Ласточка
Шрифт:
— Хочу! — обрадовался Ваня. — Тогда дай мне знать.
Ваня шагал и шагал. Он очень устал и проголодался, но глаза его сияли. Он был свободен, и он шёл домой!
А впереди… Впереди Москва, новые друзья… Впереди — жизнь, полная борьбы
В ясный морозный день в феврале тысяча девятьсот восемнадцатого года у перрона Николаевского вокзала в Петрограде стоял воинский эшелон, готовый к отправке на фронт — к Пскову. Там, в жестоких боях с наступавшими полчищами немцев, рождалась молодая Красная Армия. Вдоль эшелона пробегали с чайниками и котелками красноармейцы, спеша к своим вагонам, — поезд вот-вот тронется.
У одного из вагонов стояли, крепко взявшись за руки, высокая женщина с сильной проседью в тёмных волосах и молодой парень в солдатской шинели. Они сияющими глазами смотрели друг на друга.
— Ох, бежала, даже задохлась! — еле переводя дух, говорила женщина. — До чего же рада, что хоть в последний момент успела захватить тебя, Ваня! Хоть на минутку увидела, какой ты стал. Взрослый совсем!
— А я-то как рад! Я все эти годы столько думал о те… простите, о вас… Я, конечно, думал, как о Маше, но вы же…
— Я уже давно не Маша, а Ирина Павловна, — перебила она весело.
— Ирина Павловна!
— Сразу после Октябрьского переворота. Только вчера приехала в Петроград. Была там, в наших тогдашних местах, узнала, что ты здесь. А дядька-то твой за границу удрал, — засмеялась она. — Ох, сколько нам друг другу рассказать надо!
— По вагонам! По вагонам! — раздалась команда.
— Вернусь с фронта, обо всём поговорим, Ирина Павловна! Ведь вы теперь будете в Петрограде?
— Да, да. Здесь, на партийной работе. Адрес запомнил? Напиши с фронта!
— Буду писать!
Ещё одно горячее рукопожатие — и парень вскочил на подножку вагона. Поезд тронулся.
— Скажи хоть главное, кем ты стал? — Женщина шла рядом с вагоном.
— Слесарем работаю на военном заводе. А сейчас — видите — на фронт еду!
Вагон быстро удалялся.
— Молодец, Ваня! Возвращайся с победой! — крикнула Ирина Павловна и долго стояла, глядела вслед уходящему поезду, радостно улыбаясь сквозь слёзы.
— Это тебя мать провожала? — спросил Ваню рослый рабочий в кожаной куртке, когда они вместе пробрались по битком набитому вагону к своим местам.
— Нет, не мать… — Ваня взволнованно прибавил: — А не меньше чем мать! Она из меня человека сделала.