Лавкрафт
Шрифт:
Несломленный Лавкрафт ответил поэмой в сорок шесть строк под названием «Ad Criticos»:
Что за протесты взор терзают мой? То Джексона льстецы встают стеной! Они, в любовных россказней плену, Верны кумиру честно своему; Слащавые интриги защищают, Проклятьями покой мой нарушают. … Строчить, пресладкий Джексон, продолжай И публику дурную ублажай. Покрыли во Второго Карла время Уичерли и Драйден срамом сцену; И задает эротика вновь тон, Звучит лишь твердых духом громкий стон… [131]131
«The Argosy», LXXIV, 1 (Dec. 1913), 11.1–6 & 39–44, процитировано в «The Golden Atom», No. 9 (Dec. 1940), p. 12. («Ad Criticos» (лат.) — «Критикам». За этой поэмой, «Liber Primus» («Книга Первая»), последовали «Liber Secundus», «Liber Tertius» и «Liber Quartus», соответственно в сорок девять, сорок шесть и тридцать четыре строки, из них в «Аргоси» была опубликована только «Liber Secundus» (LXXIV, 3 (Feb. 1914), pp. 715–716).
Война
132
В действительности стихотворение «Ad Criticos» уже было ответом Джону Расселу, ибо следующие четыре строки этого произведения после первых шести, приведенных выше, звучат так: Прощаю, Рассел, ваше оскорбленье, Коль выражено ловко так презренье. Зажженный истым жаром муз ваш стих Достоин целей выше рядовых.
В Howard Phillips Lovecraft «The Ancient Track: The Complete Poetical Works», ed. by S. T. Joshi, San Francisco: Night Shade Books, 2001, p. 492, указан другой номер «Аргоси», в котором было опубликовано «Ad Criticos» — LXXIV, 2 (Jan. 1914), pp. 479–480. (Примеч. перев.)
133
«The Argosy», LXXVI, 2 (May 1914), p. 477.
В октябрьском выпуске 1914 года редактор обособил рубрику «Вахтенного журнала» под заголовком «Фред Джексон, За и Против», опубликовав в ней письма за и против Джексона и Лавкрафта. Между тем Лавкрафт, нашедший рифмованное возражение Рассела забавным, написал ему и завязал с ним дружбу. Они представили два совместных стихотворения. Рассел написал «Конец джексоновской войны»:
О сэр, достанет дюйма для изданья От критиков совместного прощанья. Давно свою мы ссору развязали, Клянут уж нас, что ваш «Журнал» украли! Простите падших, что посметь могли В сокровищницу с ядом слать стихи. … Кончаются всё ж распри иногда, Встречаются враги вновь как друзья: Вот так и мы — мир прочный заключим, Отложим перья, ругань прекратим. Но что за шум? Звучит то ликованье От тысяч благодарных за прощанье.Лавкрафт сочинил «Наши извинения Э. М. В.»:
Это голос придиры, Послушайте плач: «Вот Лавкрафт и Рассел С поэмой опять. Я, правда, уверен, Что это позор, На что они тратят Бумаги простор. „Журнал“ этот ведь Для критики дан, Они ж полагают, Печатать чтоб брань. Редактор, молю, Заставьте их молчать, А то они станут Себя ИМ считать». Волненья оставьте, Э. М. В. дорогой, Впредь своими стихами Ваш не тронем покой [134] .134
«The Argosy», LXXVII, 3 (Oct. 1914), p. 718. (С. Т. Джоши в Howard Phillips Lovecraft «The Ancient Track: The Complete Poetical Works», ed. by S. T. Joshi, San Francisco: Night Shade Books, 2001, p. 492, пишет: «[Стихотворение Г. Ф. Лавкрафта „Конец джексоновской войны“] написано по просьбе Т. Н. Меткалфа, редактора „Аргоси“, желавшего закрыть полемику в письмах и стихах о Фреде Джексоне. Поэма была опубликована под коллективным заголовком „Прощание критиков“, ниже следовало стихотворение Джона Рассела „Наши извинения Э. М. В.“. Л. Спрэг де Камп полагал, что последнее принадлежит перу Лавкрафта, но, несомненно, „Конец джексоновской войны“, написанное в обычном для Лавкрафта пятистопном ямбе, более типично для его произведений, нежели ямбический триметр стихотворенья „Наши извинения Э. М. В.“, которым часто пользовался Рассел. Обе поэмы были подписаны внизу совместно Лавкрафтом и Расселом, поэтому авторство сразу не ясно». — Примеч. перев.)
