Лайка
Шрифт:
За толстым пуленепробиваемым стеклом КПП тускло светили фонари, освещая ближнюю часть дороги, по которой ездили только свои, военные. Коробейников не мог даже вспомнить, что кто-нибудь когда-нибудь ночью проезжал через КПП после двух ночи и до семи утра. Это было абсолютно мертвое время: когда и спать нельзя, и бодрствовать почти невозможно. Через два часа он встал на стул и достал книгу. Попытался почитать другие рассказы из нее, но результат оказался тем же – книга очутилась снова на шкафу через пятнадцать минут. Через час по рации предупредили, что к ним вроде бы едет какая-то машина – стало интересно. Правда, через десять минут сыграли
Когда сержант стал по второму разу изучать последнюю страницу книги, вдруг он боковым зрением заметил какое-то шевеление на повороте дороги. Действительно, когда он стал внимательно всматриваться, то углядел, как за стволами вековых елей мелькает чей-то силуэт. Еще через минуту прямо под фонарным столбом возник человек в очень странной одежде, к тому же с бородой. «Видимо, рыбак какой-то заблудился что ли? – подумал Коробейников, обратив внимание на бахилы мужчины. – Тут вроде, говорили, где-то имеются небольшие пруды. Только почему-то он без ничего: ни ящика, ни ледобура за спиной. Скорей всего, ночью бухали, и этот забрел в лес и заблудился. Что ж, надо лейтенанта будить – пусть разбирается».
– Товарищ лейтенант, – тихонько толкнул сержант дежурного офицера, зайдя в комнату отдыха, и тот мгновенно вскочил и потянулся.
– Что такое, Коробейников? Я бы и сам проснулся через пятнадцать минут…
– Товарищ лейтенант, там по дороге к нам непонятный мужчина идет. По всей видимости, какой-то то ли рыбак, то ли бомж. Вон, посмотрите!
Офицер – словно бы и не спал буквально минуту назад – бодрым шагом подошел к окну на всю стену и, слегка щурясь, стал смотреть на ночного странника, который явно шел к ним, судя по уверенному и твердому шагу мужчины.
– Может, вызвать тревожную группу? – тихо спросил сержант.
– Пока не надо. Ты возьми свой автомат на всякий случай и оставайся тут, а я выйду к нему и разузнаю что к чему.
– Есть! – ответил Коробейников и взял в руки из специальной ниши под столом свое оружие.
Увидев появившегося из-за угла КПП дежурного лейтенанта, Никита убыстрил свой шаг. Офицер же медленно прошел через полноростовый роторный турникет, потом кивнул в сторону своего помощника и, заложив руки за спину, стал ждать непрошеного гостя, внимательно следя за каждым его шагом и движением.
– Доброе утро! – поздоровался Никита, остановившись в шагах десяти от лейтенанта.
Дежурный офицер ничего не ответил, только чуть приподнял домиком брови и кивнул молча головой, как бы спрашивая, какой, мол, черт притащил его в такой ранний час к секретному объекту?
– Товарищ лейтенант, – голос Никиты прозвучал очень уверенно и твердо, – вы, конечно же, посчитаете мою просьбу исключительно диким и подозрительным, особенно если взять место и время моего появления, да к тому же еще в таком виде. Так вот, мне нужно передать вот этот
– Надеюсь, вы не имеете в виду Директора Службы внешней разведки России, – перебил его лейтенант и, ежась от утреннего холода, улыбнулся с некоторой долей презрительности.
– Да, я как раз его и имею в виду, – также твердо, не меняя интонации, ответил Никита. – Я знаю, что подошел к вам рановато, но мне идти некуда, да и время на самом деле имеет очень большое значение в том деле, из-за которого я прилетел из Красноярска… Да, я не представился – это моя ошибка. Вот возьмите мой паспорт и мои билеты.
Никита двинулся к офицеру. Тут же за турникетом появился сержант Коробейников с автоматом, направленным в его сторону. Лейтенант повернул голову назад и махнул рукой своему помощнику – тот опустил свое оружие. Затем он взял в руки документы у подошедшего к нему Никиты и стал изучать их. Все сходилось: Шадрин Никита Алексеевич, прописан в поселке Сайгир Туруханского района Красноярского края, прилетел три часа назад в Москву, доказательством чему были два авиабилета.
– Так что вас сподвигло пробраться из сибирской тайги сюда, на режимный объект, к тому же в такой ранний час? – не поднимая головы, но следя боковым зрением за каждым движением Никиты, спросил лейтенант, продолжая изучать его документы. – Если вы в здравом уме, в чем я, уж простите меня, мягко говоря, очень сильно сомневаюсь, то должны понимать, что я не собираюсь никоим образом беспокоить Директора СВР. Если невыносимо хотите попасть к нему на прием, то, пожалуйста, приходите днем и пройдите все положенные процедуры.
– Товарищ лейтенант, да все я понимаю, поэтому только прошу передать, даже не передать, а, знаете что?.. Вы перепишите на свой листок вот эти символы, буквы и цифры – если вдруг думаете, что на моей бумаге может быть яд или еще что – и попросите передать их в той же последовательности, как тут написано, Константину Георгиевичу.
– Гражданин, смотрите, все для вас может плохо кончится, если вы не покинете это место, – не обращая на странную просьбу никакого внимания, дежурный офицер протянул документы и билеты обратно Никите. – Прошу удалиться немедленно, и если у вас есть желание…
– Можете меня арестовать, – перебил его Никита, – но сделайте то, о чем я вас только что попросил. Поймите, у меня есть семья и трое детей, а я на последние деньги прилетел сюда, чтобы спасти жизни нескольким несчастным людям, попавшим в беду… Я не знаю, могу ли я вам сказать больше того, что уже озвучил, но это действительно очень важно. Вам же все равно тут скучно от безделья, так развлеките себя делом: позвоните в КПП внутреннего периметра, а они очень быстро напрямую свяжутся с Ситниковым, то есть с Директором СВР. И если Константин Георгиевич посчитает то, что здесь написано, полным бредом, то тогда можете хоть пристрелить меня, но только прошу вас, передайте по команде наверх…
Лейтенант сделал знак рукой Никите, мол, он понял, и дальше ничего объяснять не надо. Офицер забрал листок у него, повернулся и зашагал к турникету. Никита направился вслед за ним.
– А вы куда? – остановил его дежурный по КПП. – Приходите после десяти сюда же, а я так уж и быть, передам вашу абракадабру дежурному по части, даю слово. Вы удовлетворены?
– Более чем, – ответил Никита и улыбнулся. – Только я здесь, в лесу, у вас на виду побуду, если не возражаете. Мне, сибирскому охотнику, это как вам в метро кататься.