Лавина
Шрифт:
– Мам, послушай. Нет, мам, плевать на шум. Да, я еду на скейте в потоке машин по мостовой. Но послушай меня секундочку, мам…
Ворчит и ворчит, ноет и ноет. Ну как с ней можно говорить? Потом И.В. пытается связаться с Хиро, и через пару минут ей все же удается пробиться на его мобильник.
– Эй! Привет! Эй! – кричит она, потом слышит вдруг автомобильный гудок. И доносится он из мобильника.
– Да?
– Это И.В.
– Как дела?
В личных разговорах этот тип всегда как будто слегка тормозит. Ей совсем не хочется говорить о том, как у нее дела. На фоне голоса Хиро звучит новый гудок.
– Где ты,
– Иду по улице Л.А.
– Как ты можешь быть подключен, если идешь по улице? – Тут до нее доходит жуткая правда. – О господи, ты что, горгульей заделался?
– Ну, – тянет Хиро. Он сконфуженно мнется, словно ему пока еще в голову не пришло, что он наделал. – Не то чтобы совсем горгульей. Помнишь, как ты ругалась, что я все деньги трачу на компьютерные примочки?
– Ну да.
– Я решил, что трачу недостаточно. Поэтому купил себе машину на пояс. Самую маленькую, какие только бывают. Я иду по улице, а эта штуковина закреплена у меня на ремне на животе. Круто.
– Ты горгулья.
– Да, но это совсем другое дело, никаких тяжестей на меня не понавешено…
– Ты горгулья. Послушай, я говорила с одним из оптовиков. – И?..
– Она сказала, что когда-то была хакером. У себя в компе она увидела что-то странное. Потом болела и под конец присоединилась к культу, а затем ее перевезли на Плот.
– На Плот? Продолжай.
– На «Интерпрайз». Они берут у хакеров кровь, Хиро. Высасывают из их тел. Они заражают людей, впрыскивая им кровь больных хакеров. А когда у хакеров вены становятся сплошная дорога, как у джанки, их отправляют на сушу, чтобы они занимались тут оптовой торговлей.
– Очень хорошо, – говорит он. – Отличная инфа.
– Она сказала, что видела статику на своем мониторе и от этого заболела. Тебе об этом что-нибудь известно?
– Ну да. Это правда.
– Правда?
– Ага. Но тебе не стоит волноваться. Оно поражает только хакеров.
С минуту она и слова вымолвить не может, так она зла.
– Моя мама – программист у федералов. Ах ты, сволочь! Что же ты меня не предупредил?
Через полчаса она уже дома. На сей раз даже и не думает переодеться в свою маскировку, просто врывается в дом в жутковатом черном комбинезоне. Бросает доску в коридоре на пол. Хватает с полки одну из маминых безделушек – тяжелый хрустальный кубок (на самом деле не хрусталь, а прозрачная пластмасса), который она получила за то, что пару лет назад подлизывалась к боссу федералов и прошла все тесты на полиграфе, – и вламывается в мамин кабинет.
Мама там. Как обычно. Работает за своим компьютером. Но в данный момент она на экран не смотрит: на коленях у нее какие-то заметки, которые она перелистывает.
И в тот момент, когда мама поднимает на нее глаза, И.В. размахивается и швыряет хрустальный кубок. Тот пролетает прямо над маминым плечом и, отскочив от компьютерного столика, ударяется об экран монитора. Потрясающий результат. И.В. всегда хотелось это сделать. На несколько минут она замирает, наслаждаясь делом рук своих, а мама тем временем выплескивает всевозможные дурацкие эмоции. Что ты делаешь в этой форме? Разве я тебе не говорила, нельзя ездить на скейте по настоящим улицам? Бросать вещи в доме не положено. Это самое ценное, что у меня есть. Зачем ты разбила компьютер? Это собственность правительства. И что, вообще, тут творится?
Понимая, что это будет продолжаться
Наконец мама успокаивается, побежденная стратегией молчания И.В.
– Я только что жизнь тебе спасла, мам, – говорит И.В. – За это полагается хотя бы печенье.
– О чем, скажи на милость, ты говоришь?
– Ну, если бы вы – люди в определенном возрасте – старались держаться в курсе основных событий, то вашим детям не пришлось бы прибегать к таким крайним мерам.
35
«Земля» материализуется, величественно кружа перед самым его носом. Хиро хватает ее, поворачивает к себе Орегоном, потом приказывает убрать облака, что программа и делает, открывая перед ним кристально ясный вид на горы и береговую линию.
Там в какой-то сотне миль от побережья Орегона растет на воде гранулированный фурункул. Нагноение – еще мягко сказано. Сейчас он в сотне миль южнее Астории и все движется на юг. Теперь понятно, зачем Хуанита пару дней назад поехала в Асторию: она хотела подобраться поближе к Плоту. Зачем – остается только гадать.
Подняв голову, Хиро сосредоточивает взгляд на «Земле», подтаскивает к себе Орегон, чтобы лучше разглядеть происходящее. По мере приближения в симуляции, на которую он смотрит, нечеткие панорамные снимки, полученные со спутников на геостационарной орбите, сменяются отличным видео, поступающим в компьютер ЦРК от целой стаи спутников-шпионов на бреющем полете. Теперь перед Хиро – мозаика фотографий, отснятых всего пару часов назад.
Плот – несколько миль в ширину. Очертания его постоянно меняются, но в тот момент, когда были сделаны снимки, он имел форму раздутой человеческой почки. Иными словами, пытается принять форму наконечника стрелы или клина летящих на юг гусей, но в системе столько помех, она настолько аморфна и неорганизованна, что получается только почка.
В центре – два гигантских судна, притертые друг к другу бортами: «Интерпрайз» и нефтяной танкер. Этих мастодонтов подпирает еще несколько крупных судов, коллекция контейнеровозов и прочих сухогрузов. Ядро.
Все остальное – мелочь. Временами различимы угнанные яхты или списанные рыболовецкие траулеры. Но большинство лодок Плота – лодки и ничего больше. Мелкие прогулочные катера, сампаны, дау, одномачтовые каботажные суда, ялики, плотики, джонки, импровизированные строения поверх заполненных воздухом бочек из-под нефти и плиты пенопласта. Добрая половина – вовсе и не плавучий материал, а нагромождение веревок, канатов, досок, сетей и прочего мусора, связанного воедино и накрученного поверх всего, что держалось на воде и было под рукой.
А в самой середине засел, как паук, Л. Боб Райф. Хиро не знает наверняка, что он поделывает, не знает, как связана со всем этим Хуанита. Но пора поехать туда и все выяснить.
Скотт Лагерквист стоит на краю «Универмага Мотоциклов Марка Нормана 24/7» и ждет тягач доставки, когда из-за угла вдруг выходит решительно шагающий по тротуару парень с мечами. Пешеход в Л.А. – диковинное зрелище, намного более диковинное, чем человек с мечами. Но желанное. Все, кто приезжает в контору по продаже мотоциклов, уже, по определению, имеют машину, поэтому им ничего не навяжешь. А вот пешеход – просто подарок судьбы.