага, они практически все ненормальные, – подтвердил Вернон.
ГЛАВА VII
Не успела Аврора перевести дух, как спидометр Вернона стал показывать девяносто. Ей казалось, что они едут слишком быстро, и она посмотрела. Именно девяносто миль. Они пролетели мимо ее «кадиллака» так стремительно, что Авроре едва удалось взглянуть на Гектора Скотта, застывшего в ее машине. В таком автомобиле ей никогда не случалось ездить. В нем было два телефона и какое-то сложное радио, а в одной из задних дверок – встроенный телевизор. Если учесть, с какой скоростью они мчались, Вернон, – как ей казалось, – вел машину весьма небрежно. Тем не менее, она ощущала скорее удивление, чем испуг. Вернон, по-видимому, был вполне уверен, что справится с машиной, а та была столь впечатляющей и хорошо оборудованной, что ей, вероятно, были не страшны неприятности, которые могли приключиться с обычным легковым автомобилем. Двери сами запирались, окна – закрывались, и в салоне было так уютно, что о мире, оставшемся снаружи, не хотелось не только волноваться, но даже и вспоминать. Сиденья были обтянуты очень мягкой кожей, а общий тон салона был тускло-коричневый, как раз к ее лицу. Единственно, что со всем этим не согласовывалось, это приборная доска, отделанная воловьей кожей – прямо с шерстью.
– Вернон, я думаю, мне надо будет вам позвонить, – сказала Аврора, устраиваясь поудобнее. – Какая красивая машина. Вообще-то, я не знаю, почему сама такую не заведу. Единственное, что в ней не так, эта ужасная кожа. Как это произошло?
Вернон смутился. Это особенно заметно, когда человек такой веснушчатый и маленький, – подумала Аврора. Он нервно подергивал себя за ухо.
– Это я сам придумал, – сказал он, все еще дергая ухо.
– Должна заметить, что это вышло немножко неосмотрительно, – сказала Аврора. – Пожалуйста, перестаньте, а то вытянете мочки ушей.
Вернон смутился еще сильнее и перестал дергать себя за ухо. Вместо этого он начал дергать свои пальцы, отчего заскрипели суставы. Аврора молчала тридцать секунд, но этот звук вынести не могла.
– И так делать не надо. Это не лучше, чем дергать себя за уши, да еще и звук неприятный. Я знаю, что с моей стороны ужасно так командовать, но я постараюсь быть хорошей. А вы тоже можете критиковать меня, если я буду делать что-нибудь невыносимое. Мне вообще кажется, что вам не следует все время дергать себя за различные части тела. Я заметила, как вы ходили после того, как произошла авария.