Лавка ужасов
Шрифт:
Состоялась она, правда, не через пару дней, как договаривались, а лишь спустя полтора месяца. Незадолго до Нового года Глеб поехал в Москву покупать подарки для своей многочисленной родни. К тому моменту он уже и забыл почти про смешного собеседника, на полном серьезе считающего себя могущественным магом.
Вспомнил только потому, что случайно оказался неподалеку от названного Платоном места. Чистые пруды. Один из символов Москвы, ставший после гибели Игоря Талькова еще и объектом паломничества. И, подобно еще нескольким таким местам, постепенно превратившийся в классический рок-н-ролльный гадюшник. Фанатов Талькова довольно скоро сменили персонажи, весьма далекие от его творчества, но близкие к именуемому в народе «Тремя топорами» портвейну «777» и прочим, столь же недорогим и незатейливым радостям жизни. «Кажется, я знаю, почему он не любит бывать на таких сходках», - подумал Глеб, увидев этих людей.
Платон, который на момент встречи с Юрасовым тоже выглядел не лучшим образом - с немытыми волосами, утомленный дорогой, несший несколько пятен осенней грязи, да еще и царапины на скулах и подбородке - смотрелся бы английским пэром на фоне тех, кто предстал перед взором Глеба в день его визита на Чистые пруды.
Происходящее здорово напоминало вечеринку привокзальных бомжей. Сидя на обшарпанной загаженной лавочке, трое парней и две девушки, одетые, в общем-то, в лохмотья, но с явной претензией на неформальность - гоняли по кругу бутылку водки, ничем не запивая и не закусывая. Четыре уже опустевших сосуда стояли у их ног на слегка подтаявшем снегу. Кто именно превратил скамейку, являвшуюся некогда произведением искусства, в памятник упадку и разрухе, догадаться было нетрудно.
Подойдя поближе, Юрасов увидел, что мужчин в компании четверо - еще один растянулся на скамейке за спинами своих собутыльников. Должно быть, этот герой свою норму «подвигов» на сегодня уже выполнил…
«Наверное, они и впрямь бездомные, - подумал Глеб.
– Кто ж еще зимой на улице будет спать?».
Заметив, что на них пристально смотрит незнакомый парень, неформалы забеспокоились. Начали перешептываться между собой, то и дело бросая подозрительные взгляды на Юрасова. Глеб решил, что держать их в напряжении, пожалуй, не стоит. Могут ведь и разбежаться. Или, напротив, сами напасть, вооружившись пустыми бутылками. А посмотреть «настоящую магию» все-таки хочется.
– День добрый, граждане, - сказал Юрасов, подойдя к маргиналам почти вплотную.
Он старался говорить как можно более приветливо, но фраза, тем не менее, получилась какая-то милицейская. Не самый лучший способ начинать общение с представителями этой социальной прослойки…
И все же - «проканало», если выражаться тем же языком, что и те, к кому он подошел.
– Здорово, коли не шутишь, - махнул рукой один из ребят, во рту у которого недоставало нескольких зубов. По виду же он более всего смахивал на панка.
– Тебе чего надобно? Может, выпить хочешь? Тогда, будь добр, пополни нашу королевскую казну. Сливки общества как раз собирались скинуться на новый кубок, но я так чувствую, что может и не хватить.
Услышав этот монолог, Глеб едва не покатился со смеху. Щербатый маргинал явно был когда-то студентом-гуманитарием. А может, он оставался таковым и поныне - социальный статус этого субъекта Юрасова нисколько не волновал.
– Нет, пить я не хочу, - сказал Глеб.
– А вот угостить вас могу. Если скажете, как Горыныча найти.
– Ну, я Горыныч, - вскинулся человек, растянувшийся на скамейке.
– Чего тебе?
– Мне бы с Платоном пообщаться, - произнес Юрасов. «Надо же, у парня свое жилье имеется, раз уж Платон сказал, что у него квартирует. А он все равно здесь отмораживается. Странный, все-таки, народ эти неформалы».
– С Платошей?
– согнув ноги в коленях, Горыныч выбрался из-за спин товарищей и уселся прямо напротив Глеба. Он оказался здоровенным амбалом в «косухе» и драных джинсах - это в конце декабря-то.
– А что ты хочешь от него?
«Ну и душная же публика, - подумал Юрасов.
– Хотя, по большому счету, он правильно поступает. Мало ли кто его другом интересоваться может».
– Разговор неоконченный есть.
– Так, - достав из кармана своей косухи пачку сигарет - и не абы каких, а Parliament - Горыныч закурил и внимательно посмотрел на Глеба.
– Смотри, если ты ему проблем подбросить хочешь, я тебе ничего не скажу. Да еще и по рогам настучу, а ребята помогут. Верно, Фишер?
– так, оказывается, звали неполнозубого панка.
– Верно, - тот радостно «сверкнул» провалами в челюстях.
– Урле бока намять - лучше, наверное, на свете и нет ничего.
– Я вам не урла, - жестко произнес Глеб.
– И Платона обижать не собираюсь.
– Откуда я знаю, можно ли тебе верить?
– развел руками Горыныч.
– Приведу тебя к нему - а ты ствол из штанов достанешь.
«Ни фига себе, разговорчики, - промелькнуло в голове.
– Непростого человека я, все же, подвозил».
– Не достану, - заверил Глеб.
– Позвонить ему можешь?
– Могу, - кивнул битюг.
– Автомат рядом.
– Не нужно автомата, - Юрасов протянул Горынычу свой мобильник.
– Скажи, пришел Глеб, который его с Валдая подвозил.
– Ого, какая зверюга, - «металлист» несколько секунд изучал дизайн достаточно редкого в ту пору аппарата.
– Тебе звонок на домашний номер в копеечку не влетит?
– Влетит, - кивнул Глеб.
– Но уж очень Платона увидеть нужно.
– О’кей, - Горыныч набрал семь цифр и быстро пересказал слова Юрасова. Выключил телефон и протянул владельцу.
– Сказал, приедет. А ты, вроде бы, проставиться обещал за помощь?
Мрачное заброшенное одиннадцатиэтажное здание в районе Ховрино, неподалеку от Речного вокзала, привлекает к себе сотни людей. Сюда съезжаются любители острых ощущений со всей Москвы. Каждый год в этих стенах находят десятки трупов.
Зловещее место обросло множеством легенд и имеет, можно сказать, дьявольскую репутацию.
Это - Ховринская больница. Ее строительство началось в 1981-м году на месте старого кладбища. Планировалось создать одно из лучших медицинских учреждений страны на 1300 коек для больных со всего Советского Союза. Но со временем было решено построить здесь обыкновенную районную больницу - в Ховрине в те годы медучреждений не было вообще. В 1985-м строительство при неясных обстоятельствах свернули. В больницу к тому времени уже завезли аппаратуру и мебель. Все это растащили местные жители.
Причин, по которым строительство было остановлено, предполагается несколько: нехватка средств для окончания работы и дальнейшего содержания больницы; неудовлетворительное состояние фундамента; неудачный исходный проект, грозивший обрушением здания. Но после того, как прекратились строительные работы, история Ховринской больницы только началась. Ей не суждено было стать оазисом, спасающим человеческие жизни. Она стала юдолью, где люди встречали смерть - из-за неразделенной любви, по нелепой случайности, и, наконец, волею судьбы…