Латино-Иерусалимское королевство
Шрифт:
На военном совете в Акре стали очевидны разногласия между баронами Сирии, которые желали атаковать египетского султана на его территории, и новоприбывших крестоносцев. Были выдвинуты разные проекты: напасть на Дамаск, захватить крепость Сафет, нервный узел Галилеи, или идти отбивать Иерусалим. Принятое решение было худшим из вариантов: «Сначала крестоносцы задумали идти к месту, где находился Аскалон, чтобы восстановить стены этого города, а потом начать марш на Дамаск. Этот двойной план, едва став известным, одновременно оттолкнул от крестоносцев султана Египта, который владел аскалонскими землями, и нового правителя Дамаска, Ас-Салиха Исмаила. Благодаря этой демонстрации силы французским крестоносцам угораздило примирить между собой мусульманских князей»{438}.
В начале ноября, несмотря на концентрацию в Газе египетской армии, крестоносцы двинулись на Аскалон, и графу Бретани Пьеру Моклерку удалось, после жестокой битвы, захватить караван и привести с собой крупную добычу. Граф де Бар (ле-Дюк) Генрих захотел повторить его подвиг, напав на авангард египетского войска, подошедшего к Газе. Вместе с с герцогом Бургундии, Амори де Монфором, Готье де Бриенном, Жаном д'Ибеленом (сеньором Арсуфа),
Тогда Тибо Шампанский вознамерился вмешаться, по просьбе некоего миссионера, дружившего с князем Хамы, в междоусобную войну между этим мусульманским правителем и его соседом из Хомса; затем он остановился в Галилее. В это время Аль-Адиль II был низложен, и новый султан Египта, Эйюб, начал борьбу с правителем Дамаска. Последний, когда князь Трансиордании Давуд захотел его лишить столицы, призвал на помощь крестоносцев; он заключил с Тибо договор, по которому франки и дамаскинцы должны были в Яффе или Аскалоне преградить египетским войскам дорогу в Сирию. Взамен правитель Дамаска уступил латинянам все внутренние земли Сидона, вплоть до Литани, включая Бофор; всю Тивериаду, с Сафетом; он также обещал вернуть все старое Иерусалимское королевство, за исключением областей к востоку от Иордана. Правда, ему пришлось применить силу, чтобы жители Бофора согласились подчиниться своему государю и передать замок Исмаилу, который и подарил его франкам{440}.
Недовольство мусульман имело и другое последствие: дамасские отряды, которые входили в соединенную франко-мусульманскую армию, перешли на сторону египтян, и франки были вынуждены отступить к Аскалону. Тем не менее Исмаил предложил совершить совместный поход в Египет. Но к этому времени латиняне уже готовились перезаключить союзные договоры в условиях, грозивших единству Сирии. Получили ли госпитальеры приказ как можно скорей заключить мир с Египтом? Или они действовали единственно из зависти к тамплиерам? В любом случае Великий Магистр госпитальеров уговорил Тибо IV примириться с султаном Эйюбом, чтобы освободить пленных, захваченных в битве при Газе. Нарушив клятву, которую они принесли Исмаилу, госпитальеры, тевтонцы (оба Великих Магистра действовали от имени Фридриха II{441}) и крестоносцы заключили с султаном Египта договор, который сирийские бароны и тамплиеры отказались ратифицировать: в то время как Тибо IV и большинство крестоносцев отплыли на Запад (сентябрь 1240 г.), франки Сирии, отряды тамплиеров и двое вождей крестоносцев, Гуго IV Бургундский и Гиг де Невер-Форез, по-прежнему стояли лагерем между Яффой и Аскалоном, оставаясь верными союзу с Дамаском! Гуго IV выгадал это время, чтобы восстановить стены Аскалона.
