Лавондисс
Шрифт:
И Кьюин сел около костра юной женщины и стал смотреть, как она пророчит.
В первой кожаной сумке она хранила веточки всех деревьев, которые росли в лесу. Она собирала их много лет, и на этой земле не осталось дерева, которого не было бы в ее сумке в виде короткой подстриженной палочки.
— Это мой лес, — сказала Ясень и воткнула веточки рядом с ним.
— Здесь весь лес, даже тот, что был до Льда, и до предыдущего Льда, и мало кто из женщин видел его через огонь, в котором тает медь. Все леса всех эпох здесь, в моей руке. И если я ломаю сучок, вот так, — и она сломала
— Нет, — сказал Кьюин.
— Ты не умеешь правильно слушать, — улыбнулась Ясень.
Она тряхнула второй сумкой.
— Здесь я храню кости многих животных, маленькие кусочки, которые я собрала во время долгих путешествий. Здесь не все. Но Человек есть. А для еды — свиньи, зайцы, олени и лошади. Ощипанные птицы и жирные рыбы. Более чем достаточно, чтобы насытить такого хилого юношу, как ты.
Он поглядел на обломок коричневой кости, которую она держала в ладони.
— Ерунда. Здесь только обломки тупых костей. Как ты можешь сказать, кто из них кто?
— Я не могу, — ответила она. — Пока не брошу их.
Она закрыла глаза и бросила веточки и кости. По-прежнему держа глаза закрытыми, она протянула руку, выбрала из кучи две палочки и положила перед собой, сделав из них крест. Потом, в слепую, взяла кость и положила ее на крест. Затем открыла глаза, посмотрела на то, что получилось, и сказала:
— В лесу из дуба и орешника рыщет гигантская свинья; она мчится по северным тропам.
Кьюин не стал ждать второй подсказки. Он собрал свои копья, сеть и силки, и пробежал двенадцать миль вокруг леса, пока не нашел место, где росли дубы и орешник. Не успел он войти в лес, как свет изменился и стало тихо. Сначала он занервничал, но потом его зрение приспособилось и ему показалось, что он видит сквозь деревья. Он заметил спину гигантской свиньи со смертельными колючками; она бежала по северным тропам. Тогда он погнался за ней, догнал и после долгой борьбы забрал ее жизнь. Он приволок тело домой, по дороге отрезав кусок мяса и оставив его Ясени.
Через неделю он опять пришел к ней. Почувствовав себя сильнее, он взял с собой два копья и два ножа, хотя и оставил дома силки и сеть. Он сел на корточки перед Ясенью, и она опять в слепую выбрала две веточки и сверкающий кусок кости.
— Есть лес, где растут грабы, стволы которых обнимает терновник. Там ты найдешь оленя, холка которого достигает плеча высокого мужчины.
Кьюин недоуменно поглядел на нее:
— В этой земле нет такого места, где растут вместе грабы и терновник.
— Позови его, и оно появится, — сказала Ясень. — Его можно найти. И я не сказала, что ты будешь охотиться один.
Кьюин, озадаченный, побежал вдоль края леса. Вскоре он устал и вошел в темный лес, где нашел тень и несколько орехов. Он вошел в лес еще глубже, пробиваясь сквозь колючий терновник, и вскоре вокруг него призывно замелькали серебряные стволы граба. Сражаясь с тернистой чащей, он слушал тишину и глядел в странно потемневшее небо, хотя до заката было
— Ты нашел лес из граба и терновника? — спросила его Ясень, когда он вернулся к ней.
— Да, — ответил юноша и отрезал ей кусок мяса. — Но, клянусь, его не было еще год назад.
— Да, сейчас его нет, — ответила женщина. — Но он рос здесь когда-то, когда земля была моложе.
— Готовь свое мясо, — сказал ей Кьюин. — Твои слова пугают меня.
Так и пошло:
В лесу из ольхи и ивы две лошади плескались в пруду.
В лесу из дуба и липы по южным тропам прыгали зайцы, толстые как свиньи.
В лесном кустарнике из бука и можжевельника он добыл жирных птиц, созревших для убийства.
Девять недель Кьюин бегал вдоль опушки и находил странные леса, и в каждом из них он убивал добычу, которой поддерживал деревню. Его вера в себя росла. Рана на ноге тревожила его все меньше и меньше. Он опять стал легконогим. Никто в деревне больше не смеялся над ним, зато он смеялся над всеми. Он стал отважным и смелым.
В десятый раз он пришел к Ясень только с одним копьем и одним ножом.
Она бросила веточки, выбрала кость, поставила на крест и открыла глаза. И не сказала ничего. Несмотря на грязь, покрывавшую ее лицо, Кьюин заметил, что она побледнела. Она захотела прервать гадание и смешать ветки, но Кьюин остановил ее:
— Деревня голодна. Скажи мне, где можно поохотиться.
— В лесу из березы и боярышника.
— И на кого?
— Ни на одного зверя, известного смертному, — тихо сказала она. — Я вообще не узнаю этот кусок кости.
— Тогда я буду надеяться, что его можно съесть.
— Тебе потребуется больше, чем эта надежда. Тот, кто ждет тебя в лесу, более жесток, чем любой зверь, на которого ты охотился. И он не побежит, он ищет тебя. Он сам охотник. Подожди неделю, Кьюин, и я опять раскину кости для тебя.
— Я не могу ждать. Деревня не может ждать. Я — единственный оставшийся охотник.
Ясень опять посмотрела на лес кости.
— Этот лес — очень плохое место. Даже земля отвергла его. — Она сломала веточки и кость. — Тот, кто бродит там, сумасшедший, и сделан из сумасшедшего ума. Он вышел из тени, чтобы остановить тебя. Ты добыл слишком много. И ничего не заплатил. Моя ошибка. Моя ворожба и твоя охота призвали древнюю и страшную силу.
— Ей придется иметь дело со мной, — ответил Кьюин. — Я принесу тебе кусок мяса еще до наступления темноты.
— Ты будешь мертв еще до полудня.
— Я проживу намного дольше.
— Да, я верю, что проживешь, — сказала Ясень, — но не в этом мире.
И он побежал вдоль края леса.
Ясень обдумала его слова. В полдень она бросила веточки и кость, но они ничего не рассказали ей. Она улыбнулась и обрадовалась.
Значит, он был прав, по меньшей мере в этом.
Часом позже она опять бросила веточки и кость и печально покачала головой, ибо увидела лес из березы и боярышника, и расщепленную человеческую кость, лежащую в нем.