Лаура. Ванна
Шрифт:
— Какой у них погребальный ритуал? Какие почести оказывают они тем, кто физически умирает?
Никаких.
Еще один молодой человек поинтересовался, какими правами обладают лица противоположного пола. Возможно, для того, чтобы переменить предмет разговора.
— Мужчины и женщины обладают абсолютно равными правами. Разве не ясно? — заверил его ученый.
Меня всегда раздражают люди, стремящиеся знать все досконально. В этом зале набралось достаточно таких зануд. Одна девушка поинтересовалась, что случается с беременными женщинами. Забывают ли они о том, что забеременели, когда вступают
— Почему дитя должно кому-то принадлежать? — ответил вопросом на вопрос Галтьер.— дети мара принадлежат только своей собственной свободе в будущей жизни.
— Как может ребенок свободно сделать выбор между жизнью и смертью? — спросила ученая дама из президиума.
— По мере роста и духовного созревания.
— Какая разница в интеллекте существует между Живым ребенком и Живым взрослым?
— Никакой разницы. Впрочем, то же самое, верно, и у нас, обычных людей.
Натали сделала довольную мину и подмигнула мне. На некоторое время зал оживился: некоторые выкрикивали, что дети намного умнее своих родителей, другие же, наоборот, утверждали, что дети без нас, взрослых, стали бы идиотами. Была еще одна небольшая группа людей, которые придерживались точки зрения, что дети на самом деле идиоты, так как родились в ужасном мире, населенном такими недоумками, как мы!
Я действительно начал серьезно размышлять над таким взглядом на мир, но потом спохватился и подумал, на кой черт мне вообще решать подобные идиотские проблемы?
— Мара, насколько мне известно, большую часть времени проводят, занимаясь любовью. Любовные наслаждения они предпочитают философским рассуждениям,— услышал я, как Галтьер вмешался в разгоревшийся спор.
В диспут вступил и священник, высказавший догадку:
— А нельзя ли рассматривать этот ритуал рождения Солнца как священное откровение, как крещение? По-своему мара ждут своего Спасителя, божьей милости. Было бы несомненной ошибкой видеть в их вере, во что бы то ни стало только наслаждение плотскими желаниями. Их презрение к физической реальности в действительности свидетельствует о превосходстве духа.
— Любовь к Богу,— остроумно ответил Морган,— химера, которая вот уже две тысячи лет мешает нам понять величие человеческой любви. Христиане — это пилигримы в невозможное. Мара же, наоборот, сторонники вероятного и достижимого.
— Он абсолютно ничего не понял,— прокомментировал один из студентов замечание Моргана.
— Лучше было бы, если бы он придерживался предмета разговора, а не уводил бы его черт знает куда,— заметил другой студент.
Галтьер постарался смягчить грубость этих замечаний, как будто бы он услышал их реплики:
— Ваш директор, преподобный Эрлинг Олсен, напомнил вам, и я благодарен ему за это, что до сих пор я — единственный ученый-этнограф, проживший некоторое время среди мара. К сожалению, после пребывания у них около десяти месяцев я серьезно заболел и вынужден был покинуть их остров за несколько недель перед летним солнцестоянием. Из-за этого я не смог присутствовать — и никто другой, кроме самих мара, никогда не был свидетелем — на
Все огни в зале погасли. Вместо них засветился новый розоватый свет, льющийся откуда-то. Вертикальная часть полусферы засветилась, превратившись в экран. Настало время демонстрации
Но перед этим мы услышали, как Олсен извинился перед началом демонстрации:
— Слайды, которые покажет вам моя дочь, не высокого качества, они не всегда сняты в фокусе. Наш друг Арава, снимавший их,— добрый христианин, не очень силен в искусстве фотографии, так как только недавно научился снимать фотоаппаратом.
Он простер благословляющую руку к полинезийцу, сидевшему на возвышении:
— Однако никто, кроме мара,— а он из этого племени и остался им после крещения — не смог бы сделать эти драгоценные и уникальные снимки. Даже наш выдающийся профессор Галтьер Морган...
Сидящая рядом со мной Натали неожиданно резко среагировала:
— Не слишком ли грубо обходится этот святоша с моим мужем?
— Напрасно ты так думаешь, он слишком хорошо воспитан,— попыталась Мирта урезонить подругу.
Начался показ слайдов. Я уже говорил, что Лаура была ответственна за аппаратуру. Несколько минут назад она зарядила слайды в проектор, из которого заструился луч света. Я спокойно ожидал, что произойдет какой-нибудь казус с изображением, как уже случилось со звуком.
Три шутника, сидевших под столом Лауры, как я узнал позже, придумали более цивилизованный способ развлечения. Галтьер не пропустил ничего из того, что случилось во время демонстрации слайдов. С его кресла все было отлично видно, и позже он рассказал мне обо всем, что происходило в этой теплой компании.
Забыв о своих прежних шутках, Оливьер, Еуген и Ингрид занялись испытанием их взаимной физической совместимости. Руки юношей мастерски обрабатывали груди Ингрид и ее ягодицы, а она демонстрировала перед ними свои женские прелести и одновременно целовала в уста попеременно то одного, то другого.
Галтьер вскоре понял, что дальше этих невинных занятий трое не смогут пойти, так как условия не позволяли им заняться любовью.
Бесцельность и однообразие ощущений вскоре наскучили Ингрид. Она резко прервала поползновения своих компаньонов и обратила внимание на другую цель. Протянув обе руки к стройным ногам Лауры, она принялась исследовать их снизу вверх. Та от неожиданности слегка подпрыгнула, но молчаливо, без слов, приняла эти ласки.
Экран заполнили картинки из жизни племени мара — неинтересные и банальные, к тому же еще и плохо снятые. Добрая половина слайдов была размыта, расплывалась перед глазами, так, как снята, была не в фокусе. То там, то здесь мелькали рыбацкие сети, хибарки, убого одетые люди — мужчины и женщины, такие же чумазые и убогие ребятишки; среди банановых листьев мелькали свиньи, цыплята, рыбы,— обычные картины из жизни экзотических племен. Я понял только одно из этих плохо снятых картин на экране, что мара не питаются человечиной, не пожирают друг друга, а употребляют в пищу цыплят, свинину и рыбу. Они не пожирают один одного, сделал я вывод, и в этом, по крайней мере, сильно отличаются от нас, цивилизованных людей.