Именно тогда в Сирии появился новый крестоносец, Ричард Корнуэльский, брат английского короля. Ричард, будучи женат на сестре Фридриха II, первоначально надеялся примирить обе враждующие партии, но его замысел не увенчался успехом. Тогда он присоединился к Гуго IV под Аскалоном, который они вдвоем закончили восстанавливать. Но нужно было найти кого-нибудь, кто смог бы обеспечить защиту города: Готье де Бриенн, граф Яффаский, мог бы доказать свои права на этот второй город старого «графства Яффы и Аскалона». Но, кажется, он этого не сделал, и Ричард, которого тамплиеры упрашивали передать крепость им, отказался уступить Аскалон ордену, чья заносчивость ему претила. Он предпочел оставить Аскалон и крупные суммы денег, предназначенные на завершение строительных работ, представителю короля-императора, в лице Готье (или Пьера) де Пенндепье, управлявшего Иерусалимом в должности имперского кастеляна.
Отношения Ричарда с тамплиерами и сирийскими баронами, сначала добрые, не замедлили быстро испортиться. Ричард, будучи зятем Фридриха II и очень значительным персонажем на Западе, не смог стерпеть высокомерия тамплиеров, которые обращались с ним как с «мальчишкой». Ему не удалось примирить между собой два ордена. Поэтому он охотно прислушивался к советам умеренных лиц, таких как Готье де Бриенн, Гуго Бургундский и Великий Магистр ордена госпитальеров: в результате 23 апреля 1241 г. был заключен мир, дополняющий договор 1240 г. Ричарду удалось добиться от Египта территориальных уступок, что в свое время предложили дамаскинцы: внутренние области («горы») Бейрута, вся Сидонская сеньория, земля Акры (с Букье, Сен-Жорж), сеньория Торона и Шатонеф, Тивериада и вся Галилея, (с Бофором, Сафетом, Назаретом, Фавором и Лионом), окрестности Яффы и Аскалона (включая Мирабель, Рам и Аскалон, равно как и Гибеллин, который возвращался госпитальерам), наконец весь регион Иерусалима и Вифлеема (а не город без предместий, как в 1229 г.) возвращались в состав возрожденного Иерусалимского королевства. Лишь земли от Наблуса, Хеврона, Бейсана до Иерихона, к западу от Иордана, оставались в руках под властью мусульман{442}.
Не стоит думать, что это возвращение земель было теоретическим: иерусалимские бароны тотчас же заявили о правах своих предков. Эд де Монбельяр потребовал княжество Галилейское и незамедлительно принялся восстанавливать цитадель Тивериады. На восточном берегу Тивериадского озера Филипп де Могастель (тот самый, кого Фридрих II хотел назначить бальи в 1232–1233 гг.) вновь вступил во владение поместьем Корзи, которое в 1241 г. пожаловал тевтонцам{443}. Жиль Сидонский, чей отец Бальан, кажется, умер в 1239 г. получил Бофор и устроил одного из своих вассалов на «земле Шуфа и Гезена»; этот владелец Сидона, приняв титул «сеньора Сидона и Бофора (seigneur de Saete et de Biaufort)» также вернул себе крепость, долгое время служившую яблоком
Таковы были результаты крестового похода Ричарда Корнуэльского. Но если ему удалось с помощью ловкой дипломатии восстановить королевство, то он не в силах был объединить подданных королевства. Даже в плане внешней политики тамплиеры по-прежнему отказывались одобрить договоры, заключенные с Египтом: в 1242 г. они разорили окрестности Хеврона, спровоцировав этим ответный набег правителя Трансиордании, владельца Хеврона. Вдобавок тамплиеры устроили грабительский налет на Наблус и опустошили город (30 октября 1242 г.). Тогда султан Египта выслал армию, которая окружила Яффу; но военные действия на этом остановились. Немного позднее правитель Дамаска возобновил войну против египетского султана: он вступил в союз с правителем Трансиордании, который, с целью заручится помощью франков, отдал им Храм, где до этого проводилось мусульманское богослужение. Султан Египта, чтобы избежать последствий этой уступки, поспешил со своей стороны признать этот дар: тамплиеры тотчас же принялись сооружать крепость на месте их прежней резиденции (1243 г.).