Полемика завершилась, но Лавкрафт продолжал писать в «Аргоси» и «Олл-Стори». В одном из писем излагаются его литературные пристрастия: «В настоящую эпоху пошлого вкуса и убогого реализма подлинным утешением является чтение таких изданий, как „Олл-Стори“, которое всегда находилось и находится и поныне под влиянием художественных школ По и Верна…»
Его последние письма в журналы Мансея, в 1919–1920 годах, превозносили автора приключенческих историй Фрэнсис Стивене, входившую наряду с Зейном Греем и Эдгаром Райсом Берроузом в число его любимых писателей. Также он вставлял и колкости: «Почему бы одному из ваших объединений талантливых писателей не порадовать нас первоклассной историей без поцелуев и объятий в конце? Некоторые уже сыты по горло любовными романами» [135] .
135
«All-Story Weekly», XXVIII, 4 (7 Mar. 1914), p. 223; CXIV, 3 (15 Nov. 1919), p. 528. Первая цитата приводится также в Sam Moskowitz «Under the Moons of Mars (A History and Anthology of „The Scientific Romance“ in the Munsey Magazines, 1912–1920)», N. Y.: Holt, Rinehart 8c Winston, 1970, p. 373.
Бедный Лавкрафт, у которого никогда не было свидания с девушкой, который никогда не оставался с ней один на один и которого с детства не целовала даже мать! Приведенные выше два письма в «Аргоси» были подписаны «Август Т. Свифт», ибо Лавкрафт был расточителен на псевдонимы. Это имя объединяет термин «августейшая эпоха», относящийся к дарствованию королевы Анны (1704–1714), и фамилию одного из светочей Лавкрафта [136] . Он был тогда деятельным сотрудником любительских
136
«Августейшая эпоха» — неоклассический век английского искусства и литературы семнадцатого — начала восемнадцатого веков. (Примеч. перев.)
Все, кроме последнего, старые добрые американские имена, некоторые позаимствованы из семейного древа Лавкрафтов. Использование псевдонимов вызывает у биографов писателя некоторые затруднения, поэтому все его произведения могут быть так никогда и не установлены полностью [137] .
Пока бушевала джексоновская война, Лавкрафт, не перестававший вести астрономические записи, возродил свои газетные очерки. Начиная с 1 января 1914 года в «Провиденс Ивнинг Ньюз» печаталась его ежемесячная астрономическая колонка. Публикации продолжались без перерывов до мая 1918–го. Затем, как выразился Лавкрафт, «газета была продана демократам», и «смена правления вызвала потребность в изменении стиля, к чему я отказался присоединиться» [138] . Еще одна серия из восемнадцати астрономических статей появилась в 1915 году в «Газетт-Ньюз», Ашвилл, штат Северная Каролина. Связь Лавкрафта с этой газетой была, вероятно, осуществлена через его друга детства Честера Манро, жившего тогда в Ашвилле.
137
Willametta Kejfer «Howard P(seudonym) Lovecraft: The Many Names of HPL» в «The Fossil», Jul. 1958, p. 82; Robert H. Barlow «Pseudonyms of H. P. Lovecraft» в «The Acolyte», 1,4 (Summer, 1943), p. 18. Август Дерлет в «„New Pseudonyms“ Rejected by Derleth» в «The Fossil», LVI, 159 (Oct. 1958), p. 90, исправляет утверждение Кеффер о том, что «Консул Хастинг» и «Рэндольф Сент-Джон» были псевдонимами Лавкрафта, относя их к Альфреду Галпину и Рейнхарту Кляйнеру соответственно. Сэм Московиц в «Under the Moons of Mars (A History and Anthology of „The Scientific Romance“ in the Munsey Magazines, 1912–1920)», N. Y.: Holt, Rinehart 8c Winston, 1970, p. 378, предполагает, что Лавкрафт использовал псевдоним Август Т. Свифт во избежание еще одной полемики; это вполне вероятно, но к тому времени он уже привык под малейшим предлогом использовать псевдонимы.
138
Письмо Г. Ф. Лавкрафта К. Э. Смиту, 25 марта 1923 г.; Б. О. Двайеру, 3 марта 1927 г.
