Лавандовое поле надежды
Шрифт:
– Нет. Он немец. Жил во Франции. Родители умерли. Отец – герой войны. – Она надеялась, что все это смягчит сердце Вальтера. Банкир отпил остывший кофе и немного успокоился. – Мы с ним подружились давно, по переписке. Когда я поехала в Прованс, мы решили встретиться. Он с юга. Он мне очень понравился, но, сами понимаете, времена сейчас не те, чтобы затевать отношения. Мы провели вместе несколько дней. Как друзья…
– Ты в него влюблена?
Девушка печально улыбнулась.
– У меня не было времени
– А при чем тут фон Шлейгель?
– Неудачная проверка документов. Лукас сажал меня на поезд в Горде, мы с ним ездили смотреть достопримечательности. Ах, все так ужасно сложилось… Как раз в тот день на площади казнили двух партизан. – На глаза у нее очень кстати навернулись слезы. – Вальтер, это так страшно! В нескольких шагах от меня застрелили двоих человек. Одного из них – в голову. Я никогда не смогу стереть из памяти это жуткое зрелище!
Вальтер накрыл ее руку своей.
– Ах, Лизетта… – сочувственно произнес он.
– Мы только и мечтали, что оттуда выбраться. Лукас посадил меня на поезд до Лиона, а тут вдруг явился фон Шлейгель с проверкой документов, начал всех обвинять и арестовывать.
– Он предпочитает говорить «задержал».
– Что б он там ни говорил, а мы ощущали себя самыми настоящими заключенными. Он допрашивал Лукаса, я сидела в соседней комнате, так что тут ничего рассказать не могу. По-моему, фон Шлейгель принял Лукаса за какого-то подпольщика. Но у гестапо на Лукаса ничего нет – совсем ничего. Дурацкая ошибка.
– А откуда фон Шлейгелю известно мое имя?
– Простите, – смущенно призналась Лизетта. – Я им воспользовалась, чтобы они нас отпустили.
– Помогло?
Она кивнула.
– Как по волшебству. Понимаете, мне надо было что-то придумать.
– И где теперь Равенсбург?
– Не знаю, – ответила девушка, стойко выдерживая испытующий взгляд Вальтера. – Мы распрощались в Горде, при весьма огорчительных обстоятельствах. Мы оба пережили страшное потрясение. Он знал, где я буду работать.
– Ты больше ничего о нем не слышала?
– Нет. А чего от вас добивался фон Шлейгель?
– Не знаю. Должно быть, струсил, что я нажалуюсь его начальству. Прощупывал меня, но никаких обвинений не выдвигал.
– Да и с чего бы ему? А под каким предлогом он вас посетил?
– Удостовериться, что я знаю о твоей поездке на юг.
– Я ничего плохого не делала!
– Да, он коварный тип. Все гестаповцы такие. Еще не слышал, чтобы о них кто слово доброе сказал. Знаешь, Лизетта, ради тебя я солгал фон Шлейгелю, сказал, что ты работала в банке в Страсбурге.
Она благодарно кивнула.
– Разумеется, нельзя признаваться, что я была в Англии.
– Если об этом прознают, то доверия тебе не будет. Сама понимаешь…
– Да, конечно! Простите, что так
Он лишь отмахнулся.
– Само собой. Поэтому я и сказал гестаповцу, что знаю Равенсбурга.
Глаза девушки вспыхнули.
– Правда?
– Иначе мне было не отвязаться от этой жабы!
Лизетта потупилась, вертя чашку в пальцах.
– После того, как я подтвердил, что знаю твоего жениха, фон Шлейгелю пришлось убраться, поджав хвост. Кстати, почему ты сказала гестаповцам, что вы обручены?
– По той же причине, по какой и вы солгали ради меня, – вздохнула Лизетта. – Я очень перепугалась. Всерьез думала, что фон Шлейгель убьет Лукаса, вот и понадеялась, что если подозреваемый собирается жениться на крестной дочери Вальтера Эйхеля, то это его защитит.
– Понятно. Ты близка с этим Лукасом?
– Я… Ах, и да, и нет. Мы чудесно провели несколько дней, но, как я уже сказала, сейчас не время строить дальние планы.
– Вдобавок в твоей жизни появился Маркус Килиан.
– Да, – смущенно призналась Лизетта.
– Ты с ним играешь?
– Мы едва знакомы!
– По-моему, это опасно. Не хотелось бы, чтобы ты оказалась в неловкой ситуации.
– В какой?
– В положении любовницы высокопоставленного офицера вермахта.
Лизетта удивленно взглянула на банкира.
– Мне сообщили, что ты провела ночь у него в отеле, – объяснил Вальтер.
– Вы следите за мной? – ошеломленно спросила девушка.
– Присматриваю, а не слежу, Лизетта. Я же твой крестный отец.
– Вальтер, у меня нет причин вам лгать.
– Да, но у тебя могут быть причины меня защищать.
– От чего?
– От того, что стоит между Лукасом Равенсбургом и фон Шлейгелем.
– Вы видите больше, чем есть на самом деле.
– Очень надеюсь, что я ошибся. Понимаешь, во всем, что касается гестапо, мое влияние минимально. Быть может, тебе удастся припугнуть моим именем фон Шлейгеля и ему подобных, но, уверяю, если тобой заинтересуется Берлин или парижская штаб-квартира гестапо, я тебе не защитник. Гиммлер – безжалостный параноик, страшная комбинация для шефа секретной службы, да вдобавок еще и военной охраны.
Она кивнула.
– Тебе повезло, что фон Шлейгель едет в Польшу, в свои лагеря. Чтоб ему там до смерти замерзнуть! – с отвращением произнес Вальтер. – Впрочем, от таких, как он, непросто избавиться. Я заверил его, что знаю Равенсбурга и хорошо к нему отношусь. Надеюсь, моя ложь не обернется против меня самого.
– Спасибо, Вальтер, – тихо сказала Лизетта.
– Прежде чем благодарить, тебе надо знать еще кое-что.
Глаза их встретились.
– Фон Шлейгель расспрашивал меня не только о твоей помолвке.