Ричард Корнуэльский пытался примирить обе партии, но враждебность гвельфов, которых поддерживали тамплиеры, к власти императора достигла такой остроты, когда всякое согласие стало невозможно. Поэтому, перед тем как отплыть на Запад (3 мая 1241 г.), английский принц с грустью писал об упадке королевства «из-за распрей и засилья узурпаторов»{446}. Кажется, что именно он предпринял последнюю попытку полюбовно восстановить власть своего шурина Фридриха; ведь только он один мог рассчитывать на всеобщее признание в Святой Земле. Спустя месяц после отъезда Ричарда «бароны, рыцари и горожане Иерусалимского королевства», включая вождей гвельфской партии, Бальана д'Ибелена и его братьев, их кузена Жана д'Ибелена, Филиппа де Монфора, сеньора Торона, и Жоффруа д'Эстрена, сеньора Хайфы{447}, сошлись на одном решении. Они попросили, чтобы император «вернул им свое расположение и простил все прошлые прегрешения, которые и послужили причиной раздора, до сего дня царящего на этой земле». Бароны также просили Фридриха, чтобы в ожидании совершеннолетия Конрада или его приезда в Сирию он назначил бальи графа Лестера, Симона де Монфора, с обещанием сохранять для каждого «его имущество (sa reisum) и право» и управлять «в соответствии с обычаями и ассизами Иерусалимского королевства». Все поклялись подчиниться этому бальи, снять колокол и упразднить должности консулов и капитанов коммуны Акры (7 июня 1241 г.){448}. Весьма вероятно, что их письменное обращение к Фридриху, оригинал которого хранится в Лондоне, было переправлено графу Ричарду с тем, чтобы он заступился в пользу просителей перед императором.
Выбор Симона де Монфора как претендента на пост бальи заслуживает того, чтобы обратить на него внимание: этот сын предводителя альбигойского крестового похода (того самого мелкого барона из Иль-де-Франса, который, завоевав Тулузу и победив Арагон, был близок к тому, чтобы овладеть всеми владениями могущественного дома Сен-Жиллей — Лангедоком, Руэгом, частью Гаскони и центральным массивом), был совсем не похож на своего брата Амори, который оказался неспособен удержать под своей властью «герцогство Нарбоннское». Он стал достойным наследником графов Монфор-л'Амори, которых на протяжении целого столетия судьба бросала в гущу сражений во всем латинском мире и манила короной. Симону, графу Лестеру, было суждено подчинить себе короля Генриха III Английского и погибнуть в битве при Ивземе, положившей конец почти королевской истории рода Монфоров. Можно задать себе вопрос: а не действовали ли сирийцы под влиянием Ричарда Корнуэльского, который, будучи встревожен амбициями своего новоявленного шурина (в 1238 г. Симон женился на его сестре){449}, захотел избавить Англию от будущего вождя партии баронов и одновременно даровать Сирии энергичного предводителя, способного сплотить вокруг себя всех франков — разве Симон не стал впоследствии главой лиги баронов, чьи требования необычайно схожи с теми, что высказывали Ибелены? Возможно, что провал кандидатуры графа Лестера означал для франкской Сирии потерю последней надежды. Нам неизвестно, почему Фридрих отклонил Симона: в любом случае, Филанжиери продолжал управлять Тиром и Иерусалимом. По той же причине Филанжиери нажил себе грозного врага; с 1239 г. кузен Симона де Монфора начинает играть важную роль в Сирии: Филипп де Монфор был сыном Ги де Монфора, сеньора де Ла Ферте-Але, брата первого герцога Нарбоннского, и Эльвис д'Ибелен{450}. Вернувшись на Святую Землю, которую покидал для сопровождения своего кузена Амори (попавшего в плен в битве при Газе и скончавшегося на обратной дороге в Италию), Филипп женился на дочери Раймунда-Рупена, унаследовавшей от отца Торон и Шатонеф (1240 г.). Однако, несмотря на свое весьма скромное происхождение, Филипп вовсе не собирался довольствоваться сеньорией, состоявшей из фьефов всего восемнадцати рыцарей. Его брак давал ему право претендовать на трон Армении, коим он незамедлительно воспользовался{451}. Он стал одним из самых активных сторонников идеи возвести на практически вакантный иерусалимский престол своего брата Симона. Когда этот план провалился, Филипп задумал овладеть Тиром, богатейшим городом, который оставался единственным значительным владением Иерусалимской короны. Когда же он достиг своей цели, страх утратить город превратил его в одного из злейших врагов франкской монархии: он подчинится королевской власти только тогда, когда король Гуго де Лузиньян признает право Монфоров на Тир.