Лавандовое поле надежды
Шрифт:
Нет, он не сможет. Ему ненавистен даже воздух, которым Катрина дышит, однако убить ее он не способен. Нет. Пусть Бог сам покарает ее, как сочтет нужным.
Пора уходить, и как можно скорее. Если она снимет с глаз фланельку – его песенка спета.
Но она не сняла. А лишь лениво улыбнулась.
– Ты отрубился так быстро, я и не думала, что ты захочешь продолжения, – особенно когда внизу тебя ждут друзья из гестапо.
Гестапо!
Люк глубоко вдохнул. Инстинкты призывали его бежать. Шагнув обратно в комнату, он аккуратно прикрыл за собой дверь. На труп
Дверь ванной открылась – Катрина вышла полюбопытствовать, чем занялся ее любовник. И застыла в дверном проеме, совершенно обнаженная, ошеломленно глядя на Люка.
В следующую секунду взгляд ее метнулся к постели. Чары молчания нарушились, но за те пару биений сердца, что нужны были на осознание увиденного, Люк, стремительным прыжком преодолев разделяющее их расстояние, со всего размаха ударил девушку по лицу – в тот самый миг, как она набирала воздуха, чтобы закричать. Впервые в жизни он поднял руку на женщину… Крик замер на ее губах.
От потрясения и неожиданной боли Катрина отшатнулась назад, поскользнулась на мокром полу и, неловко взмахнув руками, упала, с душераздирающим треском ударившись затылком о край железной ванны.
Люк застыл в двери, прислушиваясь, не раздастся ли из коридора шум – не поднимут ли тревоги. Глубоко вздохнув, он попробовал успокоиться. Провел рукой по волосам, застегнул до самого верха рубашку. За окном остановилась какая-то машина. Люк на цыпочках подкрался к окну. Гестапо. Катрина не шевелилась; он хотел посмотреть, дышит ли она, но не смел терять ни секунды и проверил лишь, не потерял ли нож и ключ от комнаты.
Бесшумно выйдя за дверь, он запер комнату, а потом вылез в то же окно в конце коридора, через которое сюда проник. Прополз по крыше, спрыгнул и со всех ног помчался вниз по холму. Пока отыщут запасной ключ, пока поднимут тревогу, – он кружным маршрутом вернется в город.
Не сомневаясь, что успеет отыскать Лизетту до истечения часа, Люк потратил еще пару минут на то, чтобы спрятать ключ в расщелине скалы. Единственное, что терзало его – вдруг Катрина очнется и назовет его имя. Следовало ее прикончить, пока она лежала без сознания, например утопить. Перед мысленным взором Люка возникло лицо Фугасса. Старый партизан неодобрительно качал головой – нельзя оставлять столь опасные следы.
Ничего, защитит скорость. Если он успеет добраться до Кавайона и посадить Лизетту на поезд раньше, чем власти начнут поиски за пределами Горда, есть неплохой шанс затеряться в Любероне, где враги не найдут его никогда и ни за что.
Лизетта читала одну и ту же строчку шестой или седьмой раз подряд. В ушах по-прежнему стоял гром ружейных залпов, убивших Лорана. Даже теперь, почти час спустя, ее все еще била дрожь. Казнь была так жестока и отвратительна – никакие тренировки не могли бы подготовить девушку к ужасу преднамеренного, хладнокровного и безжалостного убийства,
Лизетта потянулась за напитком, умоляя пальцы не дрожать. Она не могла проглотить ни капли, но даже просто сжимать чашку в руке – уже немного успокаивало. И потом, нужно делать вид, что пьешь, чтобы не привлечь случайного и мимолетного интереса окружающих.
Больше всего ее потрясали стойкость и самообладание горожан. Очевидно, они не первый раз столкнулись с таким кошмаром. Мало кто плакал открыто или утирал слезы, а обсуждать случившееся вслух и вовсе никому не приходило в голову.
Пытаясь отогнать воспоминания, девушка закрыла книгу и сделала большой глоток обжигающего молочно-лакричного питья. Она не поддавалась искушению постоянно смотреть на часы, но с тех пор, как Люк подтолкнул ее в сторону кафе, прошло, уж верно, не меньше пятидесяти минут. Он сказал – час. А что потом?
Ладно, она даст ему еще десять минут, а потом уйдет и как-нибудь доберется до Кавайона сама… Но не успела она прийти к решению, как наконец объявился Люк. У Лизетты подпрыгнуло сердце от облегчения, когда он вихрем влетел в кафе и поцеловал ее в губы. Девушка знала: это лишь для вида, но все равно затрепетала. Нежно взяв ее за руки, молодой человек проникновенно заглянул ей в глаза, и взгляд его пылал яростной энергией.
– Готова уходить? – шепнул он ей на ухо.
Она хихикнула, продолжая игру.
– А ты ничего себе не закажешь?
– Нет, нам пора, – небрежно проговорил он и, швырнув пару монет на стол, повел девушку к выходу.
– Ты сменил рубашку, – сказала она.
– Верно подмечено. Теперь мы должны успеть на последний автобус до Кавайона. У нас девять минут. Ты как, не против пробежаться?
Когда Люк подлетел к автобусу и заколотил в дверь, мотор уже работал. Шофер впустил их и устало вздохнул, принимая плату за проезд.
Люк провел Лизетту в самый конец салона и уселся возле окна. Кроме них пассажиров было совсем немного, запоздалой парочкой никто не интересовался, и молодые люди получили наконец возможность спокойно перевести дух. Подпрыгивая на ухабах, автобус катил вниз, в долину, вдоль подножия холма Сент-Жак. Кавайон, куда они держали путь, в пору расцвета был важным торговым аванпостом Марселя, да с тех пор так и остался жизнерадостным городком, знаменитым лучшими во Франции дынями.
Люк зевнул.
– Разбуди меня, если будет облава.
Лизетта ткнула его под ребра. Он этого и опасался – она далеко не дура. С серьезного личика на него глядели огромные темные глаза – глядели в самую душу.
– Что ты натворил?
Люк молчал.
– Скажи!
– Не спрашивай, – отрезал он.
– Ты его убил? – шепотом спросила она. – Того, кто застрелил Лорана?
Люк глубоко вздохнул и закрыл глаза, вспоминая, как близок он был к тому, чтобы убить еще и Катрину. Перед мысленным взором возникло разочарованное лицо отца, потрясенные, негодующие взгляды старших сестер. Неужели он и сам понемногу уподобляется тому, кого всей душой ненавидел?