Статьи в «Ивнинг Ньюз» имели объем тысяча четыреста-тысяча восемьсот слов каждая. Обычно они появлялись в первое число месяца, но иногда несколькими днями раньше или позже. В них приводились голые астрономические факты — фазы луны, положения созвездий и планет, — а также кое-что еще.
Лавкрафт пересказывал древние мифы о планетах и созвездиях, приводя античные поэмы Арата, Манилия и Овидия в переводах Драйдена, Аддисона и других писателей эпохи барокко. Он также включил и несколько своих поэм. Лавкрафт выразительно рассказывал читателям об истории астрономии и философии науки: «Над юго-востоком горизонта в буйном великолепии медленно появляется Скорпион со своей сверкающей ярко-красной звездой Антарес — подобающее знамение для огненных сцен, что ожидают наших воинов на кишащих фрицами равнинах Франции. Созвездие Скорпиона — самое впечатляющее и характерное из летних групп, и оно будет лучезарно сиять в последующих месяцах. К западу от него, полностью достигая меридиана, горизонт наполняют крайние части созвездия Центавра. Вся группа, в том числе ее ярчайшие звезды, на нашей широте не наблюдается. Альфа Центавра, самая яркая звезда этого созвездия, является нашим ближайшим звездным соседом и расположена на расстоянии 25 000 000 000 000 миль от Солнечной системы. Такое гигантское по земным меркам расстояние, считающееся бесконечно малым в звездном пространстве, является убедительным свидетельством беспредельности размеров видимой вселенной, не говоря уже о потрясающей концепции абсолютной бесконечности. Изучение бесконечных пространства и времени — действительно самая поражающая воображение особенность астрономической науки. Человечество со своими напыщенными притязаниями превращается в совершеннейшее ничто, когда рассматривается относительно неизмеримых бездн бесконечности и вечности, разверзающихся над ним. Вся эпоха существования человечества, или Солнца и Солнечной системы, или самой видимой Вселенной — лишь незначительный миг в истории вращающихся сфер и потоков эфира, составляющих все мироздание, истории, у которой нет ни начала, ни конца. Человеку, далеко не главнейшему и величайшему объекту Вселенной, со всей очевидностью показывается, что он является лишь случайностью — возможно, несчастной — естественного устроения, чья безграничная протяженность низводит его до полнейшей ничтожности. План Вселенной в целом, несомненно, совершенно безразличен к его присутствию или отсутствию, к его жизни или смерти. Даже зримая нами гигантская вселенная всего лишь атом в абсолютно неограниченном пространстве, простирающемся повсюду…» Современный литератор попытался изобразить астрономическую бесконечность в белом стихе, описав в нем сон или видение:
«Я в космосе зрел искру серебра, Что жалкий значила предел познаний, Его вселенной смертные зовут. Кругом, со звездочку как будто каждый, Миры сверкали, нашего огромней. Ночами как безлунными Путь Млечный В сиянье звезды без числа являет Земному взору, всяк звезда суть солнце, Так вид тот светом лился в душу мне; Завеса с драгоценными камнями, И каждый — мир могущественный солнц — Вселенные все, пред моим что взором, Лишь атом в бесконечности пространстве».«Современный литератор» — это сам Лавкрафт [139] . В другой раз он остановился, не пожалев мрачных красок, на возможном конце вселенной: «Фундаментальный принцип физики заключается в том, что ни материю, ни энергию невозможно создать или уничтожить. Поскольку звезды и туманности непрерывно выделяют энергию в виде света и тепла и поскольку они не могут создавать ее больше, чтобы возмещать свои потери, то из этого следует, что однажды их энергия будет полностью рассеяна в бесконечности в виде постоянных волн лучистого тепла, слишком слабого, чтобы производить какой-либо заметный эффект. Итоговая картина опустошения будет действительно ужасной. Гигантская вселенная — могила беспросветного полуночного мрака и вечного арктического холода, в которой будут кружить, темные и холодные, солнца с роями мертвых замороженных планет, устланных прахом несчастных смертных, которые погибнут, когда их господствующие звезды угаснут на небесах».
139
Приведенное выше стихотворение — выдержки (строки 152–156, 160–165 и 169–170) с незначительными изменениями из поэмы Г. Ф. Лавкрафта «Кошмар Поэта» («The Poe — et's Nightmare», 1916). (Примеч. перев.)