Лавалитовый мир
Шрифт:
Он представил, как земля внезапно треснула по прямой линии, словно ее рассек топор какого-то колосса. Вода хлынула из моря в образовавшийся ров. Гигантский вал понес Кикаху к дальнему концу канала и там выбросил на берег. Ему еще повезло, что на дне не оказалось больших камней. Он тысячу раз мог утонуть в шальном водовороте.
Хотя о везении и удаче говорить не приходилось. Это просто чудо, что он остался живым.
Кикаха спустился по пологому склону на равнину, но, не пройдя и сотни ярдов, резко остановился. Его встревожил стук копыт. Обернувшись, он увидел около двух десятков
Едва Кикаха повернулся, как они прокричали свой клич и пустили животных в галоп.
Бежать не имело смысла. Оставалось только стоять и ждать. Этот сет был явно не в его пользу. Да и на теннис это мало походило.
ГЛАВА 7
Мусоиды относились к какому-то мелкому виду. Они лишь раза в три превосходили по размерам породистую лошадь. В остальном животные ничем не отличались от своих диких сородичей и имели тот же окрас — чалые, черные, каштановые и пегие. Сбруя состояла из поводьев, уздечек и кожаных седел со стременами.
Обнаженные до пояса воины носили широкие кожаные штаны. В длинных волосах у некоторых торчали прямые разноцветные перья. Однако, судя по светлой коже и бородатым лицам, они не имели к индейцам никакого отношения. Когда воины приблизились, Кикаха разглядел на их телах племенные шрамы и боевую раскраску.
Многие копья представляли собой заостренные шесты, просушенные для прочности на огне. Другие имели наконечники из кусков кремня и сланца или насадки из рогов антилоп и львиных клыков. По-видимому, о луке и стрелах в этом мире еще не знали. Основным вооружением являлись каменные топоры и тяжелые боевые бумеранги. На ремнях, привязанных к седлам, висели круглые, покрытые кожей щиты. Однако туземцы считали, что разберутся с незнакомцем без их помощи. И они были правы.
Несколько воинов остановили своих животных прямо перед Кикахой.
Другие разъехались и окружили его со всех сторон.
Вождь — седой коренастый мужчина — направил мусоида к Кикахе. «Лось» покорно двинулся к незнакомцу, но, судя по его округлившимся выпуклым глазам, идея хозяина ему не нравилась.
Из-за выступа горы в сопровождении вооруженных верховых выезжал караван. Женщины, дети и собаки следовали за мусоидами, которые тянули волокуши, нагруженные шкурами, деревянными шестами и небогатой утварью.
Вождь обратился к пленнику на незнакомом диалекте. Не ожидая, что его поймут, Кикаха тем не менее произнес фразы на двадцати различных языках; в том числе английском, французском, немецком, тишкветмоакском, хровакском и микенском, на диалектах верхнегерманской Дракландии и степных полуконей Лакоты, на языках властителей и хамшемов. Потом добавил несколько известных ему фраз на латыни, греческом, итальянском и испанском. Но вождь бесстрастно покачал головой.
Этого и следовало ожидать. Однако Кикаха надеялся, что их предки попали сюда с Земли. Жаль, что туземцы не говорили на каком-нибудь известном языке.
Впрочем, встреча имела и положительную сторону — его пока не убили. Хотя, возможно, его хотели сначала подвергнуть пыткам.
Вождь взмахнул оперенным копьем и что-то сказал сопровождавшим его воинам. Двое из них спешились и осторожно приблизились к Кикахе. Тот с улыбкой вытянул перед собой руки, показывая пустые ладони.
Однако его улыбка не успокоила туземцев. Нацелив копья в грудь пленника, они медленно подошли к нему.
Будь Кикаха покрепче, он попытался бы добраться до ближнего «лося» с пустым седлом. Но и тогда ему пришлось бы прорываться через кольцо из двадцати воинов. Бывали случаи, когда он сражался и с большим числом противников, но тогда в его мышцах играла сила и голод не подводил живот. Не то что теперь. После болезни и бессонной ночи он чувствовал себя уставшим и слабым.
Оба воина уступали ему в росте — первый был около пяти футов шести дюймов, второй — на пару дюймов выше. Этот юноша перебросил копье в левую руку и вытянул правую вперед.
Кикаха понял, что туземец требовал его нож. Пожав плечами, он медленно вытащил клинок из ножен.
Конечно, Кикаха мог бы метнуть нож в горло первого воина. Но рядом стоял второй. Хотя, если сбить его с ног, вырвать из рук копье и побежать… Кикаха решил, что ему лучше забыть об этом.
Воин взял нож и показал его остальным. Судя по лицам туземцев, они впервые видели оружие из металла. Вождь что-то сказал, и юноша, подбежав к нему, с почтением отдал клинок. Седобородый мужчина повертел его в руках, осторожно потрогал пальцем острое лезвие, а потом провел ножом по кожаному ремню, на котором крепился его боевой щит.
Лезвие без труда разрезало сухую кожу, и когда щит упал на землю, среди туземцев послышались удивленные возгласы.
Вождь задал Кикахе какой-то вопрос. Вероятно, ему хотелось узнать, где пленник добыл такую вещь. Кикаха никогда не отказывался от лжи во имя спасения и указал на горы, к которым направлялся до встречи с туземцами.
Вождь задумчиво посмотрел на нож и отдал несколько приказов. Два спешившихся воина связали руки Кикахи кожаным ремнем. Отряд дозорных двинулся дальше, а вождь и двое его помощников спустились со своих «лосей». Через пятнадцать минут к ним подъехали первые волокуши каравана.
Объясняя племени ситуацию, вождь то и дело махал копьем в сторону далеких гор. Когда возбужденные голоса переросли в галдеж, он приказал всем замолчать и принялся отдавать распоряжения. К тому времени Кикаха подсчитал количество людей — тридцать мужчин, сорок женщин и двадцать детей. Итого, включая дозорных, девяносто человек.
Дети были разных возрастов — от грудных младенцев до почти возмужавших юношей и женственных девиц. Что касается женщин, то в общей массе брюнеток Кикаха заметил лишь несколько шатенок. Почти у всех были светло-коричневые глаза, хотя встречались карие и даже голубые. Некоторые из женщин выглядели довольно привлекательно. Все, от мала до велика, носили только короткие юбки из дубленой кожи. Дети ходили голышом, и их тела покрывал слой грязи. Впрочем, то же относилось и к взрослым. От них пахло так, словно они не видели воды месяц или два.